Секретарь для злодея - Дора Коуст

Собиралась быстро. Настрочив короткую записку, вновь поднялась наверх и оставила ее прямо на ноутбуке. Не вдавалась в подробности. Просто написала, что ни в чем не виновата и ничего такого никогда не делала, а чтобы доказать ему это, поехала за ноутбуком, с которым вернусь в самое ближайшее время. Очень надеялась, что он не прогонит нас, когда мы вернемся, и хотя бы выслушает, прежде чем сделать выводы. И дело было не в том, что мне фактически негде сейчас жить. Если скажет уйти, мы уйдем, но мне хотелось доказать свою невиновность. Я бы никогда не отплатила ему за добро предательством.

Такси приехало даже раньше, чем я окончательно оделась. Влюбленная идиотка снова собиралась ехать почти в ночь с маленьким ребенком в другой город. Я понимала абсолютно все минусы этого мероприятия, кляла себя за эмоциональность, но по-другому не могла. У меня были деньги на билет. Даже на гостиницу, если понадобится. С собой я снова собрала целую сумку. Благо Паша купил для Аришки все и даже больше. Так я и села в такси, нагруженная Аришкой и сумкой. Почему-то вдруг мелькнула мысль, будто я уезжаю навсегда. Чисто на автомате надела свою одежду, в которой и приехала в этот город. Да только я понимала, что вернусь обратно. Буду рядом с Пашей, пока знаю, что мы ему нужны.

Идиотка!

Я не имел других слов, чтобы описать поступок Марины. Прекрасно понимал, что сам виноват. Да, я закрылся на какое-то время, но лишь для того, чтобы обдумать все как следует в одиночестве и сопоставить все факты. Не хотел сорваться на нее, только поэтому и избегал. Думал. Ни в коем случае не винил, не подписывал приговор и не собирался приводить его в исполнение.

Марина почти всегда была у меня на виду, да и не стала бы она хоть чем-то помогать этому мудаку, который обошелся с ней как последняя мразь. Об этом свидетельствовало и письмо, которое с ее почты отправляли буквально на днях. Ну, не стала бы она говорить о себе в третьем лице, да еще и в таких выражениях. Увидев последнее письмо, я сразу понял, что кто-то другой пользовался ее почтой, но решил, что расскажу об открывшейся неприглядной правде после того, как схожу в душ.

Хотелось смыть с себя всю эту грязь, от которой было противно, мерзко на душе. Да, в первые секунды, когда я услышал то, что поведал Макс, я всего на мгновение допустил, что Марина может быть к этому причастна. Всего на мгновение, за которое душа порвалась в клочья, а сердце болезненно сжалось, будто его насквозь проткнули острым ножом. Всего на мгновение, за которое в моей голове родились сотни тысяч мыслей, которые могли бы ее оправдать…

Замкнувшись в себе, я просто не подумал, что она поднимется наверх. Закопавшись в отчет, который выслал Макс, я потерял счет времени, а очнулся уже тогда, когда хлопнула входная дверь, а мать так и ушла, не дождавшись, когда я с ней попрощаюсь.

И сколько я был в душе? Десять, максимум пятнадцать минут. Да я просто собирался с мыслями, подыскивая правильные слова для того, чтобы объяснить Марине свое поведение, рассказать ей о том, что она оказалась права и не зря сегодня подметила реакцию этой гниды. Я хотел извиниться за сорванный обед, попросить прощения и пообещать ей, что мы обязательно встретимся с моей матерью еще раз. Что это будет совсем другой обед или ужин, а еще лучше — поход в ресторан, чтобы ничего не напоминало ей о первой попытке. Я хотел, но, увы, не успел.

Их действительно не оказалось дома. Из наших бесед я знал, на какой именно вокзал она могла бы отправиться в случае, если бы собиралась вернуться обратно. Не теряя времени, одевался чуть ли не на ходу. Волосы все еще были мокрыми, когда я буквально вывалился из квартиры, чуть не забыв закрыть дверь на замки. Нервы, нервы, нервы…

Ожидание растянулось, а я торопил проклятый лифт, который спускался на подземную парковку слишком медленно. Не смотрел, когда там ближайший поезд. На это просто не было времени. Я вдавливал педаль газа в пол, пролетая мимо светофоров, мимо столицы, которая с распростертыми объятиями встречала вечер. Теплый вечер, потому что весны на улицах с каждым пройденным днем становилось все больше.

Молился, чтобы не застрять в очередной пробке. Завидев нескончаемый поток машин, дважды заворачивал во дворы, чтобы объехать многоцветную гусеницу из тех, кто совершенно не торопился домой. Я же торопился. Если бы мог, то отправился бы за ними по воздуху, лишь бы успеть раньше, чем Марина совершит несусветную глупость. Мне не нужны никакие доказательства. Она и Аришка рядом — вот все, что мне действительно нужно. Они главнее, чем корейцы, конкуренты и все остальное, вместе взятое. Они — лучший подарок, который мог послать мне Бог.

— Давай же, давай же! — сигналил я черепахе, которая медленно двигалась по парковке около вокзала. — Чертова колымага!

Плюнув на все, я заглушил мотор и выбрался из авто, оставляя его прямо на середине парковки, перекрывая тем самым дорогу остальным. Заберут на штрафстоянку? Выпишут штраф? Абсолютно наплевать. Лишь бы успеть, лишь бы проклятый поезд отправлялся только завтра.

— Марина! — окликнул я девушку, которую невозможно было не разглядеть в редкой очереди к кассе. Ее желтый пуховик я теперь узнаю даже из тысячи, из миллиона других таких же желтых. Моя птичка, моя маленькая птичка.

Она оборачивалась медленно, будто в неверии. Я старался не бежать, когда вошел внутрь, но в каждом своем шаге ощущал нетерпение. Увидев блеснувшие в ее глазах слезы, выругался и все-таки сорвался с места, проклиная тех, кто строит такие огромные залы ожидания. Только обняв ее, только прижав к себе их с Аришкой, я по-настоящему осознал, насколько мне все это время было страшно. Я боялся, что не успею вовремя. Я боялся, что снова останусь один в ледяной тишине квартиры. Я боялся, что она уедет и не вернется. Уедет и так и не узнает, не захочет узнать, что я ее люблю. Люблю их обеих.

— Паша, я… — растерялась она, буквально захлебываясь слезами.

— Молчи, молчи, — попросил я ее, желая получить минуту на то, чтобы осознать, что я все-таки успел, что сумасшедшую гонку можно прекратить, что больше никуда не надо лететь, ехать, бежать, что они рядом со мной и никак по-другому.

Спустя целую вечность я все-таки вспомнил, что мы находимся на вокзале, а вокруг с любопытством на нас поглядывают люди, которым очень интересно, что же такое у нас произошло. Забрав Аришку, я перекинул сумку через плечо и крепко сжал Маринкину руку, переплетая наши пальцы. Вот теперь точно не сбежит.

— Я не собиралась убегать, — произнесла она, будто услышав мои мысли.

Вытирала бегущие по щекам слезы, а у меня дыхание перехватывало. Не выдержав, все-таки остановился у самого выхода и привлек ее к себе, целуя соленые, влажные, но такие желанные губы, собирая губами все капли с ее лица.

— Я знаю. Но, пожалуйста, не нужно больше таких спонтанных решений. Прости, что я не объяснился сразу, но я обещаю тебе, что расскажу абсолютно все, когда мы вернемся домой. Хорошо? — насколько мягко мог, улыбнулся я ей, оглаживая раскрасневшуюся щеку костяшками пальцев.