Никто не хотел убивать - Владимир Колычев

– Конкурирующую вряд ли, а вот партнерскую возможно, – не спеша произнесла Оксана, размышляя, как поступить дальше. – Давайте так, Степан. Вы мне выкладываете суть вашего дела, а я в ответ буду так же откровенна с вами.

– А вам не кажется, что я и так уже достаточно был откровенен и теперь ваша очередь? – наклонив набок голову, спросил Алешин.

– Нет. Потому что это я застукала вас с поличным, – твердо сказала Оксана.

– А вы умница, и блефовать умеете, и надавить когда надо, – криво улыбнулся Алешин. – Ладно. Меня нанял сын Горелика, чей отец, как вам, судя по всему, известно, скоропостижно скончался во время операции. Покойный господин Горелик был достаточно крепким и еще не старым человеком, и его смерть явилась для родственников полнейшей неожиданностью, но это не заставило бы их начать расследование, если бы не развитие дел в фирме, принадлежавшей покойному. Едва он умер, у его наследника начались проблемы с компаньонами, семья в короткие сроки оказалась на грани банкротства. У наследника появились определенные подозрения, он обратился ко мне. А я в ходе расследования вышел на клинику. Ничего конкретного я пока не выяснил, а наниматель меня подгоняет, потому как мое лечение в здешнем учреждении обходится ему в копеечку. Поэтому я утратил осторожность, и ты меня застукала. Это все! – развел руками Алешин.

– И как ты вышел на клинику? – перешла вслед за Алешиным на «ты» Оксана. – Или это у семьи возникли подозрения?

– У меня. Семья считала, что его отравили, спровоцировав прободение язвы и тяжелый сердечный приступ. Клинику семья выбрала самостоятельно, мадам Горелик лежала в ней полгода назад, ей кисту удаляли.

– А на самом деле? Его действительно отравили? – пристально глядя на Алешина, спросила Оксана.

– Не совсем, но я почти уверен, что обострение было не случайным, а смерть во время операции…

– Извини, – перебила его Оксана, – а какая причина смерти была указана в свидетельстве о смерти?

– Острая сердечная недостаточность. А что?

– Семья Горелик не единственная, кто подозревает клинику в убийстве родственника, – проговорила Оксана, все еще не решаясь выдать Алису.

– Вот как?

– Был еще один случай, когда смерть бизнесмена, так же оказавшаяся для родственников полнейшей неожиданностью, повлекла за собой крупные финансовые неприятности в фирме, – осторожно поделилась Оксана.

– Тебя наняли расследовать этот случай? – расслабляясь и отходя от двери, спросил Алешин.

– Не совсем. Я здесь из-за сестры. – И Оксана со всей откровенностью поведала Степану историю собственных злоключений.

– А старушенция? – спросил в заключение Алешин.

– А старушенция ничего не знает, я напела тете, что мне нужна эта работа по причине высокой зарплаты и престижности, – решила не сдавать своих Оксана, выказывая удивительные и неожиданные для самой себя осторожность и осмотрительность.

– А откуда же ты узнала о покойном? – присел у стола Алешин.

– Я, в отличие от тебя, глазки медперсоналу не строю, а использую каждую свободную минуту на расследование. Разговариваю, задаю наводящие вопросы, завожу дружбу…

– С податливыми на женские чары ординаторами, – насмешливо закончил за нее фразу Алешин.

– Глупости. Я собиралась использовать Поспелова для перевода в отделение еще до появления тетиной приятельницы, а теперь он мне только мешает. Путается под ногами и достает сальными намеками, – сердито дернула плечом Оксана.

– Хочешь, отошью его? – предложил Степан, вынимая из компа флешку.

– Нет уж, спасибо. На меня и так уже из-за тебя косо смотрят. Интерн так и вовсе за гулящую держит, – отказалась Оксана, считавшая, что с такими пустяками и сама справиться в состоянии.

– Кстати, по поводу интерна: будь с ним осторожна. Я заметил, что он слишком внимательно за тобой наблюдает, возможно, что-то заметил. К тому же он племянник Сердюка.

– Ну и что, все мы чьи-то племянники, – пожала плечами Оксана.

– А то, что операцию Горелику проводил Сердюк, – поделился своими подозрениями Алешин.

– Сурмилина тоже он оперировал. Но в этом случае я подозреваю анестезиологов.

– Почему?

– Причина смерти Сурмилина – злокачественная гипертермия. А это, проще говоря, реакция на наркоз. Кстати, сердечная недостаточность тоже может быть спровоцирована грамотно выбранным наркозом. К тому же у Сердюка репутация, имя, он слишком заметная фигура. Под его «прикрытием» безопасно работать.

Интерн Резников возвращался в ординаторскую из операционного блока. Сегодня они с Сердюком проводили сложную полостную операцию. Дима всегда любовался четкой, виртуозной работой мастера, каким был его дядя. Ассистировать ему было удовольствием, каждый раз, покидая операционную, Дима думал о том, какую замечательно интересную, почти героическую профессию он выбрал. Сегодня он держал в своих руках человеческую жизнь, и это от него зависело, какой будет дальнейшая жизнь пациента – здоровой и счастливой или же полной боли и мучения, если вообще, конечно, будет. Одухотворенный этими высокими мыслями, он вошел в родное отделение и, естественно, тут же увидел Оксану.

В последние несколько дней ему стало казаться, что она вообще единственная медсестра в клинике. Потому как никого больше не замечал. Она регулярно маячила у него перед носом, словно задалась целью заслонить собой целый свет.

Дима неохотно проследил взглядом за ее легкой фигуркой и, когда Оксана распахнула дверь сестринской, успел заметить сидящего там Алешина. Он что, специально ее преследует? Или эта девица так магнетически действует на всех представителей мужского пола? Дима не мог пожаловаться на то, что Оксана ему проходу не дает или как-то специально привлекает его внимания. Если честно, он вообще не был уверен, что она его замечает. В этом заключался главный парадокс: ей до него дела не было, а он от мыслей о ней отделаться не мог. В чем фокус?

И с виду ничего особенного, ну да, ручки, ножки, талия, личико смазливое, глазки умные, необычного голубого цвета, с яркой синей окантовкой. «Вот, и окантовку уже запомнил», – констатировал с горечью интерн, сворачивая безо всякой надобности в сторону сестринской, но тут его словно из ушата холодной волной окатили. К двери подошел Алешин и захлопнул ее, даже не взглянув на Диму, словно не хотел, чтобы им посторонние мешали. В Диме даже ревность шевельнулась, но тут же растаяла, уж больно странное выражение лица было у пациента. Очень собранное, напряженное.

«А может, он наркоман и хочет у Оксаны дозу получить?» – пришла в голову Диме неприятная догадка. Вполне возможно, раньше он покупал наркотик у кого-то другого, а сегодня запас лекарства закончился, знакомого на дежурстве не оказалось, и он обратился к Оксане?

Подозрительно взглянув на дверь, Дима задумался. Самым очевидным решением было бы вломиться в сестринскую и потребовать отчета. Очевидным, но не самым умным. Постояв возле закрытой двери еще минутку, прислушиваясь к ровному гулу голосов, Дима изменил первоначальное направление движения и направился на пост изучать журнал учета наркотических препаратов.