Пассажиры - Джон Маррс

– Сэм, прекрати, пожалуйста, – процедила она, скрипнув зубами. – Она пожилая женщина, а ты накинулся на нее с нападками.

– Нам сказали, что мы вот-вот умрем, а она требует своего сраного агента! – огрызнулся он. – Скажу тебе: если она сможет выкрутиться из этого благодаря своей славе, так я сам долбану в нее машиной.

– Сэм…

– Нет, хватит мне рот затыкать. Она заручилась заступничеством одного из членов жюри только потому, что ее показывали по ящику. Разве это справедливо? Она свое пожила; это у нас дети, которым мы нужны, а что получил я? Ничегошеньки. Если б не прикончили эту азиатку, что было бы со мной?

– Не знаю.

– Нет, знаешь. Мы оба знаем. Ты бы любовалась, как я заживо сгораю в этой машине.

– Не говори так.

– Но это правда, разве нет? Разве кто-нибудь из членов жюри сунул голову в петлю, выбрав меня?

Хайди не отозвалась ни словом.

– Именно, – отрубил Сэм, скрестив руки на груди.

– Если дети смотрят это, им ведь не надо напоминать, какая опасность нам угрожает, так ведь? – добавила Хайди. Сэм лишь кивнул.

Последние тридцать минут муж и жена поменялись ролями в отношении умонастроения. Хайди мало-помалу пустила в ход свою полицейскую выучку, урезонив себя почти до спокойствия. А узнав, что ее поддерживает хоть один член жюри, уверилась, что дай срок, и она сможет склонить на свою сторону других. Чтобы пережить это испытание ради детей, она должна укрепиться духом. Единственный человек, на которого она может положиться, – лишь она сама; этот урок Хайди вынуждена была усвоить несколько недель назад.

По мере приближения их с Сэмом десятой годовщины Хайди все отчетливее осознавала, что та будет последней, которую она встретит в роли его жены. Без ведома мужа дважды встречалась с местным стряпчим, чтобы обсудить процедуру развода и ее последствия. Решила оставить семейный дом за собой и предложить совместную опеку над детьми, хоть он того и не заслуживает. Как ни хотелось ей заставить его страдать, делать Джеймса и Бекки орудиями для этого она вовсе не собиралась.

Годами семья сводила концы с концами главным образом за счет ее жалованья, пока Сэм основывал и пестовал свой строительно-ремонтный бизнес. Хайди оплачивала все налево и направо – от семейного отдыха за границей до новой мебели. И все это время была и матерью, и отцом их детей, пока он трудился по нескольку дней каждую неделю.

Сегодняшний день призван был все переменить, сегодня все изъяны их брака должны были проявить себя во всей красе. Да только Хакер подвел под этим черту. Теперь Сэм будет нужен ей под боком.

Тем временем Сэм уже убедил себя, что вся эта передряга – не его вина. Нет никаких признаков, что к этой участи их привела его ложь. Гибель Шабаны при всей своей трагичности стала краткой передышкой, обеспечив супружеской паре отсрочку приведения приговора в исполнение. А заодно означает, что один из присяжных освободился и может помочь, нравится ему или ей Сэм или нет. В душе же Сэм надеялся, что Шабана будет не последней жертвой до запланированного столкновения.

Но заодно в нем всколыхнулось совершенно предвиденное чувство – злобная обида на Хайди. С какой стати из них двоих предпочтение отдали именно ей?

– Вовсе не факт, что мы погибнем, – продолжала Хайди. – Сейчас вообще ничего не известно наверняка.

– Ты слышала, что сказал Хакер? – не согласился он. – И что, если наши дети в одной из школ, нашпигованных бомбами?

– Сэм, сделай глубокий вдох и подумай хорошенько. Вероятность подобного совпадения ничтожна. Я уверена, с детьми ничего не случится.

Чем ярче Сэм представлял их лица, когда они узнают, что случилось с родителями, тем сильнее его прошибало потом.

– Что они подумают, когда увидят нас по телику? Они будут в ужасе.

– Может, они еще не знают…

– Только что ты говорила, что наверняка знают! Все их ровесники зависают в соцсетях. Даже если они не видели этого сами, друзья уже наверняка им рассказали. Порой мне кажется, что ты закрываешь глаза на происходящее вокруг…

Хайди ощутила, как напружинились ее мышцы, и уже открыла было рот, чтобы выдать ему по первое число, но тут же одумалась, зная, что может поставить мужа на место всего парой слов. «Не сейчас, – сказала она себе. – Дождись, когда действительно потребуется выпустить эту пулю». А затем на поверхность всплыла куда более мрачная мысль: «А может, позволить ему кликушествовать и дальше и просто подождать, пока он сам себя похоронит?» И тут же тряхнула головой. Она хладнокровна и собранна, но это не в ее духе.

Прозвище Ледяная Королева Эльза, которым наделили ее сослуживцы, ничуть не напрягало Хайди. Офицеров полиции, на которых не навесили хоть какой-то ярлык, не укоротили или не удлинили фамилию, или не привесили к ней окончание «-и», можно перечесть по пальцам. Прежде чем пойти на службу в полицию, Хайди на досуге добровольно подрабатывала полицейским общественной поддержки[14], патрулируя оставшиеся без внимания муниципальные владения, в которых родилась и выросла. Не боясь угроз со стороны банд и торговцев наркотой, своим высоким показателем гражданских арестов и бесстрашным подходом к работе она привлекла внимание полицейских начальников, и те предложили ей подать заявление на штатную службу. Как только Хайди осела в Департаменте уголовного розыска, коллеги также оценили ее умение сохранять собранность в самых каверзных расследованиях. И, благодаря длинным светло-русым волосам и тонким чертам, окрестили ее Эльзой, в честь диснеевского мультика «Холодное сердце».

И если они следят за ней теперь, то могут не без труда признать ее в женщине, представшей перед ними на экране. Эта Эльза потеряла голову от страха. Угроза гибели в пламени взрыва или столкновения доконает всякого, подумала Хайди. И впервые в жизни, сколько себя помнит, вдруг почувствовала нужду держаться за руку Сэма ради утешения.

«Это не ты, – заявила она себе. – Какая бы чертовщина тут ни творилась, ты реагируешь не так. Успокойся; и Сэм тебе для этого вовсе не требуется».

Однако принять решение требовалось. Она бы предпочла, чтобы он сам дошел до такого решения, нежели на глазах у зрителей подводить Сэма к нему, рискуя выставить себя корыстной и расчетливой. Но время на исходе, и больше тянуть нельзя; пора поднять вопрос.

– Нам с тобой надо поговорить кое о чем, – осторожно начала Хайди. – В живых останется только один. Раз публику и присяжных не просили голосовать за нас как за женатую пару, обоих нас детям уже не увидать. Так что пора подумать, как мы это разыграем.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что есть смысл одному из нас выйти из гонки, чтобы дать другому шанс на победу.

– Ты имеешь в виду, пожертвовать собой?

– Если дойдет до этого, то да. Если мы оба будем участвовать в голосовании, то рискуем выбить друг друга.