Жизнь по закону Мёрфи - Бекки Чейз

– Он это заслужил! – выпалила я.

– Да неужели? Значит, ты вправе решать, кому жить, а кому нет, а мы, делая то же самое, подвигаем Бога с пьедестала?

Пожалуй, Сатир был в чем-то прав, но мне не нравилась его логика, и я продолжала спорить. Он не воспринимал ни одного довода, вызвав своими безразличными ответами сначала злость, а потом слезы бессилия. Сатир никогда не изменится и не оставит кровавый бизнес. Осознав это, я перестала его убеждать. Последний аргумент я прошептала сквозь слезы:

– Я не смогу быть с тобой, зная, что ты занимаешься шоу…

– Выход там, – Сатир кивнул в сторону двери. – И ключ, судя по всему, у тебя есть.

Я вскочила, твердо намереваясь уйти не оборачиваясь, но на середине пути передумала и вернулась.

– Теперь я понимаю, почему ты выжил! – зло бросила я, склонившись над Сатиром. – У тебя просто нет сердца!

Для большего эффекта я ткнула его пальцем в грудь. Сатир застонал – я не рассчитала силы.

– Прости, – я испуганно опустилась на колени возле него и с тревогой изучила повязку – не пошла ли кровь. – Ты… ты в порядке?

– Был когда-то. Пока не встретил на тайском рынке одну блондинистую неприятность.

– Ну знаешь ли, до этой встречи ей тоже жилось спокойнее!

Спор заходил на второй виток, и появление Джейсона было весьма кстати.

– Полагаю, твой отец не знает, что ты здесь? – поинтересовался он, увидев меня и доставая сотовый.

– Не утруждай себя, я ухожу! – поднявшись с колен, я гордо прошествовала мимо, не забыв на прощание громко хлопнуть дверью.

Я вышла из квартиры в твердой уверенности, что мы с Сатиром больше никогда не увидимся. Мне не дано его изменить. Ни ради меня, ни ради душевного спокойствия он не оставит шоу. От этой мысли защемило в груди, но я знала, что поступаю правильно.

Внедорожник ехал по широкому полю, размешивая колесами непросохшую землю, и оставляя за собой извивающийся след. Машину то и дело заносило, кидая из стороны в сторону. Сидевшего за рулем Джейсона это мало беспокоило – он даже не старался объезжать низкие участки. Пробуксовывая, внедорожник упрямо продвигался вперед. Селина, державшаяся за ручку над пассажирским сиденьем, за весь путь от Красноярска не проронила ни слова. Это неудивительно – она выросла в России и успела привыкнуть, что у них нет нормальных дорог. Я же практически завязывалась в узел на каждом ухабе. На горизонте виднелся лес, и я надеялась, что там мы наконец остановимся.

После долгих перелетов сначала до Москвы, а потом до Красноярска мое состояние нельзя было назвать усталостью – организм не пытался перестроиться под новый часовой пояс, а равнодушно следил за происходящим. Началось это безразличие еще в штатах. В сопровождении Джейсона я в полнейшей апатии прошла на посадку на оба рейса и паспортный контроль, с унынием на лице загрузилась в такси и даже не улыбнулась, увидев радостную Селину, встретившую нас на пороге квартиры в Красноярске. Пробормотав что-то по-русски, она порывисто обняла Джейсона, не дав ему сделать и шага. Не дожидаясь приглашения, я молча обошла их и уселась на первый попавшийся диван.

