Медовый траур - Франк Тилье

– Я сейчас позвоню нашему общему другу. Надеюсь, он ответит… Лучше бы ответил…

Его руки скрылись из виду, вся непомерная туша переместилась к задней стене, грохнула дверь.

– Теперь-то вы можете меня отпустить? – Я все еще нервно дергался.

– Скажешь тоже… – рассудительно ответил тот, что стоял слева. – Для тебя, дядя, вообще-то, дело пахнет керосином…

Теперь моя судьба была в руках Поло Санчеса. Одна-единственная ошибка, малейшая заминка, неверная интонация – и соседнее кладбище пополнится новым постояльцем. Меня крепко, не давая шевельнуться, держали с двух сторон, оба моих стража сочли необходимым навалиться мне грудью на плечо, и, несмотря на слои ткани между нами, я ощущал ледяное прикосновение револьверов.

В глубине ниши прошуршала дверь, послышались тяжелые шаги, чудовищная фигура заслонила свет.

И вот он появился передо мной, колосс, очень похожий на современные изображения дьявола. Я увидел его большие черные глаза с молочными белками, заостренный череп, металлическое кольцо, проткнувшее носовую перегородку. Когда он наклонился к моему уху, у него на шее забренчали золотые цепи и цепочки, и я ощутил его приторный запах.

– Сейчас узнаешь, как поступают с непрошеными гостями, – прошептал он. – Счастливого пути…

В ту же секунду мне закрыли рот кожаным ремнем, нахлобучили на голову капюшон, завели руки назад, и в запястья врезались наручники. Я отчаянно отбивался, но разгоряченные тела так яростно напирали, что дыхание перехватывало.

У меня забрали деньги и сильно толкнули в угол. Скрипнула дверь.

– Шагай!

Я в бешенстве кусал ремень, пытался вывернуться из наручников, тыкался головой в пустоту. Удар прикладом в поясницу заставил меня сложиться пополам.

– Шагай, сказано тебе!

Под капюшоном было нечем дышать, я обливался по́том, от одного этого можно было спятить. Я уже ничего не решал, моей судьбой распоряжались другие.

Мы поднялись по лестнице. Направо-налево. Еще одна дверь. Запахи риса и горящих углей. Шум, мешанина диалектов, животный смех. Насмешливый визг петель. Дрожь решетки, шорох гравия. Отдаленный гул моторов. Должно быть, мы вышли на кладбище и под покровом безлунной ночи пробираемся среди мертвецов.

Я все шел и шел, меня грубо толкали, указывая направление, – пути, казалось, не будет конца. Влево-вправо, вниз по склону… Земля, трава, камни…

Снова дверь, поворот, другой поворот, третий… еще один лестничный пролет между сотканных из шепотов стен. Скрип передвигаемых предметов. Шкафы? Кровать? Холодильник? Снизу вверх потянуло сквозняком. Свежий воздух. Я обводил языком губы, слизывая соленый пот и минеральный осадок страха. Спуск продолжался. Я сосчитал: двадцать четыре ступеньки, до того крутые, что запросто можно шею свернуть. На затылок легла рука, надавила, вынуждая меня пригнуться, потолок был очень низкий.

– Стой!

С меня сдернули капюшон, сняли наручники, освободили рот от ремня. Я так и стоял, согнувшись в три погибели. Мой сопровождающий посветил из-за спины фонариком на крышку люка:

– Открой и спускайся по лестнице… Внизу повернешь направо…

– Необычный у вас способ встречать новичков.

