Маленький ныряльщик - Сергей Калашников

Государь примчался именно к Черному морю, а не к Дунаю, где сухопутная армия выдвигается на рубежи, с которых станет его форсировать. Это – два.

Нилыч вчерась забегал аккомпанировать моему танцу и сказал, что у артиллерийских складов встал под погрузку большой корабль – это три.

Учитывая, что цель войны – захват проливов, то по всему выходит – командование изволит желать установить орудия на берегах Босфора и Дарданелл. То есть – будет высажен десант. И возможно это лишь в том случае, если флот противника нейтрализован – напуган нашим грозным кораблем.

Жаль, что я не знаю, спланировал ли это Макаров, или он, наоборот, препятствует осуществлению столь рискованной затеи. Но четыре пальца я ему уже неприметно показал. Мол, управимся мы за столько дней. И, мне кажется, он меня понял. Кивнул. Значит – оглашаю.

– По всему выходит, Степан Осипович, к утру пятого дня, если не считать сегодняшнего, по моему заведованию будет полная готовность.

– Вот видите, ваше императорское величество! К моменту завершения погрузки орудий и войск мы уже два дня будем в море и запрем в гаванях турецкий флот. На азиатском берегу Босфора с моря никто не помешает нашему десантированию.

Час от часу не легче. Так это, оказывается, сам Макаров и подбивает царя на авантюру! Тем временем аргументация его отнюдь не иссякла:

– Нынче основные силы неприятеля направляются к Дунаю, а на наше нападение с воды никто не рассчитывал, потому что тот опереточный флот, которым Россия располагает на Черном море, без особого труда можно разогнать даже третьей частью имеющихся у султана броненосцев.

Ага, горячится лейтенант. Видимо, среди приближенных государя имеется немало людей, несогласных с его точкой зрения, вот он и устроил выезд с показом для приватной беседы. Так сказать, пользуется случаем, пока сам находится в фаворе после громких побед и наведения страха на неприятеля.

– Помилуйте, Степан Осипович! Речь сейчас идет о начале переговоров. Возможно, мы все уладим миром, – трепыхается его величество.

Тут неожиданно вступает в полемику наследник престола:

– Как правило, переговоры о мире начинаются с того, что войска остаются на тех самых позициях, которые занимают в этот момент. После чего слабая сторона всячески тянет время обсуждением оговорок с тем, чтобы сосредоточить силы на направлениях, где наметились затруднения. Так что, сама попытка договориться – это не более чем способ сдержать наступательный порыв наших войск.

Когда допили чайник, решение так и не было принято. Да и не военный совет у нас проходил – частный разговор о том о сем. Про выделение средств на строительство подводных лодок вообще ни полслова не прозвучало. Видимо – не время и не место.

По моим представлениям, Степан Осипович – человек прямой и настойчивый, резковатый даже. Вот такое впечатление сложилось из упоминаний о нем, что встречал я в свое время. Собственно, в результате общения оно и не переменилось. Но тут, в эти минуты был проделан просто натуральный минный подкоп. Можно сказать – искусно проведенная операция на нормальном среднем уровне дворцовых интриг.

* * *

Николай Кровавый оправдал свое будущее прозвище. Порезался выше локтя или оцарапался. Непонятно как умудрился. Сам он этого не заметил – они с Клеминым регулировали тяги. Ники командовал, какую педаль давить, и крутил тендер, задающий натяжение.

Всю работу придется переделывать – сразу видно. А сейчас пора прекращать эту вакханалию и выпроваживать гостей. Естественно, распоряжаться предстоит вашему покорному слуге – тут мое заведование. А люди вокруг церемонные и порядки знают.

– Юнга! Отлично поработали. Благодарю. Немедленно умыться, после чего поступить в распоряжение господина генерала. – Команды – штука тонкая. Надо их формулировать однозначно и безапелляционно.

Сашка уводит своего подопечного к умывальнику, и пара действующих лиц третьего плана следуют за ними в некотором отдалении. Один казаком одет, а про второго не скажу, какого он рода войск. Телохранители.

– Не думаю, что лицу императорской фамилии следует подчиняться командам человека ниже его по положению, – цесаревич Александр Александрович произносит это негромко и смотрит в мою сторону с неодобрением.

– Как прикажете, ваше императорское высочество, – не могу же я из-за какого-то сопляка ставить под удар столь блестяще проведенную моим командиром комбинацию и вызывать раздражение августейшей особы!

– Впрочем, Ники кажется вполне счастливым. Вы не находите, Петр Семенович? – продолжает верзила.

Вот это выверт!

– Игра, где они примеряют на себя разные роли – часть жизни всех детей, – стараюсь быть обтекаемым, потому что вижу колебания собеседника.

– Да. Вы же учитель гимназии. Вам это известно наверняка.

Я так и не понял, что в результате получил: высочайшее неудовольствие или наоборот.

* * *

Тяги этот сосунок отрегулировал прилично. Ну да тут все просто – даже мальчишка справится. А вот на фланце, который монтировал обратно на свое место, отыгрался от всей души. Перекосил и сорвал резьбу на двух болтах. Не иначе ногою нажимал на рукоятку ключа.

Представил себе позу, в которой он это проделывал. На правой коленке должен остаться синяк.

* * *

Самое забавное я уже рассказал. Осталось упомянуть о скучной прозе этого, как оказалось, короткого захода в порт.

В Севастопольскую бухту мы вошли ранним утром и тех, кто любит понежиться в постели, разбудили салютом из шести холостых выстрелов шестидюймовой мортиры. Столько вражеских кораблей надежно утоплено нашими стараниями. Судьба седьмого уверенно нами не определена.

Да, этот обычай сложился во Вторую мировую, до которой из ныне сущих доживут немногие, но Макарову эта мысль понравилась – он не чужд амбициозности. Что же касается расходования зарядов, то данное орудие он полагает бесполезным грузом, поскольку при стрельбе с корабельной палубы ни разу не удалось положить ни один снаряд хотя бы более-менее близко к цели.

Потом была радостная встреча – визит начальства – стояние в строю и лицезрение блестящих мундиров высокопоставленных особ. Не люблю помпезности, но ритуалы – часть моей нынешней жизни. Стоял, кричал «Ура» и «Рады стараться». Главное – как и просил – мое участие в событиях не упоминалось, и заслуги не выпячивались.

Знаете, переболел я звездной болезнью в соответствующем возрасте и прекрасно знаком с осложнениями, сопровождающими сей недуг. На мой измученный козьим молоком организм – это, право, лишнее. Тем более что восторг по поводу отваги катерников разделяю искренне, так что не притворялся – радовался от души. Впрочем, мимо нас с Санькой руководство молча не прошло – оно в этот раз оказывало честь всему экипажу, так что в свой черед удостоило вопроса и личный состав моего заведования.

Ответил правдиво – подводники мы.