Небо цвета лазурита - Айгуль Грау

На следующее утро они делали вид, будто ничего не произошло. Проспавший дольше всех Аймшиг выглядел как после попойки. Его сообщник знал о причине. Нечистая кровь. Харша заметила опухшее лицо, на котором почти исчезли и без того небольшие глаза. Марианна что-то шутила про китайского пчеловода, но никто не уловил суть. Осуждающий, с прищуром взгляд раскосых, черных как угли глаз подруги, вывел его на свет реальности и через час он уже выглядел бодрячком.

Они покинули лагерь с ранними лучами солнца и ночная гостья, очнувшаяся от своего гипнотического сна, списывала свою слабость от потери крови на бессонную ночь и наркотики. Как не пыталась она пройти по вчерашним следам, не смогла найти его. Долго пыталась убедить друзей, что видела эльфа. Мужчину с серебристыми волосами, светлым лицом, будто высеченным из мрамора, прямым носом, темными бровями и глазами, прекрасней которых она не видела ни разу в жизни. Друзья, конечно, были рады ее незабываемому трипу24, но долго еще подшучивали. Месяцы спустя ей не давал покоя его образ, вконец измучивший. Убегая от воспоминаний, пришлось переехать на другой конец планеты спасать плюшевых медведей, пахнущих эвкалиптом25. Там и забыла обо всем.

Марианна же проснулась с мрачным предчувствием. Она снова встретила синеглазого. Вереница обрывистых снов всплыла в памяти, как только он появился перед ней. Множество раз они виделись, но вспомнить о встречах получалось только во сне. Он передавал ей иносказательную мудрость, облаченную в истории, события, случайности, происходившие во снах. Все это мгновенно улетучивалось при пробуждении. Но нет, он не винил ее за неспособность помнить, хотя в этот раз был необычайно строг. Не злился и не осуждал. Молчаливый укор, брошенный невзначай, придал реактивную силу желанию помнить. Во что бы то ни стало. «Следует внимательно следить за всем что ты делаешь, говоришь или думаешь в течении дня. Осознание повседневности увеличивает внимание, и ты сможешь запоминать мои наставления. А также вспомнишь те, что уже забыла».

Она ощущала угнетенность весь следующий день, то и дело возвращаясь мыслями к его опечаленному виду. Так не хотелось расстраивать того, кто по непостижимой причине приходил чтобы учить. Марианна не могла понять его мотивов, так же, как и не могла проникнуть в тайну его существования. Был ли он на самом деле? Реален ли он или это лишь плод работы открытого воображения, когда контроль разума над ним угасал. Все что говорил облаченный в шелковые одежды юноша, все это, являлось настоящим или существовало только во снах? Что за место и где оно находилось: эта бесплодная горная пустыня, где чаще всего они бывали? Безветрие, красные утесы вдалеке и бесконечно синее глубокое небо, без единого облачка. Когда она поднимала взгляд ввысь, звенящая хрустальная синева поглощала, оставляя в безмысленном покое. После этого дня, недвижимый образ, глубинное ощущение умиротворения, исходящее из вида на эту долину, сопровождали ее. Она как бы застывала, когда образ синевы проявлялся перед внутренним взором. Как будто свет, возникающий внутри себя самой, озарял все вокруг, и тогда уже не существовало времени, житейский невзгод, неурядиц. Это синее небо проглатывало все заботы, которые казались лишь маленькими волнами, рябью беспокойства на поверхности океана. Сквозь толщу которого не проходила суета, поражающего своей глубинной тишиной, недвижимостью и вечностью.

Они уже почти вышли к деревне. Сложенная пополам кепка лежала в рюкзаке, Харша приняла свой обычный вид женщины в черном, так и не придумав ничего нового, а Селдрион наконец одел серьги. Вращая барабанчик, являющийся основным механизмом по смене иллюзорного тела, под смешки и подшучивания Айма и Фислара, он пытался настроить подходящую личность. После сегодняшней ночи он осознал необходимость маскировки, о которой предупреждал страж. Больше он был не намерен стягивать со своей шеи женщин. Пару раз среди образов попадались девушки, и Селдрион шел по лесу то худенькой блондинкой, то скуластой брюнеткой с глубоким декольте, от чего все начинали еще сильней смеяться. Харша между тем заметила, что иногда женское тело очень даже пригодится, ведь она не зря включила их в список. Но нильдару так не удалось отыскать плюсов в том, чтобы быть женщиной.

