Дознание в Риге - Николай Свечин

Всеобщая ненависть к трусливому Эссену охватила рижан. Тот и сам понял, что натворил, и изо всех сил старался загладить свою вину. Но не выдержал и покончил с собой, ровно через год после того, как отдал роковой приказ. К тому времени в раздраженный город вместо него уже был назначен маркиз Паулуччи. Храбрый военный и умелый администратор быстро завоевал уважение жителей и вернул престиж власти на нужную высоту. Паулуччи дал мощный толчок развитию Риги. Личный друг Александра Первого, маркиз смог добиться от него огромных беспроцентных кредитов на восстановление форштадтов. Когда воцарился Николай Первый, остзейские бароны очернили генерала в глазах нового государя. В 1830 году Паулуччи вышел в отставку и навсегда уехал из России. Перед его отъездом рижане очень просили маркиза разрешить им поставить памятник любимому администратору. Тот категорически запретил! И взял с отцов города слово, что такой памятник никогда не появится. Рижане перехитрили скромного и честного итальянца: они все же поставили в Малом Верманском саду монумент. На нем нет фамилии Паулуччи, лишь скромная табличка с надписью: «В память 23 октября 1812 года». Это тот самый день, когда маркиз прибыл в Ригу в качестве Лифляндского и Курляндского генерал-губернатора…

Улица Паулуччи – одна из лучших в Новом городе. Лыков бодро шел по ней в ГЖУ и думал: когда и как ему избавиться от «хвоста»? Предупрежденный Вильбоа, он быстро заметил упитанного господина в драповой тройке. Тот шел по пятам не очень умело. Видно, что не профессиональный филер. Поразмыслив, сыщик решил сначала посетить жандармов. Пусть Кнауту доложат, что Лыков был в ГЖУ – это предостережет фона. В России мало желающих связываться с этой службой.

В управлении надворный советник попросил встречи с начальником. На вопрос, с какой целью, ответил: согласно шифротелеграммы министра внутренних дел. Это подействовало. Полковник Прозоровский принял его немедленно. Узнав, что речь пойдет о «Дюне», жандарм вызвал также адъютанта управления штабс-ротмистра Кривцова.

Сыщик сразу заговорил о деле:

– Я сообщил господину министру список из восьми лиц, служащих в конторе «Дюна» в качестве, возможно, секретных агентов. Вы собрали данные на этих людей? Один из них уже мертв, это некий Титус. А остальные семь?

– Да, мы их нашли, – ответил Кривцов. – Правда, не всех. Карл Земель не обнаружен, в Риге вообще не проживает такой человек.

– Такое может быть. Я просматривал картотеку в темноте и спешке, записывал имена потом, по памяти. Мог и ошибиться, – согласился сыщик. – Что остальные?

– Служат кто где. Но ваши догадки подтверждаются. Двое устроились на судоверфь Ланге как раз тогда, когда тот получил заказ от Морского министерства. Остальные шляются по электротехническим и машиностроительным заводам. Подозрительно! Часто меняют места работы, и столь же часто – прописку.

– Кто, по-вашему, хозяин конторы? Чья это сеть?

Полковник Прозоровский ответил уверенно:

– Хозяин «Дюны» – немец, директор тоже. Из восьми предполагаемых агентов двое немцы. Мы считаем, что это германская резидентура.

– Зачем она им? И так обо всех наших военных заказах хозяева заводов сообщают в Германию.

– Да, в Риге немцы чувствуют себя как дома, – согласился Кривцов. – Фактически они всесильны. Посредническая контора для лиц, ищущих занятий, конечно, лишь ширма. Но удобная. Мы считаем, что ее задача – обобщать сведения. Это, так сказать, представительство их Генерального штаба в Риге. Анализируют, благо все под рукой. Домой отсылают уже готовые доклады, а не клочки донесений, которые еще надо складывать в единую картину.

– Почему же тогда с «Феникса» выгнали их человека, когда заподозрили его в коммерческом шпионаже?

– Да потому и выгнали, – усмехнулся штабс-ротмистр. – Деловой шпионаж никому не нравится. А «Дюна» не кричит на всех углах, что она представитель германского штаба. Вот немцы в «Фениксе» и облапошились. Своему указали на дверь.

– Возможно, – кивнул сыщик. – Но, например, английская версия вами не рассматривается?

– Почему? Рассматривается, – возразил Прозоровский. – Правда, она кажется нам менее вероятной. Мы подвели своих осведомителей к двум важным здешним фигурам. Англичане традиционно сильны в Риге, тому уже сотни лет. Согласно прошлогодней переписи, в городе двести пятьдесят четыре человека имеют британский паспорт. Вот, только что пришло сообщение. Британский подданный рижский купец Жорж Генри Армитстед открыл комиссионерскую контору первого разряда под фирмой «Справочная и посредническая контора “Глобус”». С разрешения министра внутренних дел. Что это? Бизнес, как говорят англичане, или шпионская лавочка?

– Вы сказали, что подвели людей к двум важным фигурам…

– Да. Один из них – это Томас Гаррис, пастор здешней англиканской церкви.

– Пастор? – удивился сыщик.

– Да. Почему он не может заниматься разведкой? Очень даже запросто. Все нити к нему сходятся, многие рижские британцы ходят к нему на исповедь.

– Согласен, бог шпионажу не помеха. И как?

– Подсунули ему своего человека в качестве дворника. Латыш, но служит нам исправно.

– Что может дворник?

– Кое-что, – вмешался Кривцов. – Например, он пастору в дом дрова носит и печку растапливает. Всякими черновиками и брошенными бумажками.

– Ага…

– Вот! – поднял палец штабс-ротмистр. – Уже немало.

– А второй?

– Второй, – пояснил полковник, – английский вице-консул Вильям Бреслау. Этому мы нашли няньку для его малолетних детей. Беда в том, что женщина не говорит по-английски… Но где я тут возьму настоящих осведов, чтобы знали язык? Где?

– То есть нянька дает лишь поверхностные сведения, – продолжил мысль Прозоровского Алексей.

– Увы.

– А сам консул?

– Артур Вудхоуз. Но к этому не подберешься: осторожный…

– А за немцами вы приглядываете?

Опять заговорил адъютант управления:

– Германский консул по делам Лифляндской и Курляндской губерний барон Брюк – очень важная птица. И тоже стреляная, на козе не подъедешь.

– И что, наблюдение невозможно?

– Практически да. Рига! Немцы держатся сплоченно, друг дружку во всем поддерживают. Прислуга, дворник, кучер у Брюка все свои. Латышей он не берет, а русских тем более.

– Разве немцы не любят деньги? Подкупите земляка барона.

– Пытались, – вздохнул штабс-ротмистр. – В дом проникнуть никак нельзя. Мы присматриваем за его служебным кабинетом. Консульство находится на Большой Замковой улице, в здании Биржевого банка. Местный уборщик нами завербован. В биржевые часы, с половины одиннадцатого до двенадцати, консул всегда на торгах. Мы дважды обыскивали в это время помещение, но ничего ценного не нашли.

– Понятно.

Лыков договорился с жандармами о том, чтобы ехать в Усть-Двинск вместе. Послезавтра туда приплывает генерал от инфантерии Троцкий. Состоится секретное совещание о вскрытой Лыковым резидентуре. Жандармы обещали сыщику место в своем купе, и тот ушел.