Шерлок Холмс в Тибете - Джамьянг Норбу

– Спокойной ночи, мистер Холмс.

Я понял, что, прежде чем все это закончится, нам предстоит еще не раз выпутываться из чертовски затруднительных положений. Со вздохом я натянул спальный мешок на голову.

Наутро мы направились в сторону Шипки-ла. Юный чиновник Церинг с солдатами должны были эскортировать нас в Тхолинг, главный город первого из округов Тибета после пересечения границы. У Церинга были длинные волосы, связанные в пучок на макушке, а в ухе – длинная бирюзовая сережка, которая указывала на его статус правительственного чиновника и на благородное происхождение. Это был добросовестный молодой человек, чуткий к нашим нуждам, но весьма беспокойный. Судя по всему, ответственность за гостей самого далай-ламы была для него ощутимым бременем. Кроме того, мистер Холмс оказался первым в его жизни европейцем, с которым ему довелось общаться лично, если не считать Астермана, который, так или иначе, не был сахибом.

Астерман с нами распрощался. Он рад был, что его наконец отпустили, и предвкушал, как откроет прибыльное дело, воспользовавшись полученной им щедрой наградой. Хотя мы знали, возможно, не обо всех его заслугах, у нас с мистером Холмсом не было сомнений, что он отработал эту награду до последней монеты, если не с избытком. Мы пожелали ему удачи в осуществлении его планов и проследили взглядом, как он удаляется по длинной вьющейся дороге в сторону Шимлы на своей вислозадой кобыле.

Перевал Шипки не самый впечатляющий из гималайских перевалов. Высота его составляет всего лишь 15 400 футов над уровнем моря. Однако стеснение в легких и трепет сердца напомнили мне, что я вновь достиг земли, границ которой, по сути, не имел права переступать. На перевале было крайне ветрено и зверски холодно. Тибетцы, к которым присоединились и Кинтуп с Джамспелом, принялись складывать пирамиды из камней – подношение богам гор, а закончив, прокричали свое приветствие:

– Лха Гьяло! Да победят боги!

Самые набожные привязали к видавшим виды шестам, венчающим пирамиды, разноцветные молитвенные флажки из дешевого хлопка. Этот тибетский обычай был в свое время совершенно неверно истолкован европейскими путешественниками, достигшими пределов Тибета. Они писали, что местные жители имеют обыкновение молиться горам и камням. В действительности же тибетцы считают неодушевленные предметы священными лишь постольку, поскольку в них живут боги, или лха, которые, однако, присутствуют в этих предметах не как animus animantis, а только как animus assistentis[67]. Для некоторых из лха есть прямые соответствия среди древнеримских numina[68].

Мистер Холмс тоже увенчал свою пирамиду кхатагом. Заметив, что я за ним наблюдаю, он весело пожурил меня:

– Что ж это вы, Хари? А ну засвидетельствуйте богам свое почтение, как полагается добропорядочному бабу. Теперь мы в их власти. С этого мига для нас нет больше ни логики, ни науки, ни мистера Герберта Спенсера. Лха Гьяло!

Я никогда не видел его прежде таким веселым и беззаботным. Впрочем, это могло быть следствием разреженности воздуха. Высота порой влияет на людей странным образом. У меня она время от времени вызывает головную боль, а мистер Холмс, похоже, чувствовал себя счастливым. Он даже постепенно перестал принимать свои вредоносные наркотики.

Той ночью мы остановились на ночлег в маленькой деревушке у подножия перевала. Мы разбили лагерь на берегу речки в пленительной абрикосовой рощице. К сожалению, абрикосов еще не было, но сладкий запах цветущих деревьев сделал наш отдых приятным.

Однако чем дальше мы ехали, тем более безводной и пустынной становилась местность – географ назвал бы ее dorsum orbis[69]. Два дня спустя мы добрались до города Цапаранга, бывшего некогда столицей древнего тибетского королевства Гуте. Жители оставили его примерно в 1650 году из-за непрекращающихся войн и падения уровня грунтовых вод. Этот оплот королей, неприступная крепость, стоит на вершине отвесной скалы, вздымающейся над развалинами города. Из архивных записей Общества азиатских исследований я узнал, что в 1624 году здесь была основана католическая миссия. В записях говорится, что португальский монах-иезуит Антонио де Андраде организовал здесь католическую общину и якобы построил церковь. Я поведал эту странную историю мистеру Холмсу, и мы вдвоем попытались отыскать в развалинах следы христианской постройки, но ничего не нашли.

– Интересно, много ли местных жителей удалось обратить святому отцу? – спросил Холмс, постукивая трубкой по разрушенной стене, чтобы вытряхнуть золу.

– Едва ли много. В миссионерских кругах тибетцы печально известны своей стойкой приверженностью к местным идолам и суевериям.

– Им нравится пребывать в первородном грехе, не так ли? – хихикнул мистер Холмс. – Впрочем, в этой стране и так переизбыток веры. К чему миссионерам привносить еще одну?

На следующий день мы отправились в Тхолинг – еще одну столицу королевства Гуге. Этот город более населен и в каком-то смысле даже процветает. В нем расположен живописный монастырь с позолоченными куполами и шпилями. Монастырь считается самым крупным и старейшим в Западном Тибете. Увы, нам не довелось его посетить, поскольку мы должны были встретиться с правителем округа.

Его слуги ждали нас у отведенного нам жилья – маленькой побеленной постройки из высушенных на солнце кирпичей. Когда мы спешились, все они сняли шапки и низко поклонились, высунув языки. Я счел этот жест чудным образчиком «добровольного подчинения приветствующего тому, кого он приветствует», которое, как показал мистер Герберт Спенсер, лежит в основе многих современных практик приветствия. Они передали нам дары от правителя: овечьи туши, мешки с сыром и маслом, корзины с яйцами и кули с цампой – главной пищей тибетцев. Немного отдохнув и подкрепившись, мы отправились засвидетельствовать свое почтение здешнему правителю в его официальную резиденцию – мрачный каменный особняк на краю города.

Его звали Пхурбу Тхондуп, что означает Сбывшееся Желание Четверга. Это был человек фальстафовского телосложения, даже толще меня. Он был облачен в желтые шелковые одежды, в ухе у него была длинная сережка, а волосы были стянуты в пучок на макушке, в точности как у Церинга. Однако в соответствии с его более высоким общественным положением (он принадлежал к четвертому классу, тогда как Церинг – к шестому) в его зачесанных наверх волосах поблескивал маленький золотой амулет. Тибетская знать подразделяется на семь классов, к первому из которых принадлежит только далай-лама. Однако, несмотря на явное превосходство, правитель относился к Церингу весьма почтительно и обращался к нему крайне вежливо. Видимо, наш юный друг был на особом счету, но стороннему наблюдателю вроде нас было невдомек, чем это вызвано. Прежде чем огласить новые указания, полученные от секретаря далай-ламы, Пхурбу Тхондуп шумно и торжественно прочистил горло.