Оставь окно открытым - Софья Прокофьева

Пудель, будто его тащила невидимая веревка нехотя сделал несколько шагов.

— Ему же больно! — не выдержала Катя.

Она скатилась с бревен. Бросилась к Пуделю, присела около него на корточки, обхватила руками за шею.

— Для того и бью, чтобы больно, — теплым, задушевным голосом сказал Взялииобидели.

— Не пущу его! Нет! — крикнула Катя.

В рот Кате лезла жесткая шерсть Пуделя, но она только еще крепче прижала Пуделя к себе, не давая сделать ему ни шагу.

— Правильно, Катька!

Катя увидела около себя ноги в белых босоножках. Подняла голову. Рядом с ней стояла Нинка-блондинка. Катя даже не слышала, как она подошла, Нинка-блондинка так резко наклонилась, что они стукнулись с Катей лбами. Довольно-таки здорово. Но Нинка-блондинка не отодвинулась, а только обхватила Катю и Пуделя руками.

Через двор к ним со всех ног бежали Галя и Валя.

— Мне мой дедушка пугач купил! — заорал Васька, сваливаясь с крыши сарая. Это просто удивительно, как этот человек умел откуда-то падать чуть ли не на голову. — Пробками стреляет. Сейчас сгоняю за ним!

— Во-о… Во-о-оу… Во-оруженное нападение! — приподнимаясь и снова садясь на свою газетку, дрожащим голосом проговорил Взялииобидели. — Знаю я вас. Застрелите, а потом скажете: так и было! Хулиганы!

Нинка-блондинка держала Катю за руку. Васька так пихнул Катю кулаком под ребро, что у той перехватило дыхание. Но она поняла. Это Васька не просто так, а чтобы подбодрить ее, чтобы она не падала духом.

Валя и Галя гладили Пуделя, пальцами разбирали свалявшуюся на загривке шерсть.

— На вас надо в милицию пожаловаться, — сказала Нинка-блондинка, чего вы над собакой издеваетесь?

— Еще кто на кого! Еще кто на кого пожалуется!.. — злобно озираясь, заговорил Взялииобидели, медленно втягивая голову в косматый шарф.

Он вскочил и быстро засеменил к подъезду, невнятно бормоча:

— Обидели… Взяли и обидели…

Наверно, если бы это случилось с ней вчера или сегодня, пораньше утром, Катя была бы потрясена и счастлива, что Нинка-блондинка вот так запросто держит ее за руку. А Васька так здорово пихнул ее в бок. И Галя и Валя тоже рядом с ней, и все вместе.

Но сейчас ничто не могло ее утешить. Бедный Пудель.

Глаза ее по края наполнились слезами. Она даже боялась качнуть головой, чтоб не расплескать их, не заплакать при Ваське.

Знаете что? Давайте-ка мы с вами не будем никуда торопиться.

Ну что хорошего рассказывать так, будто бежишь со всех ног, да еще вприпрыжку. А мне как раз хочется рассказать вам все по порядку, со всеми подробностями. Потому что то, что случилось в это утро, случается вовсе не так часто.

Итак… В это утро Взялииобидели встал пораньше.

Перед тем как выйти из дома и уже сунув одну руку в рукав теплого пальто на стеганой ватной подкладке, Взялииобидели по привычке взглянул на уличный термометр.

Взглянул и вытянул руку из рукава. В удивлении поскреб колючий подбородок. Денек был неяркий, то что называется серенький, а между тем термометр показывал 30 тепла. Если бы Взялииобидели не был так рассеян в это утро, он бы без труда рассмотрел Веснушку, сидящего верхом на градуснике.

«Вот и лето подошло, — сам себе сказал Взялииобидели. — Жарища наступила. Ох, бежит времечко… А куда бежит, бестолковое?»

Он повесил теплое пальто в шкаф, а вместо него накинул легкую светлую курточку, водрузил на голову круглую соломенную шляпу с ленточкой и вышел во двор.

Но тут же вокруг него завертелся возмутительно холодный ветер.

Дунул в рукава и моментально добрался до подмышек. Бросился за шиворот, колючими шариками скатился вдоль спины.

А тут еще этот негодник ветер сорвал с его головы соломенную шляпу, и глупая шляпа, ни с того ни с сего вообразив себя колесом, подскакивая, покатилась по асфальту.

Пока Взялииобидели старался поймать легкомысленную шляпу, он совсем окоченел и бегом вернулся домой.

Взглянул на термометр и просто глазам своим не поверил.

Никаких тридцати градусов не было и в помине. Градусник показывал всего три градуса тепла и ни на один градус больше.

— И по радио передавали: «Резкое похолодание», — вспомнил Взялииобидели. — Неужели так резко похолодало, пока я за шляпой гонялся? Нет, это уже, пожалуй, чересчур резкое похолодание. А может, это даже нарочно — резкое похолодание? Ведь этому похолоданию лишь бы обидеть уважаемого человека…

Взялииобидели снова надел теплое пальто, обмотал шею своим знаменитым косматым шарфом, натянул теплые боты, потопал ногами и вышел на улицу.

Куда он отправился? А? Да, вы не ошиблись. Взялииобидели отправился в милицию.

Дойдя до перекрестка, Взялииобидели остановился.

Он поднял голову и второй раз за это утро в недоумении поскреб подбородок.

Подвешенный на проводе, над улицей сверкал ярко-красный огонек.

— Хм, новый светофор повесили, — задумчиво пробормотал Взялииобидели. — Вчера я за кефиром шел, его еще тут не было.

Красный светофор все горел и горел и как будто глядел на Взялииобидели. А Взялииобидели тоже глядел на него и терпеливо стоял на месте.

Он даже не заметил, как мимо него быстро прошмыгнули Нинка-блондинка и Катя, за ними Валя и Галя, а за ними Васька. Добавим для точности, из заднего кармана Васькиных джинсов торчал пугач, заряженный пробкой.

И тут произошло нечто невероятное.

— Не могу больше, — плачущим голосом заговорил вдруг светофор. Сил моих больше нету. Попробуйте-ка сами повисеть тут целый час. Да еще светить красным светом. Да еще быть при этом совсем круглым. Посмотрел бы я на вас…

Красный огонек исчез, и по проводу золотой запятой пробежала знакомая светящаяся фигурка. Взялииобидели несколько раз злобно дернул себя за шарф и, шаркая теплыми ботами, торопливо перебежал через улицу.

Между тем старший лейтенант Петров Василий Семенович сидел у себя в кабинете.

— Да, да, совершенно непонятно… — озабоченно пробормотал он, разглядывая графин для воды, ставший на круглом столике в углу комнаты.

Уборщица тетя Зина, маленькая старушка с кротким серым лицом, каждый день наливала туда свежую кипяченую воду.

По правде говоря, она очень любила этот графин. В нем было что-то домашнее, уютное, и она по два раза в день тщательно обтирала его чистой тряпочкой, так, что он просто сиял каждой своей гранью.

Этот графин с водой был совершенно необходим в кабинете Василия Семеновича.

Иногда посетитель, взволнованный разговором с Василием Семеновичем, залпом осушал целый стакан воды.