Хранительница времени. Выбор - Алена Федотовская

Принц расхохотался.

– Предыдущие эпитеты относились к Дерриэлю?

Я смутилась.

– Знаешь, я не считаю твоего отца глупым, – быстро сказала я. – Более того, он настолько харизматичный, что может увлечь своими идеями кого угодно. Но в случае с гоблинами он ошибается, – твердо сказала я. – И сегодняшний случай со мной – тому подтверждение.

Принц скептически посмотрел на меня.

– Неужели? А ты уверена, что дело только в мнимом благородстве гоблинов? Не думаешь, что ты ему просто понравилась?

Вспомнив про свою попытку применить дар богини Эфри, я нервно сглотнула.

– Не думаю. Он изменил свое решение и не стал меня убивать после того, как узнал, что я спасла ему жизнь. До этого его намерения казались более, чем прозрачны.

– Разве? Мне показалось, дело в другом. – Он махнул рукой. – Впрочем, возможно, мне только показалось.

Меня охватила паника. Неужели он понял, что я применяла любовную магию?! Но ведь он должен знать, что на гоблинов она не действует! Впрочем, не исключено, что магия Эфри делает гоблинов более покладистыми или сговорчивыми. Нельзя, чтобы такие мысли бродили в голове принца. Надо срочно его переубедить!

– Просто ты эльф, и даже мысли не допускаешь, что кто-то другой обладает благородством. Тем более ваш заклятый враг. Вы силой выгнали гоблинов с Лирдианы и пытаетесь очернить их. Может, вам так легче поверить в то, что вы поступили правильно и не могли поступить иначе.

Я забросила я наживку, и Тин тотчас ее проглотил. А я сразу пожалела о своих необдуманных словах. Принц резко поднялся и сжал кулаки. У костра мы давно сидели одни, остальные эльфы испарились в самом начале нашего разговора.

– Значит, вот как ты обо мне думаешь? – прошипел Тинатриэль, нависая надо мной. – Получается, я не способен видеть дальше своего носа, как и мой отец? Ты на Лирдиане всего лишь четвертый день, но уже уверена в том, что разобралась в сущности и эльфов, и гоблинов! Зато Тараон быстро смекнул, как тебя использовать, и решил продемонстрировать свое благородство, чтобы во дворце остался тот, кто разрушит Кантарион изнутри!

Я вскочила, едва не задохнувшись от возмущения:

– Я ничего не собираюсь разрушать! И меня никто не использовал! Я не виновата в том, что ты отказываешься признать очевидное!

Тинатриэль зло прищурился:

– И что из этого – очевидное? Может, то, что тебя обвели вокруг пальца? А человечка, растаяв от приятных речей и сомнительного подарка, влюбилась в принца гоблинов?

ЧТО?! Нет, я понимаю, что сама виновата в этой ссоре, и несколько увлеклась, пытаясь разубедить принца в его подозрениях относительно того, кому Эфри передала свой дар. Но это уже слишком!

– Продолжай так думать, эльфийское недоразумение, – прошипела я, топнув ногой. – И не забудь пойти к черту, ваше высочество!

Принц усмехнулся:

– Не знаю, кто такой «черт», но основную мысль я уловил. – И устало добавил: – Иди спать, Алина, твоя палатка прямо за тобой. Все, что хотел, я уже выяснил, и сделал выводы.

Ах, вот как?!

Внутри все клокотало и взрывалось. Даже мелькнула крамольная мысль, что Лирдиана на меня плохо влияет. Я всегда старалась запрятать подальше свою импульсивность, и редкое событие могло вывести меня из себя. А здесь, всего лишь за четыре дня, я срываюсь уже который раз. Хотя сегодня, после всего пережитого, немудрено…

За спиной я уловила тихое лошадиное ржание. Да! Лошадь! Последнее, что я сейчас хотела, так это оставаться в лагере рядом с ненавистным принцем! Доскачу до портала – я помню, там оставался маг, способный его открыть, ведь как-то они переместились сюда без помощи Тина? Вернусь во дворец сегодня, а не завтра, и раз и навсегда вычеркну его высочество из своего сердца.

Накатившая истерика лишила меня способности здраво мыслить и, что самое удивительное, страха перед лошадьми. Быстро развернувшись, я взмахнула юбками и бросилась туда, где разместили животных для ночлега. Мои расчеты оказались верны – я тут же наткнулась на небольшую поляну, где паслись лошади. Все они были расседланы, кроме последней, с которой только что спешился незнакомый эльф, наверняка, дозорный, объезжавший лагерь. Я буквально подлетела к нему, вырывая поводья из рук.

Эльф охнул и отшатнулся.

– Леди Алина, что вы делаете?

Но мне было уже все равно. В ушах шумело, перед глазами прыгали золотые звезды, а злость придавала мне сил. Я сунула ногу в стремя, схватилась за луку седла, и, подтянувшись, взлетела на лошадь. Конечно, слово «взлетела» не совсем подходит, все-таки злость не даровала мне навыков верховой езды. Так что, скорее, «взгромоздилась». Но ведь главное – итог. Я оказалась в седле, и где-то на краю сознания меня охватила паника. Я ведь абсолютно не умею ездить верхом, у меня нет навыков управления лошадью, да я вообще ничего не умею! Но затолкала свой страх в самый дальний угол и сжала коленками бока лошади.

– Давай, вперед, вперед! – крикнула я, и лошадь послушалась. Я охнула, ухватившись за поводья, и едва смогла удержаться – почти встав на дыбы, она заржала и понеслась. Мамочки!

– Алина, остановись! – услышала я позади себя голос Тинатриэля. Видимо, принц справился с шоком, вызванным моим неожиданным бегством, да еще и в сторону импровизированной конюшни. Уверена, последнее, что приходило ему в голову – я могу быть настолько безрассудна, что готова убежать от него даже на лошади. Кстати, насчет безрассудства он правильно подумал… Я орала, как резаная, потому что лошадь неслась вскачь, а я никак не могла ее обуздать. Наверняка я все делала неправильно…

В какой-то момент с меня слетела вся злость, и я поняла, что натворила. Где была моя голова? Что я делаю на лошади? Что?! Помогите!!!

Лошади не выносят неуверенных в себе наездников. Моя, похоже, не любила их вдвойне. Внезапно она резко остановилась, словно наткнувшись на какое-то препятствие, и с диким криком, выпустив поводья из рук, я вылетела из седла вперед и шлепнулась на землю. Последнее, что я помню, это дикая боль в левой руке и боку, и меня накрыла темнота.

Сознание возвращалось с трудом. Мне казалось, что в моем теле не осталось ни одной целой косточки. Болело абсолютно все, даже правая рука, которая, судя по всему, не особо пострадала. Но я умудрилась оцарапать ее о какой-то кустарник, неожиданно оказавшийся на траектории моего полета. Я застонала, и на глазах выступили слезы. Богини, как же больно!

– Лина, пожалуйста, – раздался тихий встревоженный голос Тинатриэля. – Пожалуйста, очнись.

Сквозь тянущие путы боли и пытающегося ускользнуть сознания, я почувствовала губы его высочества, осыпающие легкими, почти невесомыми поцелуями мою щеку.

– Алина!

Я с трудом открыла глаза, увидев склоненного надо мной Тина. Было абсолютно темно, и только свет половинчатой Луны освещал его лицо. Принц был в панике.