Оказавшись в незнакомой стране, я не стремилась ее узнать. Не интересовали ни достопримечательности, ни культура, ни особенности национальной кухни, и лишь местный алкоголь я с удовольствием попробовала бы на вкус, но его не предлагали. Накатившая и неисчезающая тоска мучила меня с тех пор, как я вышла из нашей второй квартиры на Манхеттене. Решение было правильным, и я каждый день убеждала себя в этом, но не все поступки идут нам на пользу. И не зря говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Свой путь в преисподнюю я проложила сама, отказавшись от Сатира – упрямство и принципы не могли пересилить влечение. Любовью это чувство я не называла даже в мыслях, убеждая себя, что не могу любить бездушного человека. Не должна любить! Ни вспоминать, ни скучать, ни думать… ни изводить фантазиями. Я всегда считала себя сильной, но за неделю решимость начала таять, и в минуты слабости я все чаще была готова забыть о принципах. Настроившись еще раз поговорить с Сатиром и, возможно, убедить оставить шоу, я обнаружила, что он уже улетел в Россию. Гордость не позволила отправиться следом.

Да и отец скорее убил бы меня, чем отпустил, пока не встретился с Большим Кеем на благотворительном приеме.  Я стояла к нему спиной, но узнала голос.

– Марк, это твоя дочь? – слащаво осведомился он, сделав вид, что не узнал меня. – Какая красавица!

Предупреждения оказалось достаточно, чтобы отец пересмотрел свое мнение о России.

Поле закончилось, и внедорожник въехал в лес. Весна здесь наступала гораздо позже, чем в Нью-Йорке – не на всех деревьях появились листья, а в тени в низинах встречались нерастаявшие островки снега. Я машинально закуталась в меховую жилетку. Через четверть часа дорога неожиданно закончилась – ее перегородил шлагбаум, в обе стороны от которого отходил высокий забор. Я покачала головой: многообещающее начало. В довершении к мрачной обстановке нам навстречу вышли вооруженные охранники. Пока Джейсон разговаривал с ними, я рассматривала колючую проволоку на вершине забора и думала, что отец оказался прав, выбрав это место. А «следопыты» будут полными идиотами, если решат сюда сунуться. 

Шлагбаум поднялся, и внедорожник тронулся вперед. Селина занервничала, бросая тревожные взгляды вглубь территории, где рядом с высоким экраном у забора приткнулось одноэтажное бревенчатое здание с узкими окнами. Я понимала, что ей тоже не нравится, чем занимается Джейсон – до болезненного отвращения – но, как и у меня, у нее не было выбора. Поежившись, Селина обхватила плечи ладонями.

– На меня смотри, – зачем-то велел ей Джейсон.

Она послушно повернулась и не отводила взгляда, пока мы не свернули в сторону от площадки с экраном и не остановились на парковке возле коттеджей. Из ближайшего вышел Сатир в кожаном жилете поверх полинявшего свитера, который явно носили несколько лет. Потертые военные брюки тоже пережили не один сезон – Сатир и здесь не заморачивался с одеждой. А вот ботинки были новые, как и кобура на бедре.

Увидев его, я замерла, а ладонь, протянутая к ручке двери, застыла в воздухе. Я тысячу раз представляла нашу встречу и готовилась к ней, но почву все равно выбило из-под ног. Стараясь унять дрожь, я отвела глаза в сторону, делая вид, что осматриваю площадку, но не увидела ничего нового: с одной стороны от коттеджей в глубину леса уходил высокий забор, с другой – вплотную друг к другу стояли два трейлера со спутниковыми антеннами на крышах.

Повеяло прохладой, хлопнула дверь – Селина вышла из внедорожника.

– Можно я пока не буду заносить вещи в трейлер? – робко спросила она, дождавшись, когда Джейсон достанет чемоданы и сумки.

– В этот сезон размещаемся в коттедже, – кивнул он, освобождая багажник. – Наш – самый ближний к ограде.

Джейсон указал направление, и лицо Селины вмиг просветлело, а появившаяся было морщинка между бровей разгладилась. В дальней стороне площадки ее явно что-то напрягало. Пока я строила догадки, Сатир открыл дверь, снова впуская в машину прохладный воздух. Я поежилась. Снаружи не было ветрено, но я все равно чувствовала, что начинаю замерзать, хотя скорее всего озноб вызвали не погодные условия. Подождав, пока я выберусь из салона, Сатир подхватил мой чемодан.