Смерть под ее кожей - Стивен Спотсвуд

Он покачал головой.

— Когда я вернулся, шеф Уиддл предложил мне работу. Думаю, в основном из жалости.

Похоже, разговор приближался к знаку «тупик», а я не знала, куда повернуть.

— Слушай, я о многом хотела бы тебя спросить, — начала я. — Но один вопрос по-настоящему не дает мне покоя.

— Так спроси.

— Как ты относишься к молочным коктейлям?

В аптеке «Лайонс» не отличают сэндвич от приманки для крыс, но молочные коктейли у них отличные. Я остановилась на клубничном, а Джо выбрал ванильный, и я постаралась не использовать это против него.

Мы пошли обратно в полицейский участок. Уже у крыльца я выпалила вопрос, который так долго откладывала:

— Так ты не ходил в цирк встретиться с Руби? Где-то за час до ее смерти?

Он остановился. Молочный коктейль выплеснулся ему на руку. Джо попытался вытащить из кармана носовой платок, не выпуская из руки стакан. В конце концов я достала свой платок и вытерла молоко с его пальцев.

— Какое точное время. Почему ты спрашиваешь?

— Кое-кто видел, как в тот вечер она разговаривала с мужчиной. Он подходит под твое описание.

Мейв сказала, что это, вероятно, был мужчина, так что формально все верно.

— Нет.

— Нет?

— Нет, я не ходил в цирк. Нет, это был не я.

— Старая любовь вернулась в город после побега, и ты не пришел встретиться с ней? — я сделала многозначительную паузу. — Для этого нужна незаурядная сила воли.

— Кто сказал тебе, что видел меня? — спросил он. — Никто не говорил ничего такого на допросах.

Он был раздражен и не потрудился это скрыть.

— Я не говорила, что это был ты. Просто какой-то мужчина.

— Но кто это сказал?

Я промолчала.

— Ладно, — сказал он. — Вы ведь сыщики из большого города. Не доверяете провинциальным копам.

Он бросил стаканчик в урну. Тот стукнулся о край, расплескивая повсюду молоко.

— Вот черт.

Джо шагнул к ступеням, но внезапно остановился и обернулся.

— Слушай, я знаю, что русский — твой друг. И тебе хочется, чтобы это был не он. Но скрывать от нас информацию… от меня и шефа… это ни к чему хорошему не приведет, — сказал он. — Для нас это тоже личное. Мы хотим узнать правду не меньше, чем ты.

Я почувствовала, что краснею. Я завалила допрос в двух шагах от финишной прямой.

— Прости. Я не хотела…

— Нет, это ты меня прости. Я думал… Не знаю, о чем я только думал. И мне жаль, что улики указывают на твоего друга. Он поругался с ней. Это был его нож. Он даже ничего не отрицает. Можешь расспрашивать меня сколько угодно, но тут уже ничего не поделаешь.

Он развернулся и стал подниматься по лестнице к двойным дверям полицейского участка.

— Я тебя и не расспрашиваю! — крикнула я вслед.

— Нет, расспрашиваешь, — бросил он через плечо. — Это твоя работа.

Ему пришлось извернуться, чтобы открыть дверь левой рукой, но он справился. Сумел даже хлопнуть дверью.

Глава 17

На обратном пути к ферме я прокручивала этот разговор в голове, разбирая и снова собирая в попытке понять, что я уже знаю, чего не знаю и когда могла бы поступить лучше.

Ответы были: «почти ничего», «почти все» и «когда обвинила его во лжи». В таком порядке.

Ну ладно, думала я, сворачивая на шоссе. Он, может, и красавчик, но все равно коп. Я не должна добиваться его внимания. Особенно если хочу доказать, что Калищенко невиновен, а босс Джо — остолоп и деревенщина.

Я собиралась посвятить мисс Пентикост в подробности нашей беседы, но не тут-то было: ее не оказалось дома. Вместо нее я обнаружила за кухонным столом Дока, который опустошал запасы пива. Перед ним лежала пачка открыток.

— Ваш босс ушла в цирк, — сообщил он. — Думаю, собирается попасть на двухчасовое шоу в главном шатре.

Зная ее, я могла быть уверена, что уже к финальному поклону она сложит два и два, вычислит убийцу и закует его в наручники. Но на случай, если этого не произойдет, мне лучше заняться делом.

— Это те, которые вам присылала Руби? — спросила я, указывая на открытки.

— Да… Я… э-э-э… вытащил их из ящика. Пришлось… передвинуть кое-какие ваши вещи. Я вернул их на место, но… Простите, если я…

Я не особо понимала, за что он извиняется, да и он тоже не понимал. Я пересчитала пустые бутылки, выстроившиеся в ряд у стены. Гораздо больше, чем у меня пальцев.

— Ладно, Док. День был долгим, а вечером еще и поминки. Не хотите немного вздремнуть? Я пойду наверх и тоже посплю.

Он поднял голову, глаза за стеклами очков были мутными и расфокусированными.

— Думаете, стоит?

— Да.

Я отвела старика в гостиную. Когда я уложила его на диван, Док схватил меня за руку.

— Кинотеатр. «Великолепный». Я должен открыть кинотеатр.

Я разжала его пальцы.

— Сегодня он закрыт, — напомнила я. — Вы же сами повесили табличку.

Его мозгу потребовалось три секунды, чтобы вспомнить.

— Точно, — сказал он. — Похороны. Я закрыл кинотеатр…

И он отключился.

Я на цыпочках вернулась на кухню. Собрала открытки и пошла наверх, вздрагивая от каждого скрипа и стона древних ступенек. На полпути я поняла, что Дока не разбудят никакие звуки. Судя по храпу, доносившемуся из гостиной, он не проснется, даже если трубить в рог прямо ему в ухо.

Я вошла в свою временную спальню и поняла, за что извинялся Док. Он и правда положил мою одежду обратно на сундук. Точнее, не положил, а свалил. Я постаралась расправить вещи, затем достала из-под кровати мешок для белья. К счастью, поиски Дока ограничились сундуком. Вряд ли он обрадовался бы, увидев племянницу обнаженной. И я уж точно не хотела бы, чтобы он наткнулся на то, что я сунула между матрасом и пружинами кровати. Спьяну он мог бы отстрелить себе палец ноги.

Я села на кровать и начала разбирать открытки, составляя хронологию переписки из тех, которые Руби писала Доку, и тех, которые мы нашли в ее трейлере. Самые ранние открытки были отправлены Доком, когда Руби была еще подростком, она написала несколько писем в ответ. Судя по всему, после войны он много путешествовал: Балтимор, Нью-Йорк, Бостон, Портленд, штат Мэн. Должно быть, холод ему поднадоел, и он отправился на запад: в Окленд, Лос-Анджелес, Сан-Диего, даже в Мексику, прежде чем наконец оказался в Денвере и провел там целых два года. Он описывал каждый новый город как самое лучшее место на