Стриптиз для профессора - Анна Леманн

- Сам, ты вредина! – возмущаюсь я и надуваю губы.

- Нет. Я старый и у меня долго по утрам грузит компьютер! – улыбаясь, произносит он и начинает меня щекотать.

- Старый, но память хорошая! – сквозь смех произношу я и пытаюсь увернуться от его щекотки.

Мы еще долго валяемся в постели и дурачимся. Тим целует меня то нежно, то до неприличия возбуждающее, но грань не переходит.

А потом по дому разносится крик моего отца:

- Нинель!

Мария

- Мне нужно пойти туда. Там что-то случилось? – вскочив, произношу я.

Сердце от чего то гулко стучит и пытается вырваться из грудной клетки. Я прекрасно понимаю, что просто так папа бы не стал кричать. Он вообще редко кричит.

Этот его крик был пропитан болью и отчаянием.

Случилось что-то плохое.

- Пошли. – говорит Тим и первым выскакивает из комнаты.

Мне требуется ровно минута, чтоб надеть кардиган и побежать в стороны комнат папы и Нинель. Добегаю до коридора соединяющий две этих комнаты и вижу столпотворение, в виде Кира и Тима.

- Что случилось? – спрашиваю я, подходя к ним ближе. Пытаюсь пройти вперед, но Тим крепко сжав меня в объятиях, не дает мне этого сделать. Он даже не дает повернуть голову в направлении комнаты Нинель. – Тим, отпусти! – но он и не думает слушать меня.

- Манюня, все хорошо! – говорит он и сжимает меня в объятиях еще крепче. - Не смотрит туда!

- Что там? – злюсь я и пытаюсь вывернуть голову.

То, что Тим не дает узнать, что там происходит, подтверждает мои худшие опасения.

Нинель мертва…

Все во мне надрывается и требует увидеть это!

Но одновременно я этого не хочу делать.

Не хочу знать, что женщины, что подарила мне жизнь больше нет в живых.

В детстве я часто представляла, что однажды мама придет ко мне и попросит прощением. Скажет, что ей нужно было уехать. Придумает самую дурацкую отмазку и я ее прощу. И у меня появится мама. Мы будем вместе гулять в парке. Танцевать. Она будет заплетать мне косички, водить в школу и помогать с уроками.

Время шло, но она не возвращалась и тогда я поняла, что моя мечта невыполнима. Она никогда не придет, а я никогда не прошу.

Но я ошибалась. Она пришла спусят почти что двадцать лет. Поведала мне, может быть даже лживую историю, и я поверила.

Поверила, потому что во мне еще живет та еще маленькая девочка, мечтающая о любящих родителях. Мечтающая о доме полном счастья, любви и комфорта.

- Тим, если ты меня сейчас не отпустишь, я из тебя хороший фарш сделаю! – злюсь я.

Единственный доступный участок для моих глаз – коридор и я вижу, как с выездным медицинским чемоданом бежит Миха. Он торопится и по дороге набирает чей-то номер.

- Срочно бригаду в мой дом! Срочно! – кричит он. – В сторону!

Тим все также обнимая меня, делает шаг в сторону и утаскивает меня с собой, но я пользуюсь тем, что временно его объятия не такие крепкие и выскальзываю. Один маневр и я уже в комнате впереди дяди.

На кровати передо мной лежит Нинель, а вокруг нее таблетки. Очень много. Сама Нинель лежит обездвижено, а рядом папа.

Застываю в дверях и смотрю на это.

Нет!

Нет!

Нет!

Пожалуйста!

Пусть она не мертва!

Пусть окажется живой!

Не забирай ее у меня. У нас!

Прошу тебя!

Руки начинают мелко дрожать, а глаза не верят увиденному.

Нет!

Это не может быть!

Не должно так быть!

Где обещанный хэппи энд?

Почему в фильмах и книгах у героев все всегда хорошо?

Почему у меня не может быть так же?

Потому что это реальная жизнь, Маша!

- Папа, что случилось? – по слогам спрашиваю я, глядя на безжизненную Нинель.

Оттеснив меня, Миха влетает в комнату, бросает чемоданчик и бежит к Нинель. Проверяет пульс и дыхание. Затем быстро ее поднимает ее маленькое тельце на руки и кладет на пол, на бок и отводит голову в сторону. Открывает ей рот и заглядывает внутрь, дабы убедиться, что во рту нет таблеток.

Его манипуляции вселяют в меня надежду, что она еще может быть жива. Что не все потеряно.

- Она поговорила с Киром, а потом сказал, что ей нужно побыть одной. Я ушел на час, а когда вернулся… - голос отца, скребет мне душу. С появлением Нинель в нашей жизни, я стала замечать, как он изменился.

Папа любит Нинель и переживает за нее как за нас с Киром. То, что происходит сейчас пугает и разрушает его. Медленно убивает.

Он не переживет ее смерти.

И я… не переживу.

Да, я не знаю Нинель, но глубоко внутри я привязана к ней какими-то нитями.

Я не верб во всю эту муть с материнскими чувствами и признанностью между родителями и детьми, но она есть.

Незримая, но ощутимая связь.

Которая заставляет меня сейчас переживать за женщину, что подарила мне жизнь.

Разворачиваюсь и за один шаг оказываюсь перед Киром. Я хочу, ударит брата, но сейчас не время. Особенно после того как вижу его выражение лица. Он опустошён и раздавлен.

- Что ты ей сказал? – рычу я на брата.

- Что лучше бы она сдохла. – говорит брат и смотрит на меня с болью в глазах –Маш, я не хотел этого! Я думал, что воспримет это в серьез! Маш, а если она умрет?

Если она умрет…

Значит, сейчас она жива!

Бог, я не верю в тебя, но я благодарю тебя за нее!

Не за себя, а за нее!

Пожалуйста, позволь ей выжить!

Позволь ей остаться в жизни папы.

В нашей жизни!

- Все будет хорошо! – произносит дядя, вышедший из ванной и вытирая руки – Мы вовремя успели. Жить будем! Сейчас в клинике ей промоют желудок и отдохнет недельку.

Жива!

- Нинель, все хорошо! – успокаивает папа, сидя на полу рядом с ней – Мы уедем в штаты и все у нас будет хорошо! Я куплю тебе добермана! Помнишь, ты всегда о нем мечтала? – меня разбивает на кусочки отчаянье в голосе папы – А скоро Маша нам родит внуков! Мы отберем их у родителей и будем воспитывать вместе, а их родители пусть отдыхают и нам новых делают! Мы будем счастливы с тобой вместе!

Папа еще многое ей обещает и без умолку болтает, пряча слезы и боль в словах.