Легкое пёрышко. Как свет во тьме - Мара Вульф

– Она моя лучшая подруга. У нас нет секретов друг от друга, – защищалась я.

– И тем не менее, в следующий раз лучше спроси разрешения.

И с чего это он вдруг стал таким… снисходительным к моим проступкам? Прежний Кассиан накричал бы на меня и запретил совать нос в чужие комнаты. Я вдруг почувствовала, что что-то не так. А если он перестал быть собой? Если мои друзья были не теми, кем я их считала? Если человек, который на самом деле давно мертв, вдруг появлялся, кто знал, живы ли остальные в действительности? Живы ли мы вообще? Крайне тревожная мысль. Мне стало плохо. Я посмотрела на Кассиана, который не сдвинулся с места. Его взгляд ласкал меня. Я осторожно провела пальцем по его скулам и переносице, а затем по бровям, вопросительно изогнувшимся над его глазами.

Он вел себя совершенно спокойно. Был таким родным. Черт возьми, это Кассиан, и я перед любым судом мира готова поклясться, что это мой Кассиан. Ну, мой – в переносном смысле.

– Мне страшно, – тихо сказала я. – Здесь происходит что-то зловещее, и я не знаю, что делать. Просто поверь, эта женщина – не мать Скай. Если Грейс и Фрейзер не верят, хоть ты поверь. Пожалуйста, – мой голос звучал умоляюще.

Кассиан обнял меня. Паника в груди будто рассеялась. Он мне поможет. Мы найдем выход вместе. Если буду знать, что он меня поддерживает, значит, все не так уж и плохо. Мне стало бы лучше, если бы знала, что я – не единственная, кто сомневается в реальности происходящего. Прижалась к нему. Совсем ненадолго, поклялась я себе, но у меня больше не осталось сил оторваться от него. Наверняка Элизьен найдет нас через несколько часов. Теперь, когда Виктор вышел с нами на связь, вся эта жуть должна закончиться.

– А кто такой этот Виктор? – тихо спросил Кассиан. – Мальчик из деревни? Ты никогда о нем не рассказывала.

Мое тело напряглось. Я сжала руки в кулаки за спиной, чтобы Кассиан не заметил. Чувствовала боль и наслаждалась ей, пока ногти впивались в ладони. Это мешало мне реветь и выть. Ни то, ни другое ничего бы не изменило. Кассиан тоже не помнил Виктора. Я начинала постепенно сомневаться в собственном разуме.

– Тебе не кажется, что Элизьен и Джейд переживают за нас? – тихо спросила я, боясь услышать ответ.

Кассиан нахмурился.

– Элизьен?

Я стиснула зубы.

– Ах, – я рассмеялась. – Это не важно.

В голове одновременно зазвенели тревожные звоночки.

Кассиан, напротив, выглядел так, будто чувствовал облегчение от того, что мы закрыли эту тему. Его нахмуренный лоб разгладился, и он поцеловал меня в щеку.

Вечером я, совершенно измученная, упала на кровать, заправленную невидимым домашним духом. Он убрал не только кровать: вся комната была прибрана. Страх сдавил мне горло, но плач никак мне не поможет. Для меня в этом доме больше не существовало ничего уютного или романтичного. Я снова и снова продолжала напоминать ребятам о реальной жизни за ужином или за игрой в карты. И каждый раз сталкивалась с непониманием. Они обо всем позабыли: о своих семьях, о своих жизнях. Почему я все помнила и куда делся Виктор? Снова пробралась в комнату Скай, когда все слушали, как она играет на фортепиано. Осмотрела каждый уголок, но никак не могла понять, откуда доносился его голос. Оставалось лишь надеяться, что он вернется, причем не только его голос, но и тело.

Я долго лежала в темноте комнаты, уставившись в потолок. Глаза загорелись, когда в мою голову пришла идея. Правда, она зародилась от отчаяния. В ящике стола лежала пара листов бумаги. Я взяла карандаш и нацарапала несколько заметок.

Когда писала последнюю фразу, на бумагу капнули слезы. С дико пульсирующим сердцем уставилась на несколько написанных строк. В горле образовался большой ком, и я закончила словами: «Я хочу домой». Никогда не должна забывать, что хочу вернуться домой!

Я спрятала записку под матрас в надежде, что невидимый уборщик не найдет ее. Может, мне все-таки стоит написать, что я была влюблена в Кассиана. Что любила его. Но кто знал, кому попадет в руки эта записка, если исчезну, как и все предыдущие посетители дома? От этой мысли в венах вместо крови будто потекла ледяная вода. Я свернулась калачиком под одеялом и попыталась уснуть. Но мои усилия оказались напрасными. «Наверняка их всех спасли. Это единственно логичное объяснение их исчезновения», – успокаивала я себя.

Кассиан стоял на пороге и ждал. Он улыбнулся, увидев меня. Какой по счету день в этом доме? Третий или четвертый? Надо бы и это записать. Интересно, Кассиан думал об Опал хоть иногда? Наверное, забыл о ней, как и обо всем остальном. Это было бы очередной причиной не подпускать его слишком близко. Нельзя пользоваться этой ситуацией, как бы тяжело мне это ни давалось. Если буду продолжать, он полюбит меня, прямо как в моих мечтах. Но ничего из этого не будет реально.

– Ты бледная, – отметил он. – У тебя круги под глазами. Плохо спала? – он взялся за ручку, открыл дверь и пропустил меня.

Его будто совсем не удивляло, что хлопать в ладоши, чтобы дверь открылась, больше не приходилось. Мимо пробежала юная девушка и поприветствовала нас, назвав по именам.

– Привет, Рэйчел, – ответил на ее приветствие Кассиан, и ее уши покраснели.

– Вы идете купаться? – спросила она, и когда Кассиан ответил утвердительно, на ее щеках появился румянец.

– Полагаю, я должна знать эту девушку, – отметила я, как только она скрылась за углом.

– Естественно. Это Рэйчел. Она живет рядом с нами. Так всегда было, – объяснил он.

– Всегда – это как долго? – спросила я, с нетерпением ожидая ответа.

– Понятия не имею. Просто так всегда было.

Мы нырнули в клубок из переулков, напоминающий лабиринты из коридоров в нашем доме. Нас снова и снова приветствовали и задерживали люди. Почти все, казалось, знали нас. Я подыгрывала и натянуто улыбалась, пытаясь сохранить боевой настрой.

Когда добрались до озера, которое теперь находилось далеко от дома, увидели Грейс, окруженную толпой девушек. Они хихикали и болтали, наблюдая за парнями. Фрейзер с парой ребят стоял на платформе с трамплином, расположенной посреди озера. Я бы поклялась, что ее не было там, когда мы сюда приехали. Фрейзер выглядел так, будто развлекается именно так, как ему хотелось. Почему все они счастливы? Все, кроме меня. Почему я просто не могла все забыть? Продавец мороженого шел по дорожке с велосипедом, и девочки ринулись к нему. Я посмотрела на Скай, которая сидела с матерью на лавочке. Они мирно держались за руки. Я с облегчением выдохнула. И все же чувствовала себя виноватой, что так с ней себя вела. Она бесконечно скучала по своей матери: неудивительно, что цеплялась за этот мираж.