Маленький ныряльщик - Сергей Калашников

– То есть вы не считаете нужным сообщить нам правду о своем прошлом?

Жандарм проявляет настойчивость, а цесаревич откровенно морщится.

Я молчу. Мне нечего добавить.

Тягостные минуты, разряжать которые убеждениями в совершеннейшей своей преданности мне даже в голову не приходит.

– Вы словно не от мира сего, – первым не выдерживает его высочество. – Однако люди, имевшие с вами дело, дают положительную оценку достигнутым результатам. В конце концов, я полагаю разумным на этом и остановиться.

– Да, – у меня тоже нервы не железные, – давайте, наконец, ловить шпиона, – осекаюсь. Это ведь они имели в виду меня! Не-е! Я так несогласный, и вообще, впереди куча незавершенных дел, а завтра нам надо выходить в море. – Милостивые государи, а не будет ли вам угодно поймать меня, когда мы турков окончательно поставим раком?

Александр Александрович весело хохочет, а Михаил Львович вытирает выступившую от смеха слезу. Ну, наконец-то они успокоились.

– Скажите нам, любезнейший юнкер флота, каким вы видите наилучший финал этой войны?

Ой-ей-ей! Такой вопрос мне точно не по зубам. Я и не полагал нужным рассуждать на эту тему. Ну нет во мне, и никогда не было, геополитика.

– Господа, вы спросили меня о том, в чем степень моей компетентности приближается к нулевой отметке. Могу только подумать вслух.

– Да, сделайте милость.

– Извольте.

– Забирать в состав империи берега, на которых раскинулся огромный, населенный дармоедами город – это великая забота, которую не окупят никакие доходы. Поэтому выгоднее всего в нынешнем положении – как можно скорее отвести армию к местам постоянного расквартирования. Пока мы не увязли в сражениях, пока не пролились требующие отмщения реки крови, пока расходы на этот поход не поставили страну в зависимость от тех, кто дает нам в долг. Требуется же России только возможность беспрепятственно проходить из моря Черного в море Средиземное. Не спрашивая на это никакого дозволения и не согласуя намерений ни с какими соображениями, кроме навигационных. Разумеется, на этих условиях заключать мир можно хоть сейчас. Только в будущем, если наши военные корабли не станут реализовывать это право регулярно, напоминая об обосновании обретенного таким образом права жерлами своих орудий, другая сторона быстро обо всем позабудет и, считай, зря воевали.

– А что вы полагаете в отношении Бессарабии?

Вот незадача. А ничего не полагаю, кроме того, что, кажется, так когда-то называли Молдавию, если я ничего не путаю.

– Знаете, Александр Александрович, мне нет до нее никакого дела. С ней уж как-то без меня разбирайтесь. Вы ближе к трону, вам виднее.

Гости мои переглянулись, но что выражали их взгляды, я так и не понял.

– Что же, Петр Семенович, – заговорил Михаил Львович, – в отношении помощи в ловле шпиона я имею к вам определенную просьбу. Если не затруднит, конечно, не могли бы вы на вашем ныряльщике изобразить дельфина в определенное время и в определенном месте.

– Я в вашем распоряжении.

Надо же. А я и не думал, что целенаправленной дезинформацией противника занимались в столь древние времена! Ну да, век живи, век удивляйся тому, что ничто не ново под луной. Ладно, поставим с Сашкой для такого случая бутафорский плавник. Чисто по приколу делали, а он возьми и пригодись.

* * *

Причал, у которого мы стояли, охранялся солдатами и лишних людей сюда не пропускали. Над ныряльщиком был растянут брезент, да не как попало, а на подпорках, чтобы придать сооружению вид крупного гребного судна – шлюпки, попросту говоря. Получился шатер, внутри которого было откровенно душно – май месяц на дворе. Припекает.

Из дельных посетителей, кроме начальства, к нам заглядывал только командир «Весты» капитан-лейтенант Баранов. Его корабль пока никуда от стенки не отлучался – не был пока в деле, и они с Макаровым долго что-то обсуждали. Как я понял, эти офицеры придерживаются в заметной мере сходных взглядов на тактику военных действий на море, потому что пароходы свои, реквизированные у купца Ропита, оснастили сходным образом. Однако и отличия заметны – наш гость сделал упор на артиллерию – у него целых пять штук шестидюймовых мортир. Тех самых, которые Макаров полагает пригодными только для салютов. Но имеются и два минных катера, которые пока еще не бывали в бою.

Вот на «Весту» несколько не снаряженных динамитом торпед и передали. Как я понял, их боевые отсеки собираются заполнить чем-то другим, а уж порохом или иным взрывчатым веществом – не ведаю.

С этой самой «Вестой» мы и встретились посреди равнины моря, и устроили натуральную корриду. Шучу. Бой на минных катерах с пусками торпед – естественно, без взрывчатки. Пушки палили воплями наводчиков в рупоры – не было для них холостых снарядов, вот и имитировали голосом. «Великий князь Константин» на всех парах улепетывал от пары мелких назойливых преследователей, три полных круга лежал в циркуляции серый корпус нашего условного противника. Господа офицеры строчили в блокнотах, невыносимо ругался старший механик. Было весело.

Потом сошлись лагом, перебросили трап с борта на борт, и пошел разбор полетов с матами-перематами, с хватанием за грудки. Не, ну, право слово, словно мальчишки. Да еще нас Сашкой обсмеяли за дикарскую пляску. Однако утонувших торпед мне не жалко. Чтобы научиться стрелять, надо стрелять. И представлять себе, как твоим намерениям станет противодействовать неприятель.

Наши победили со счетом два – один. То есть тоже те еще мазилы. Половину торпед в белый свет влепили как в копеечку.

Потом «Веста» убежала на юг, а мы с Сашкой поплавали на «Ныряльщике». Всяк в свой черед, естественно. У меня проблем не возникло, а он чуть не утоп. Запутался в клапанах и всплыл с приподнятой кормой. Ладно хоть так, потому что умудрился через переднюю цистерну стравить наружу весь сжатый воздух. Хорошо, сообразил, как качнуть дыхательным мешком из внутреннего объема лодки, отчего сам почти задохнулся. Если бы Подъяпольский не поторопился и не разбил рукояткой револьвера триплекс, а начал бы его отвинчивать – наверное, не откачали бы парня.

Так что теперь будет мой помощник пить козье молоко и чинить револьверную рукоятку. А молоток в штатный комплект инструментов страхующего катера уже внесли. И лом. На всякий пожарный.

А потом и мы побежали к турецким берегам.

* * *

Погожим тихим майским днем и осуществили Макаров с Барановым невыносимую каверзу. Итак, идем мы себе, идем, никого не трогаем. Погода волшебная. Редкие высокие облака не мешают теплым лучам приветливого майского солнышка ласкать плавно волнующееся море. Ветер то ли есть, то ли нет, не поймешь наверняка из-за набегающего спереди потока воздуха. Пенится за кормой вода, стая одиноких чаек маячит где-то далеко впереди. Не иначе вот-вот появится на горизонте тоненькая полоска берега.