Благодать и величие - Дженнифер Ли Арментроут

Он метнулся вниз клубком, развернувшись во весь рост на полпути к полу. Он приземлился в форме человека, сочетание чёрного дыма и тени, глаза кроваво-красные, как горящие угли.

— Я поняла.

Я шагнула вперёд, призывая свою благодать. Уголки моего зрения побелели, когда беловато-золотой огонь распространился по моей руке, перетекая в ладонь. Тяжесть рукояти легла на мою ладонь, когда лезвие вспыхнуло искрами и пламенем.

— Это также то, чего я никогда раньше не видел, — прокомментировал Джордан позади.

Человек-Тень рванулся вперёд, оставляя за собой струю чёрного дыма. Шагнув в атаку, я рассекла область талии. Тень свернулась сама в себя, рассыпавшись на клочья дыма.

— Они могут быть сильными, — сказала я, опуская меч Михаила. Призраки обошли меня стороной. — Но они не самые умные, — я повернулась к остальным. — Здесь должно быть что-то ещё.

— Ты уверена, что с тобой всё в порядке? — спросил Джордан, и Теллер кивнул. Он повернулся к нам. — Они мертвы, не так ли? Пропавшие люди?

— Ага, — проворчал Дез. — И полицейские.

Оторвав взгляд от Теллера, я посмотрела на тела. Мой желудок скрутило.

— Почему? — мой голос был хриплым, когда я посмотрела на мёртвую девушку.

— Потому что они надеялись, что ты придёшь, — ответила она слабым голосом.

Инстинкт ожил в тот же миг, когда дверь, ведущая в подвал, и портал распахнулась. У меня возникло неприятное чувство дежавю, и я напряглась, ожидая МУДов — маленьких уродливых демонов, похожих на крыс ростом в фут… если бы крысы могли бегать на задних лапах.

Это было не то, что вошло в дверь. Оглядываясь назад, я бы предпочла МУДов.

Вспышка яркого белого света вырвалась из двери, заряжая воздух силой, когда он пробежал по потолку и стенам, разливаясь по полу. Я подняла руку, чтобы прикрыть глаза, но интенсивность была такой внезапной и экстремальной, что на мгновение ослепила меня.

Что-то большое врезалось в стену позади меня, когда я опустила руку. Я очень надеялась, что это не Дез. Я моргнула, чтобы зрение прояснилось достаточно, чтобы увидеть, что призраки разбежались в стороны. Моя благодать пульсировала в ответ на… небесное сияние.

Огромная фигура вошла в дверь, и первое, что я увидел, были крылья, массивные белые крылья с чернильными прожилками.

Моё сердце сжалось в груди.

Гавриил.

ГЛАВА 13

Страх пробил дыру в моей груди, когда Гавриил вошёл в спортзал, и каждый инстинкт требовал, чтобы я убралась отсюда, но я стояла на своём — я держалась за свою благодать.

— Тринити, — произнёс он, и звук его голоса был подобен ржавым гвоздям на моих нервах. — Я знал, что ты придёшь.

Николай так разозлится, когда узнает, что был прав.

Это была ловушка.

— Вау, — сказала я, заставляя свой голос звучать ровно. — Это было не очень впечатляющее появление.

Гавриил остановился, склонив голову набок. Он был ближе, черты его лица были яснее для меня, и я также могла сказать, что чернота в его венах распространялась по постоянно меняющимся оттенкам кожи его шеи.

Это не могло быть хорошо.

— А что случилось с трубами и землетрясениями? Не смог выступить? — спросила я. — Я слышала, для этого делают таблетки.

Он выпрямил голову.

— Я вижу, ты всё ещё не можешь контролировать свой рот.

— И держу пари, ты понятия не имеешь, на что я намекала, что делает мою незрелую язвительность менее занимательной. — Меч Михаила загорелся, когда я сделала осторожный шаг назад. Я не слышала никакого движения позади себя, и я знала, что лучше не отводить взгляда от Предвестника. Я просто надеялась, что Стражи были не слишком серьезно ранены.

— Не волнуйся, дитя Михаила. Я всегда нахожу тебя забавной.

— Рада это слышать, — я заставила своё сердце замедлиться.

Мне нужно было беречь свою энергию. Без Защитника я бы устала, медленно двигалась и была бы склонна к ошибкам. Не было установленного срока, когда это произошло, но, учитывая, что я всё ещё выздоравливала, вероятно, не так уж долго.

— Я в этом не сомневаюсь, — он опустил крылья. — Признаюсь, я удивлён, увидев тебя такой воинственной. Может быть, мне просто нужно сломать ещё несколько твоих костей и убить одного из тех Стражей позади тебя.

Мощная ярость охватила меня, и меч Михаила ярко вспыхнул.

Гавриил рассмеялся, откинув голову назад.

— Ты так злишься. Я чувствую этот вкус. Мои слова причиняют боль? Это потому, что я забрал твоего Защитника? Ты не должна сердиться на меня. Если бы Богу было не всё равно, твои потери не накапливались бы. Ты должна хотеть отомстить за смерть тех, кого любила.

Гавриил убил Зейна, и он был частично ответственен за то, что случилось с Мишей и даже с моей матерью, и он хотел, чтобы я винила Бога? Он был не в своём уме, но мне также пришло в голову, что он мог не знать о падении Зейна и последующем возвращении. Это может быть полезно.

Если Зейн придёт в себя.

И если бы у меня вообще был шанс попытаться вернуть его.

— Это не игра, Истиннорождённая. Ты ничего не можешь выиграть. Всё уже кончено. Зачем всё усложнять? Ты не смогла спасти своего Защитника, — сказал он, и я вздрогнула. — И никто не может спасти человеческую расу, не тогда, когда они не желают спасать себя. Их время подошло к концу. Это невозможно остановить.

— Опять этот разговор, — сказала я.

— Это правда. Всё, что тебе нужно сделать, это выйти на улицу, чтобы увидеть это. Они позволили ненависти, жадности, гордыне и обжорству овладеть собой. Они питаются чужой болью. Они по своей природе эгоцентричны. Этого не исправить, Истиннорождённая. Их не спасти.

— Ты говоришь так, как будто каждый человек такой, и я не собираюсь лгать. Есть много дерьмовых человеческих существ, но знаешь что? — Я сказала. — Рисовать их всех одной и той же кистью было бы всё равно, что говорить, что все ангелы это малыши-переростки, которые впадают в истерику, потому что они больше не Бэсти с Богом.

— Бэсти? — повторил он.

— Господи, — пробормотала я. — Бэсти — это лучшие друзья навсегда. Серьёзно, я ещё раз спрашиваю, как я должна тебя бояться, если ты даже не знаешь, что это значит?

Порочная благодать вспыхнула.

— Но ты уже боишься — боишься меня, той роли, которую ты сыграла в гибели стольких людей. В ужасе, потому что я прав насчёт них, — усмехнулся он. — Человеческая раса больше не заслуживает никаких шансов. Они лишены веры и прокляты, и Бог так же потерян,