Вокруг меня – слои мела, глины, выдолбленного бетона, торчащие из стен железные стержни и развороченный стальной щит. Грубо продырявленные обломки стен. Я присел, потянул за металлическое кольцо. Меня обдало холодным дыханием заброшенного тоннеля, ледяной ветер взъерошил волосы. Гул бездны внизу подо мной, отсюда рукой подать до преисподней…

«Аксо», призрачная станция метро… Силы скольких забойщиков, крепильщиков, несчастных рабочих были вложены в это строительство… Гигантская дышащая пасть каменного змея…

Тишина, атмосфера фильма ужасов, кое-где светятся лампочки – работает передвижная электростанция… Конец света в окружении неровных стен, пронизанный мертвыми рельсами, по которым еще влекутся тени покинутых поездов. Самым страшным было это отсутствие жизни, темная дыра с запахом горячего металла, так и ждешь, что оттуда выйдут потусторонние сущности, явившиеся, чтобы оторвать тебе руки-ноги…

Там, наверху, люк уже захлопнулся.

Я двигался вдоль правой стенки тоннеля, стараясь не наступать на рельсы, прижимаясь к почерневшим кирпичам, словно опасался, что сейчас откуда-нибудь выскочит моторный вагон и растерзает меня в клочья. Сточные желоба, омерзительные катакомбы, закрытые станции, я смутно догадывался, где нахожусь, – Молитор, Дом инвалидов, Майо… Груды костей, черные мессы, секты. Здесь, под Парижем в самом что ни на есть буквальном смысле, лежало царство смерти. Далеко, бесконечно далеко от яркого света Елисейских Полей.

Дуга продолжалась и продолжалась, неустанно заглатывая тьму. Много километров, сказала Дель Пьеро. Много километров в утробе земли, где я отрезан от мира – без оружия, без телефона, без возможности бежать… И ко всему прочему – прямо над головой обитатели Бельвильского кладбища, отделенные лишь камнем сводов…

Еще один поворот. Прямо передо мной неожиданно вырастают две фигуры, кидаются, пригнувшись, к противоположной стене и исчезают. Рванули в никуда… Каким образом выбираются из этой могилы?

Непроглядную темень впереди начал разъедать бутылочно-зеленый свет, и она пропала, как отдернутая рука. За поворотом тоннель расширился, выпрямился, оборвался с одной стороны, вдоль путей вытянулась платформа.

На пространстве в несколько сотен метров под зеленоватыми вспышками наконец-то показалось молчаливое население сумеречного мира. Они были здесь… Молча сидели за прилавками, торговали смертью. Лица оставались лишь намеками, игрой теней, тусклые лампочки не светили – едва обозначали.

Между ними скользили тени. Перемещались с места на место, наклонялись, разглядывали, ощупывали. Шепотом сговаривались, назначали встречи, передавая друг другу бумажки…

Я взобрался на платформу и медленно двинулся между ближними рядами продавцов, мне было и мерзко, и любопытно и казалось, что сплю наяву. Прямо передо мной какой-то рябой тип предлагал змеек длиной с соломинку для коктейля. Зеленая мамба, возраст три недели, поясняла табличка, прислоненная к банке с продырявленной крышкой. Убивает мгновенно. Рядом с ним – одноглазый негр с грязно-желтыми волосами. Приподняв тряпку, он прошептал, показывая мне какие-то корешки:

– Наркота… Мощная… Глюки… Растереть и вдыхать. Купить. Ты купить.

Я отвернулся и стал пробираться через мрачное скопище дальше. Присоединился к троим, собравшимся вокруг четвертого, который толок в ступе сушеные тушки. Bufo marinus, ядовитые жабы, объяснял он, не прекращая работы, снадобье из них при контакте с кожей поражает нервную систему, колдуны вуду смешивают его с тетродоксином, чтобы приготовить «зомби-порошок», но можно его использовать и совсем другим способом: достаточно нанести это вещество на предмет, к которому потом прикоснется жертва, – на стакан, крышку унитаза, дверную ручку, – чтобы ее, жертву, почти сразу же парализовало. Затем она несколько часов будет бредить, а как только действие снадобья закончится – ни о чем не вспомнит. В десять раз сильнее оксибутирата натрия, идеально для безнаказанного изнасилования… Пока продавец болтал, один из троих придурков уже вытащил деньги из кармана.