Искусство умирать - Сергей Герасимов

– Ну что будем делать? – спросил Анжел. – Может, все же стрельнем?

– Стрельнем? – поддержал Гессе.

– Слушай, ты, железяка, – сказал Икемура, если ты не уберешься отсюда через минуту, то первым выстрелом я оторву тебе твою любимую пушку вместе с кабиной, вторым выстрелом оставлю от тебя только гусеницы, а третьим выстрелом разбрызгаю эти гусеницы по окрестностям, в расплавленном виде.

И он дал три выстрела. На месте одного из вездеходов осталась лишь воронка.

– Ты же пообещал ему минуту? – удивился Орвелл.

– Ну и что?

Он выстрелил еще раз и раздробил на кусочки второго – второй уже убегал и почти успел скрыться за холмом.

Над дорогой повисла пыль и долго не оседала.

– Итак, нас осталось только тринадцать, – сказал Орвелл, – я боюсь, что это только начало. Я не знаю, кто будет следующим. Давайте беречься. Давайте беречь друг друга. Если мы будем вместе, то…

– А что тогда?

Действительно, ничего.

Они устроили траурный ужин сразу в честь всех троих погибших. Каждый из троих имел большие заслуги и то, что с ними случилось, не было их виной.

Заболеть мог любой. Коре первым пошел навстречу опасности, он был самым сильным. Бат ушел, чтобы спасти свою жизнь, но, даже перед своей смертью как человека, он передавал информацию, которая могла бы помочь группе. Фил сделал так же.

Во время ужина Орвелл произнес небольшую речь. Он был не большой мастер говорить, хотя его предки и были лингвистами (теперь почти забытая и почти ненужная профессия). Повторяясь и запинаясь, Орвелл сказал то, что было у него на душе. Его послушали и его поддержали, неразборчиво, кто как мог.

В три часа ночи члены экипажа расположились в коконах. Управление Хлопушкой было передано аппаратам. Хлопушка медленно оторвалась от каменной плиты и вознеслась в небеса.

Перегрузка была примерно два с половиной g. Люди были тренированы и могли выдерживать такиую перегрузку сколь угодно долго. Но все же это было тяжело. Они могли разговаривать, могли есть и пить, могли выходить из коконов. Анжел и Евгения переносили разгон Хлопушки легче, чем другие. Анжел умел держать перегрузку в шестнадцать с половиной, а Евгения, которая несколько лет подряд была рекордсменкой в одноместном боевом пилотировании, выдерживала перегрузку до двадцати, но никому об этом не сообщала – загадочный славянский характер. В ней еще оставалось немало загадок, а некоторые так и не будут разгаданы.

Такой же перегрузка останется еще несколько часов или дней. Придется потерпеть. Хорошо, что Морис уже успел полностью прийти в себя и не испытывал затруднений.

Стереоэкран показывал уменьшенную картину звездного неба – пришлось сделать непрозрачными стены, чтобы вместо больших звезд увидеть маленькие. По экрану ползли две линии. Первая линия росла быстрее – крейсер пока перегонял Хлопушку и шел с большей скоростью. Но только пока. Еще немного и Хлопушка наберет нужную скорость и расстояние будет сокращаться.

Не снижая ускорения, они позавтракали. Было около семи часов утра по внутрикорабельному времени. Внутреннее время все еще совпадало со временем покинутой, уже почти своей, далекой Бэты, – в опасности привязываешься быстрее и сильнее. Люди успели отвыкнуть от длительных перегрузок и поэтому ели без аппетита. Только Евгения была сама собой, Анжел тоже начинал сдавать.

А к четырем вечера по корабельному времени крейсер показался уже не на экранах, а в черном небе. Его можно было видеть как маленькою белую звездочку.

По курсу, прямо впереди. Наверняка крейсер тоже заметил их.

– Ну, а теперь можно и поговорить, – сказал Орвелл, – кажется пришло время выяснить отношения. Надеюсь, он ответит на наш сигнал.

Они подошли еще ближе; крейсер выключил двигатели и звездочка погасла.

Хлопушка тоже выключила свои и поставила проникающий экран, чтобы стать невидимой для излучений радаров. Впрочем, крейсер не стал бы стрелять. Разве что наверняка. А для выстрела наверняка два корабля пока не сблизились.

– Сообщите ваш номер! – официально передала Хлопушка.

– Два ноля, сходите в туалет! – передал крейсер совершенно неофициально.

– Сообщие курс! – Хлопушка настаивала.

– Да пошла ты! – продолжил крейсер.

– Сообщите данные об экипаже.

– Тра-ля-ля, – спел крейсер и начал молоть чушь. – То пусть принесет Господу за грех свой, которым он согрешил, жертву повинности из мелкого скота, овцу или козу, за грех, и очистит его священник от греха его.

– Что это?

– Это из законов древних евреев.

– Так ответим что-нибудь!

– Не нужно, – сказал Орвелл, – я знаю древнееврейскую мифологию, она придумана не для этих целей.

– Кажется, мы имеем дело с сумасшедшим, – предположил Гессе. – С опасным сумасшедшим. Если машина может вполне разумно двигаться без экипажа, то она может двигаться и неразумно. Этот сумасшедший явно пуст и летит к Земле. А подойти к нему близко мы не можем.

Они проверили все системы «Жени». Женей называли одноместный боевой аппарат, специально изготовленный для Евгении. Вооружние на Жене было слабым и, конечно же, такой комарик не мог сильно укусить космичского слона. Но комарик мог сесть слону на спину.

– Будь осторожна, – сказала Джулия.

– Я всегда осторожна.

И две женщины поцеловались на прощание. Оказывается, они были подругами.

Кристи тоже попробовала сказать что-нибудь на прощание, но не была принята в компанию и обиделась.

Комарик стартовал почти бесшумно и сразу же растаял в пространстве. Евгения собиралась сесть на крейсер, пробурить в нем отверстие, и, возможно, проникнуть внутрь. Так смертоносный вирус проникает в сильное тело и быстро убивает его.

Конечно, крейсер попытается сбить комарика, но комарик слишком увертлив.

Остается ждать.

На связи оставалась Джулия.

– Как у тебя?

– Неплохо, подошла почти вплотную. Дважды пытался меня сбить, а потом передумал. Мне кажется, что он не очень умен. Чем больше, тем глупее – так ведь вегда и бывает. Я и мужчин тоже имею ввиду.

Джулия посмотрела на Анжела и засмеялась. Анжел ее привлекал, хотя иногда был смешон. Мощному мужчине не обязательно быть умным.

– Нашла вход, – передавала Евгения. – Сейчас сяду прямо на дверь и буду открывать. Это часа на два работы. Скучно. Поболтаем о чем-нибудь.

И женщины принялись болтать.

Вначале сквозь оболочку прошел тонкий, толщиной с волос, полиборазоновый бур. Внутри волоска была система распознавания. Система распознала замок и провозилась минут семь, открывая его. В это время «Женя» уже плотно прилипла к обшивке и собиралась выпустить своего пассажира. Из щели, которую Евгения не разглядела вовремя, выполз вооруженный андроид и встал на ноги. Это был робот, слегка схожий с человеком, с металлической обшивкой и с магнитными подошвами. На поверхности крейсера таких могло разгуливать несколько. Андроид пока не стрелял.