Когда они начали спускаться с холма, вдали уже была слышна трасса. Тропа проходила мимо огромной электрической вышки, которой пришельцы любовались, издалека открыв рты. Возвышаясь над деревьями и кустарником, как маяк, выводивший странствующих по океану леса, навстречу новой цивилизации, она приветствовала путников видом своей антиутопической заброшенности. Вышка была старая, проржавевшая, оплетенная вьюнами и обросшая густыми колючками, но все еще действующая. Издалека она издавала монотонный еле слышный гул, и для Марианны это было символом приближения к населенным пунктам. Когда Селдрион, так и не выбравший желаемый образ, проходил мимо вышки, сверху раздался громкий металлический треск. Голубое сияние искрило диким огнем над проводами. Возможно, от дряхлости конструкции, вышка то и дело выдавала пляшущие огни с запахом жженой резины.

– Надо убираться отсюда, скорее! – Нервно крикнула Мариэ, и все побежали за ней.

Уже спустившись с холма, обратили внимание на то, что вместо Селдриона был какой-то дед.

– О, ты наконец, выбрал как будешь выглядеть все оставшееся время! – Саркастически отметила Харша.

– Я не выбирал это тело! – Возмущенно заметил Селдрион, ища на ушах серьги, чтобы сменить личность.

– Дак это же твой дядюшка, Харша. Я помню его. – Залилась смехом Марианна, совсем уже позабыв об обиде.

Но Селдриону было не до смеха. Он шарил руками по ушам, шее, карманам и не мог найти серьги. С округлившимися глазами он молча смотрел на Харшу.

– Что? – Раздраженно отрезала та наконец.

– Они исчезли.

– Как так? Такого не может быть. – Подошла к нему, осматривая.

– Клянусь тебе, их нет. Я не могу убрать это. – Он с отвращением осматривал иллюзорные, скрюченные, покрытые синими венами руки.

Никто ничего не понимал, Марианна побежала обратно вдоль дорожки, ища пропажу. Пока все суетились, Фислар внимательно рассматривал новое тело, в котором теперь заключен некогда бывший Владыка нильдаров, и ликовал. Не думая откуда в нем столько злости, он был бесконечно рад, что серьги сломались, как высказала свое предположение Харша, когда они испробовали все возможные способы. Это был уже не высокий статный красавец, а чахлый старик, невысокого роста, с лысиной и жидкими седыми волосами до плеч, растрепанными и иссушенными. На лице козлиная жидкая борода, глаз с бельмом, который так испугал Марианну в прошлый раз в гостях у Харши. Правая рука свисала как-то безжизненно. Одет в какую-то темную, поеденную молью хламиду, и только королевский перстень, который всегда носил, почему-то остался поблескивать на указательном пальце. В конце концов, Марианна заключила, что именно электрический разряд привел к исчезновению серег. Харша обещала придумать выход из ситуации. Но почему серьги исчезли именно на этой личности? Принцесса связала событие с тем, что это была самая используемая личность и если бы Владыка потрудился примерить другие образы раньше, то не стал бы чудилой волшебником из пограничных земель, с которого она когда-то скопировала эту внешность. Пока женщины метались в поисках чудодейственного спасения, Фислар боролся со своими губами, то и дело растягивающимися от едва сдерживаемого внутреннего смеха. Пытался прикрыть ладонью, поворачивался, будто прогуливаясь туда-сюда. Наконец-то непомерная гордыня его противника будет уничтожена. Пусть этот гад сполна получит от судьбы. Да, именно этого он желал Селдриону. Аймшиг с намеренно равнодушным видом наблюдал за общей паникой, перебирая травинки. Вместе с Фисларом они отдыхали на обочине, непринужденно болтая, предвкушая выход в город. За время, проведенное вместе, Фислар успел отметить незаурядное чувство юмора, присущее вампиру. Будучи определенно черным, оно проявлялось только в неприятных ситуациях. И сейчас Аймшиг своими замечаниями, с каменным лицом, которое было его постоянным спутником, полушепотом сыпал жгучие шуточки о новом статусе Владыки, заставляющие Фислара слезиться от беззвучного смеха. Похоже, что не только бывший садовник недолюбливал Владыку нильдаров. Вампир затаил обиду за прерванный ужин, защищаемый внимательным взором Селдриона. Никто не давал этой наглой девчонке права так спокойно разгуливать на свободе. Теперь же, видя перемены, он втайне надеялся на ослабление силы нильдара скованного слабой оболочкой. Позже, он вскользь спрашивал об этом у Харши, но получил отрицательный ответ. Нильдар не потеряет силу. Внешность – только иллюзия. Хоть досада поостудила его пыл, злоба сохранилась, запорошенная как угли под пеплом, готовые разгореться в присутствии дров. Аймшиг никогда ничего не прощал. С маниакальной бдительностью запоминал все хорошее или дурное, причиненное ему окружающими. И дурное всегда перевешивало. Поэтому и мстил, не упуская случая. Иногда ему казалось, что вся его жизнь – это нескончаемая месть. Но это его нисколько не трогало.