Заблудшая душа - Антон Грановский

Неизвестно, чем бы все закончилось, но тут Галеб — единственный, кому удалось быстро взять себя в руки, — шагнул вперед и одним ударом меча отрубил мертвой девушке голову. Конец его клинка задел парню грудь, но порез был неглубоким. Парень оттолкнул от себя обезглавленное тело, вскочил на ноги, а потом резко побледнел, ноги его подкосились, глаза закатились под веки, и он рухнул на землю».

1

Утром, когда Глеб пил кофе, за столик к нему опять подсела Кира. Лицо у нее было чуть припухшее, словно она плакала.

— Говорят, ты встречаешься с Эльзой? — сказала Кира.

Глеб закрыл рукопись романа, которую читал за кофе, посмотрел на Киру и спокойно уточнил:

— Кто говорит?

— Люди, — ответила она. — У нас небольшой город, и все друг про друга все знают.

Глеб дернул уголком губ.

— Кир, давай не будем об этом, ладно? — попросил он.

Пару секунд Кира молчала, а потом заговорила негромким, добрым голосом:

— Глеб, ты мне не чужой человек. Не чужой, потому что… В общем, потому что очень многое в моей жизни было связано с тобой. И самое хорошее… И самое плохое.

По лицу Киры пробежала тень, но уже через секунду оно снова стало спокойным и приветливым.

— Вспомни, что было двадцать пять лет тому назад, — продолжила она. — Ты ведь уехал тогда из города из-за нее.

Глеб сдвинул брови.

— Кира, я виноват перед тобой, но…

— Подожди, — тихо прервала его Кира. — Не перебивай. Я никогда с тобой об этом не говорила и никогда не буду. Но сейчас скажу. Эльза злая. Она никого не любит. Она просто не способна никого любить. Понимаю, это звучит как бред, но такие люди существуют. У нее внутри — пустота.

Глеб выслушал монолог Киры с хмурым видом. А когда она остановилась, чтобы перевести дух, сказал:

— Ты ошибаешься. После смерти своего первого мужа Эльза полгода лежала в больнице.

— А ты знаешь, что случилось с ее первым мужем?

— Да. Он попал в аварию.

— А подробности? Подробности ты знаешь?

Глеб дернул плечом:

— Нет. Зачем мне подробности?

— Мой брат Сережка был тогда стажером и участвовал в процедуре дознания. Так вот он уверен, что авария была подстроена. Шланг с тормозной жидкостью был перерезан.

Глеб удивленно воззрился на Киру.

— Сережка сам это видел, — с нажимом сказала она. — Но в протоколе осмотра об этом не было ни строчки. Руководство все списало на несчастный случай. А единственный свидетель той аварии исчез.

Глеб помолчал. Потом сказал:

— Твоему брату могло показаться. Ему вечно что-нибудь кажется.

Кира посмотрела Глебу в глаза и проговорила необычайно серьезным голосом, в котором Корсаку послышались нотки настоящей тревоги:

— Я тебя предупредила. А дальше… поступай как знаешь.

Кира поднялась со стула и направилась к двери, ведущей в административную часть кафе.

Глеб подозвал официантку и попросил счет. Затем достал бумажник, намереваясь отсчитать нужную сумму, но обнаружил, что наличные почти закончились. Как и каждый русский человек, Корсак чувствовал себя неуютно, не имея в кошельке определенного количества шуршащих купюр.

Он решил, не откладывая дела в долгий ящик, разыскать банкомат и снять деньги.

Принесшая счет официантка сообщила, что ближайший банкомат находится в «Пруссбанке». Припомнив, что банк этот принадлежит господину Гееру, Глеб не удержался от усмешки. Во всем этом ему виделась какая-то провиденциальность.

Десять минут спустя, промокший из-за внезапно хлынувшего дождя, Глеб Корсак вошел в офис «Пруссбанка», чей хозяин считался самым богатым человеком города.

Он подошел к банкомату, снял нужную сумму, но уходить не спешил. Повинуясь застарелой журналистской привычке, Корсак прошел в основной зал банка, чтобы осмотреться. Прошел — и остолбенел.

На стенах зала была развешаны живописные полотна. И первое же полотно повергло Глеба в ступор. На огромной картине, занимавшей полстены, были изображены таинственные существа. Они были белые, почти прозрачные, без выраженных половых органов, словно ангелы. Но Глеб смотрел не на их медузьи тела, а на их лица. Лица эти были очень бледные и чуть вытянутые, что-то среднее между собачьей мордой и свиным рыльцем. Глаза у созданий были темные, большие, да и не глаза это были вовсе, а обрывки теней, сгустившиеся в глубоких глазницах.

Возле Глеба остановилась симпатичная девушка-менеджер в синем пиджачке с эмблемой банка.

— Вам помочь? — с вежливой улыбкой осведомилась она.

Глеб оторвал взгляд от бледных лиц звероподобных ангелов-монстров и спросил у девушки-менеджера:

— Чья это картина?

— Картина принадлежит нашему банку, — с готовностью отозвалась она. — Так же, как и все картины, которые вы здесь видите.

Глеб нетерпеливо качнул головой:

— Я не об этом. Кто нарисовал эту картину? Кто автор?

— Автор? — Девушка посмотрела на картину и озадаченно нахмурила аккуратно нарисованные бровки. — А вам это очень нужно знать?

— Да, — выпалил Глеб так, что девушка испуганно попятилась.

— Хорошо, — с легким удивлением в голосе сказала она. — Я пойду, узнаю у коллег.

Пока она ходила, Корсак обратил внимание на еще одну картину. На ней была изображена обнаженная девушка, но вместо человеческого лица у нее тоже была звериная морда. Такая же белая и заостренная, как у людей на предыдущей картине — что-то среднее между лисьей мордой и мордочкой хорька, однако в звериной внешности этой девушки прослеживалось что-то миловидное, рот ее не был оскален, а изгибался наподобие безгубой, лукавой улыбки.

Обнаженное тело девушки, безупречное, гибкое, с острыми белыми грудками, художник изобразил с любовью и даже страстью. Было видно, что эта девушка (если, конечно, она существовала на самом деле, а не являлась лишь плодом фантазии) была для художника объектом обожания.

Глеб отвел было от картины взгляд, но вдруг на секунду замер, а потом снова медленно повернулся к полотну. Подошел ближе и уставился на изображение удивленным взглядом. На левой груди девушки, чуть ниже соска, темнели две крошечные родинки. Те самые родинки, которые когда-то, больше двадцати лет тому назад, свели с ума самого Глеба и которые он так и не смог выбросить из головы.

— Простите, что вам пришлось ждать.

Голос девушки-менеджера заставил Глеба вздрогнуть.

— Ничего страшного, — глухо проговорил он.

Сотрудница улыбнулась дежурной вежливой улыбкой: