Аспект дьявола - Крейг Расселл

– Между вами не было никакой привязанности?

– Никакой. Он унижал меня при каждом удобном случае: все говорил, что я уродлива и скучна, что я серая мышь и что он мог бы выбрать жену намного лучше. «Ты не Адина Мандлова[31] и не Анни Ондра»[32], – приговаривал он. Он частенько упоминал их, потому что знал, что я считаю поведение актрис кино аморальным, а может быть, потому что догадывался, что я тайно завидую их внешности. Конечно, у меня никогда не хватало смелости ответить ему тем же, сказать: «Но и ты не Карел Ламач»[33].

– А вы? Как вы относились к мужу?

– Я не испытывала к нему никаких чувств. Он был таким человеком, по отношению к которому легко оставаться равнодушной. Но у него была хорошая работа. Он частенько бывал в разъездах, был специалистом по украшениям из стекла и неплохо зарабатывал на этом. Вот почему он иногда посещал наш завод. Его интересовали кристаллы алмазной огранки и бусины с крошечными фарфоровыми цветами в середине. Колье, серьги, браслеты… Сразу после свадьбы он настоял на том, чтобы я бросила работу. Мы жили в большой квартире в центре Млада-Болеслава. Муж держал все ценности в сейфе в столовой. Он нередко бывал в командировках неделями, ездил по всей стране. У него был маленький мотоцикл «Ява», он закидывал портфель с образцами на спину, натягивал кожаный мотоциклетный шлем и защитные очки на свою маленькую голову. Шлем был слишком тугим и придавал ему нелепый вид. Он был похож на толстого циркового поросенка, с трудом балансирующего на своем мотоцикле. Всякий раз, когда я видела его спину с этим портфелем, меня охватывала радость.

– Вам нравилось жить без него? Вы отдыхали?

– Мне не удавалось особенно отдохнуть. Каждый раз, когда он уезжал, приходила его старшая сестра Джитка и нередко оставалась ночевать. «Чтобы приглядывать за тобой», – говорила она. Они знали и мне не позволяли забыть, что мне пришлось провести какое-то время в «школе для психов», как они ее называли. Джитка была озлобленной, сварливой бабой, ведьмой, а не женщиной. Такой же жирной, как Моржич. С такой же пухлой рожей, как у откормленной свиньи. Она использовала любую возможность, чтобы похвалить своего дорогого братца и унизить меня. А я, ну, я была слишком кроткой, чтобы протестовать. Но я знала еще кое-что: они оба были без ума от моей стряпни, вот почему Джитка так часто бывала у нас в доме. И я правда не припомню, чтобы кто-то из них похвалил хоть одно блюдо, которое я приготовила.

– Хорошо, Хедвика, – прервал ее Виктор. – Теперь вам необходимо оказаться в определенном месте и времени. Я имею в виду день вашего ареста. Вы можете вспомнить, с чего все началось?

– О, тот день?

– Да, тот день, – повторил Виктор. – Мы можем оказаться там?

Она замолкла на мгновение. Виктор заметил, что пациентам всегда требовалось время, чтобы вспомнить конкретный эпизод из своей жизни. Это не было похоже на судорожный поиск в ментальной картотеке, чтобы извлечь необходимую папку скорее они действительно путешествовали по глубинам подсознания, изучая закоулки собственной вселенной.

– Все началось на кухне, – Хедвига наконец прервала затянувшуюся паузу. – Каждый мой день начинался, проходил и заканчивался на кухне. Моржич снова уехал, но вот-вот должен был вернуться, его сестра тоже собиралась прибыть к обеду, так что я заранее начала лепить пельмени. Я чувствовала себя странно в тот день. Не знаю почему, но я была полна решимости приготовить самое лучшее блюдо из всех, что я когда-либо готовила: заставить Джитку и Моржича – если, конечно, он вернется вовремя – наконец-то признать, что я великолепный повар. По какой-то причине я почти не спала накануне ночью, а когда встала ранним утром, то почувствовала себя как-то не так. – Она нахмурилась. – Нет, я была в порядке, но почувствовала, что все вокруг какое-то не такое. Как будто мир изменился, понимаете? Вроде бы все так же: квартира, улица за окнами в гостиной, задний двор за окошком кухни, но как будто все перенеслось на другую планету, под другое солнце, и тени, отбрасываемые всем вокруг, тоже были другими. Так странно. А потом он пришел на кухню.

– Моржич?

– Нет.

– Кто пришел на кухню, Хедвика?

– Ангел. Человек. И то, и другое одновременно. Он был самым красивым существом, которое я когда-либо встречала. Он был обнаженным и идеальным. Идеальное тело. Идеальное лицо.

– Вам не показалось странным, что обнаженный мужчина внезапно появился на вашей кухне?

– Нет-нет, вы не понимаете. Он не был обычным человеком. Он был красив. Это был ангел. Кожа как бронза, волосы – струящееся белое золото; от него исходило сияние, воздух вокруг него так и искрился. Он был не просто прекрасным ангелом, разве вы не понимаете? Он был самым прекрасным ангелом. Падшим ангелом.

– Сатаной? Вы хотите сказать, что дьявол явился к вам на кухню в Млада-Болеславе?

– Именно об этом я и говорю. Он заговорил со мной, но ни единого слова не слетело с его уст. Его голос звучал в моей голове. Он объяснил мне все. Он стоял передо мной в кухне, но на самом деле его там не было, как будто его проецировали из какого-то другого измерения. Его красота была ослепительна, и он любезно подождал, пока я привыкну к его сиянию, а потом рассказал мне о щенке. Он рассказал, что это именно он сотворил со щенком то, что потом увидели все. Он не просто рассказал – он показал мне все, что произошло в тот злополучный день, поместив воспоминания в мою голову. Именно он заставил отправить меня в ту школу. Он сказал, что ему не дано чувствовать сожаление или сострадание, что ему наплевать, прощу ли я его за все это, но он пришел, чтобы помириться со мной.

– И как он собирался это сделать?

– Как? Он собирался открыть мне тайны кулинарного мастерства, неограниченной власти над мужскими аппетитами. Он обещал сделать меня величайшим поваром в истории, сделать так, чтобы все запомнили, кто такая Хедвика Валентова. Без лишних слов, с помощью образов и представлений, возникших по его воле в моей голове, он объяснил мне все о еде. Еда – его стихия, дьявол знает все лучшие рецепты. В одно мгновение он поместил всю историю приготовления пищи в мою голову. Всю философию кулинарии. Он поведал, что каждый прием пищи является подарком, заветом и актом самовыражения. Как в процессе приготовления воскрешается мертвая плоть и как она перерождается и становится самым чистым наслаждением на устах, на языках, на умах и в воспоминаниях. Затем он поделился секретным рецептом дьявола, как можно улучшить мое коронное блюдо, вепро-кнедло-зело. Он подробно изложил, как поджарить свинину, чтобы о ней слагали легенды, чтобы получилось блюдо, которое мой муж и золовка никогда не забудут. Он сделал так, чтобы рецепт возник в моей голове, и это было великолепно. Просто идеально. Само совершенство. Весь процесс занимал больше времени, чем обычно, потому что свинину нужно было готовить гораздо дольше и при более низкой температуре, чем я обычно это делала. Поэтому я тут же приступила к выбору самого лучшего куска мяса и его приготовлению вместе с маринадом и розмарином.