Четвертый бастион - Вячеслав Демченко

16 тысяч, в том числе женщины и дети, погибли по дороге из Кабула в Джелалабад, беспрестанно подвергаясь нападениям афганцев, лишенные обоза с провиантом и даже ночами вынужденные бодрствовать, ожидая очередного нападения. Многие погибли даже не от пуль или сабель, а от голода и холода. Случайно уцелел один человек – доктор Брайден, добравшийся до Джелалабада почти полумертвым, израненным и измученным.

Полковник Рауд избежал смерти только потому, что выбрался из Кабула задолго до трагического исхода. Ловко притворяясь глухонемым оборванным нищим, он добрался до Джелалабада вполне благополучно, и никто даже представить не мог, что в изодранном, грязном и вонючем халате странствующего нищего зашито целое состояние.

Бриллианты, которые украшали медальон с гербом графа, являлись лишь малой частью тех сокровищ, которые Рауд вывез из Афганистана. Стоимость же медальона Джон-Ксаверий помнил точно лишь потому, что эта сумма была ровно в пятьдесят раз меньше оценочной стоимости всех камней, добытых в Кабуле.

Уэст-Мидленс, Англия,

март 1855 года

– Теперь вы понимаете, что хвастливый мальчишка, махавший тут патентом на прииск в Клондайке, прежде чем отплыл в Америку, никак не надежное хранилище для медальона Элизабет! – седая растрепанная голова графа склеротически затряслась, наводя на мысль, что он не так уж далек от апоплексического удара. – Он… он же наверняка станет показывать свою драгоценность всем и каждому, а воры только и ждут таких хвастунов. Вот где наибольшая угроза потерять навсегда мою память о супруге.

В бесстрастной мясистой физиономии сыщика легко читалось понимание: «Вернуть нужно и дочь, и медальон. Если вернется лишь одно из двух, лорд будет недоволен и может вовсе лишить вознаграждения, оплатив только расходы на путешествие до Крыма и обратно».

– Найдите мне медальон, – повторил лорд Рауд, потянувшись к столу за графином, содержавшим отнюдь не воду. – И найдите мне мою дочь.

Из графина в фужер потекла янтарная струйка ячменного джина.

– Баронет пусть хоть провалится на том месте, где вы его сыщете, – счел нужным пояснить граф. – Мэри непременно будет рядом. Я знаю свою упрямицу. А с ними сыщете и медальон. Верните их домой… – сэр Джон разбавил джин из другого графина и сглотнул дряблым горлом. – Медальон и Мэри, разумеется.

Лорд Рауд утер заслезившийся глаз костяшкой пальца и только теперь, перехватив недовольный взгляд мистера Бамбла, запоздало оправдался.

– Попробуете домашний? Голландцы держат джин в перегонных кубах, а моя печень слишком задубела, чтобы изменять бочке.

На Мачтовом (IV) бастионе,

Севастополь,

март 1855 года

Лейтенант 93-го полка шотландских егерей Рональд Мак-Уолтер чувствовал себя победителем. Каждый шаг по разрушенным ложементам получался тверже и увереннее хотя бы потому, что черные штаны и мундиры русских егерей исчезали в белых дымах передовой батареи противника, вдруг и наконец-то умолкшей, а из-за поваленных тур и каменных руин более не летели исподтишка пули русских горцев[70].

Сами они тут и там виднелись на кучах трупов, приметные ценными в трофейном смысле мягкими сапогами из рыжей свиной кожи щетиной наружу. С одного такие уже стягивал проворный зуав, надеясь заменить свои жамбьеры[71] на шнурках и пряжках.

Эта обыденная сцена больше всего прочего успокоила лейтенанта Мак-Уолтера. «Пожалуй, что и обойдется на этот раз, – приободрился он и прибавил шагу, поспевая за французами. – Право же, не воспользоваться славой победителей, ввиду того, что неприятель под натиском союзников отступил, было бы как-то не по-английски. Так что…»

– Come on, guys! (Пошли, ребята!) – пришпорил он своих горцев, взмахнув палашом, и тут…

Эфес палаша едва не сломал ему пальцев, вывернув их стальной гардой.

На оставшийся обрубок лезвия Мак-Уолтер какую-то долю секунды смотрел с недоумением, а затем – не столько догадавшись, сколько почувствовав – обернулся. Лейтенанту повезло – зуав, стягивавший сапоги с русского горца, получил первую пулю из русского пистолета в лоб, судя по разбрызганным по спине мозгам, а вот лейтенанту, вернее его оружию, досталась вторая, из второго пистолета. Третьего пистолета у варвара в кудлатой бараньей шапке, на счастье Мак-Уолтера, не было, но горец уже невозмутимо заряжал имеющийся, сидя на свалке своих мертвых соотечественников и врагов.

Рональд, лихорадочно разбрасывая кисточки конского волоса, полез в спорран[72] и, выдернув, наконец, из него «перечницу», вскинул эту стальную шестиствольную связку…

NOTA BENE

Стальная перечница…

Кроме всех прочих технических новаций это была и эпоха смены однозарядного оружия личного пользования на многозарядное. Причем конструкция револьвера была отнюдь не единственной версией на тот момент. Оружейники искали и другие решения. Это, например, привело к появлению в Европе еще одного вида многозарядного оружия – так называемых pepper-box («перечниц»).

Пепербоксы представляли собой многоствольный пистолет, у которого стволы были соединены в общий пакет, проворачивающийся на оси на манер того же барабана в револьвере. Из-за этого оружие оказалось излишне тяжелым, однако было надежным и куда более безопасным, чем первые револьверы. В случае одновременного воспламенения всех зарядов стволы просто дружно выплевывали пули, не разбивая рамы и не калеча стрелка. По этой причине пеппербоксы какое-то время были весьма популярны и бытовали в карманах британских офицеров наравне с револьверами Кольта «Нэви» и Адамса, полагавшимися по штату.

* * *

Мгновенье шотландец и русский горец смотрели прямо в глаза друг друга.

В отблесках пламени Мак-Уолтеру показались глаза русского рыжими или впрямь были звериные – рысьи, и от этого по спине прошел легкий озноб. Тем яростней Рональд тиснул пусковой крючок, но самовзвод «перечницы», сам по себе тугой, в разбитых пальцах отозвался такой сильной болью, что лейтенант выронил пистолет и едва успел подхватить его другой рукой. Вновь поднял и замер в дуэльной позе, недоумевая.

Горец смеялся, скаля щербатые зубы. Дуло его пистолета, видимо уже заряженного, смотрело на лейтенанта, но раскачивалось от смеха, и выстрела не следовало.

Рональд на секунду замешкался, пытаясь сообразить причину столь внезапного сумасшествия. И вдруг обнаружил ее у себя чуть ли не под ногами.

Между носками башмаков крутилась на коричневом боку хорошо знакомая по камышовской лавке толстостенная бутылка «Шато» с куцым огрызком искрящегося фитиля в горлышке. В какой-то миг Мак-Уолтеру почудилось, что он видит сквозь болотную зелень стекла свинцовые шарики пуль в пороховой засыпке…