Наша трагическая вселенная - Скарлетт Томас

Едва я открыла дверь, как стало ясно, что все не так уж хорошо. В доме стоял запах гари и в коридоре что-то шлепало. Шлеп, шлеп, шлеп. Что это?

— Кристофер?

Я поставила зонтик сушиться у двери, а потом повесила пальто и сумку на лестничные перила. Я сняла с Беши поводок, и она побежала наверх и уселась у двери в ванную, дожидаясь, пока ее вытрут. Если я долго не поднималась к ней, она сбрасывала свое полотенце на пол и каталась по нему до тех пор, пока не оказывалась сухой: она терпеть не могла сырость.

— Солнышко? — попробовала я еще раз, и тут что-то капнуло мне за шиворот. Я посмотрела под ноги и поняла, что стою в луже. То, что шлепало в коридоре, было дождевой водой, которая капала на пол и впитывалась в ковер. Я пошла на кухню и нашла там кастрюльку, которой мы пользовались реже всего — ковшик для варки яиц, купленный мной после возвращения из нашего единственного путешествия. Я наконец обнаружила Кристофера — он лежал, свернувшись клубком, на диване, — и воздух в доме пульсировал отчаянием. Я подумала, что разумнее будет сначала разобраться с протекшей крышей, а уже потом — с Кристофером.

— Что ты делаешь? — спросил он убитым голосом.

— Подставляю кастрюльку. Крыша опять течет. Ничего страшного.

— Как там изменница из Дартмута?

— Не называй ее так.

— Почему? Это ведь правда. Если бы ты вела себя так, как она, я бы тебя убил.

Опуская кастрюльку на пол, я поскользнулась и упала, угодив коленом прямо в лужу. Ощущение было такое, будто я опустилась на холодную мокрую мочалку.

— Черт, — вырвалось у меня.

— Ты и сегодня не в духе? — спросил Кристофер.

Я встала. Под джинсами у меня были толстые шерстяные колготки, и теперь два слоя мокрой ткани облепили кожу на коленке. Мне бы следовало пойти наверх и переодеться, но тогда меня наверняка обвинили бы в том, что я в гневе выбежала из комнаты, поэтому я решила остаться и смириться с промокшей ногой.

— Кристофер, слушай, мне неохота снова начинать спор о том, кто из нас сегодня не в духе. С тобой определенно что-то не так, и я не собираюсь тратить час на то, чтобы убедить тебя в том, что со мной-то как раз все в порядке. Я лучше выпью стакан воды и пойду к себе немного поработаю.

Он ничего не ответил. Когда я снова вошла на кухню, запах гари усилился. На плите стояла сковородка с двумя сосисками, сожженными до угольков и похожими на останки пальцев болотного человека.[24]Я достала чистое кухонное полотенце и принялась промакивать им колено. Интересно, а если бы Кристофер застал меня за этим занятием, он бы решил, будто я развела страшную суету из-за какой-то там протечки и молча виню его в том, что он сам не подставил кастрюльку? Он бы увидел враждебность в этом действии? Мне вдруг захотелось кричать. Все дело в моей голове. Пора прекращать думать, надо вести себя как все нормальные люди — без попыток предугадать поступки и мысли других. Я налила воду в чайник и поставила его на огонь.

— Что здесь произошло? — произнесла я, глядя на сковороду. — Кристофер! Извини, что нагрубила. Я немного устала. У тебя все в порядке?

На кухонном столе лежало открытое письмо, которое явно сначала скомкали, а потом разгладили. Один его уголок мок в лужице воды: видимо, Кристофер тут делал себе кофе. Мне будто оставили набор подсказок — прямо как в детской телеигре. Итак, в какой-то момент он решил поджарить сосиски, но бросил их. И не стал за собой убирать, что вообще на него не похоже. Он проигнорировал протекший потолок и свернулся калачиком на диване. Я взяла со стола письмо и прочитала его. Это был очередной отказ: на этот раз — от организации под названием «Вересковый сад». Он ходил к ним на собеседование две недели назад и толком не был уверен, хочет ли там работать. Ему больше нравились старые здания и ограды, нежели растения, но большинство организаций, занимавшихся реконструкцией, даже на собеседование его не приглашали.

— Дорогой мой, не расстраивайся, — сказала я.

Я подошла к дивану, села на край и положила руку Кристоферу на спину. Только теперь я заметила, что он тихонько всхлипывал, и тело его слегка покачивалось вверх-вниз, будто лодка на волнах утихающего после шторма моря. Он сбросил мою руку, и я снова вздохнула.

— Я хренов неудачник, — сказал он наконец. — Пора это признать. Я даже сосиски не могу себе приготовить. Не могу даже кастрюлю подставить под протекающий потолок. Мой отец собирается жениться на двадцатипятилетней официантке, мой брат сходит с ума, а сестра сообщает под Рождество, что я ей «просто больше не нравлюсь». Кругом одно дерьмо. Я ничего не могу сделать по-человечески.

— Неправда, — сказала я. — Бекка ничего такого не имела в виду, ей всего лишь хотелось тебя задеть. В Рождество она всегда нервная и злобная. А ну-ка вставай, хватит лежать.

— Не могу. Ты не понимаешь. Все кончено.

— Ну хорошо, лежи. А, слушай, может, по телевизору идет что-нибудь интересное?

— Не хочу смотреть телевизор.

— Я могу уйти, если тебе нужно побыть одному.

— Не уходи. — Он дотянулся до моей руки и крепко ее сжал. — Почему ты меня терпишь?

— Солнышко…

— Я сказал ерунду. Я бы не стал тебя убивать. Я бы даже винить тебя не стал. И про Либби я зря все это наговорил. Господи, голова раскалывается. Я, кажется, даже пошевелиться не в состоянии.

— Дать тебе болеутоляющее?

— Да.

— И чаю?

— Да.

Но руку мою он так и не отпустил.

— Зайчик, что произошло? — вдруг спросил он.

— М-м-м?

— Что с нами произошло? Я не знаю, достоин ли я тебя. Я все порчу. Это из-за меня ты написала рецензию не на ту книгу.

— Пойду принесу тебе чаю.

— Мег?

— Что?

— Ничего. Прости. Прости, что так вышло с книгой.

— Да все в порядке. Ты не виноват. Ты тоже меня прости. Слушай, давай я быстро переоденусь и сделаю тебе чаю.

Я стояла на кухне в джинсах, предназначенных для следующего дня, кипятила во второй раз чайник и ела апельсин. Если бы Кристофер был сейчас в норме, он бы наверняка сказал что-нибудь о том, что я дважды кипячу воду для одной чашки чая. Он часто говорил, что хочет оставить после себя максимально незаметный след в окружающей среде, но иногда я задавалась вопросом, а может, он боится, как бы эта окружающая среда, в свою очередь, не оставила следа на нем, пробираясь к своему неизвестному будущему? Я подумала: интересно, а что было бы, если бы он решил со мной порвать? Я посмотрела на его худую спину и темные волосы, падавшие ему на плечи. Было время, когда мы не уставали повторять, что всегда будем вместе. Мы не станем поступать, как остальные пары. Никаких клише, обещали мы друг другу. Что бы ни случилось, мы не опустимся до клише, как сделали Бекка и Энт и все остальные пары, с которыми мы были знакомы. И что же теперь?