Черный ангел - Мария Гинзбург

— Что значит — усиливаются? — спросила Брюн осторожно.

— Какие у этой порфирии проявления?

— Кожа человека очень чувствительна к солнечному свету, — сказала Брюн. — Стоит чуть-чуть побыть на солнце, как получаешь солнечный ожог. Кожа краснеет, а потом и облезает.

— Ну, значит, после проведения процедуры на солнце дней пять вообще нельзя будет выходить, — ответила Маленькая Разбойница. — Иначе человек просто задымится и сгорит.

Брюн вздрогнула.

— Понятно, — сказала она и очень нежно провела пальцем по взъерошенным волосам Маленькой Разбойницы. — Спасибо тебе.

— Да не за что, — сказала та.

Свиток и очки исчезли; перед Брюн снова была симпатичная деловая проказница.

— Честное слово, не стоит так напрягаться, — сказала Брюн. — Батарейку ведь посадишь, или что там у тебя?

— В смысле? — удивилась Маленькая Разбойница.

— Ну вот очки, свиток. Да и ты сама… То есть ты мне очень нравишься, — добавила Брюн поспешно. — Но ведь это очень большой расход ресурсов. Мне бы хватило и просто голоса, идущего из книги.

— Я знаю, — вздохнула Маленькая Разбойница. — Я рассчитана на людей гораздо младше тебя или Карла. На подростков. Познавательный процесс должен быть увлекательным и интерактивным. Я и сама могу обучаться. Я уже понимаю, что для вас с Карлом это лишнее. Но я не могу изменить эту часть программы. Как и ты не можешь изменить несущие черты своего характера. Так что тебе придется терпеть меня.

— Я поняла, — кивнула Брюн. — Ну почему же — терпеть? С тобой правда очень весело. Я чувствую себя так, словно попала в сказку.

— Чудесно, — сказала Маленькая Разбойница. — Очень рада за тебя. А теперь, если у тебя больше нет вопросов, я, с твоего позволения, пойду. Буду беречь батарейки, как ты выразилась.

— Ну прости меня, — смутилась Брюн. — Я не хотела тебя обидеть.

— Меня обидеть невозможно. Я могу идти?

— Да, — сказала Брюн. — Отдохни.

И дано ему было вести бой со святыми и победить их; и дана ему была власть над всяким… народом, языком, и племенем.

Откровение Иоанна Богослова, гл. 13

Впрочем, это было не то, что он подумал. Но намного, намного хуже. Голова Брюн запрокинулась, обнажив беззащитную шею. Карл жадно урчал и причмокивал, припав к ней. Остекленевшие глаза Брюн смотрели, казалось, прямо в душу Ирвинга, моля о помощи. Когда вампир, насытившись, отвалился, алая кровь брызнула на подушку сильной струей.

Карл неуловимым движением оказался на балконе; он не шел и не летел, это было нечто среднее. Сердце Ирвинга закоченело от смертельно-холодного ветра, поднятого быстрым перемещением такой большой массы. Край развевающегося черного плаща задел кисть Ирвинга, и он мгновенно перестал ощущать ее.

Карл легко вспрыгнул на перила и широко развел руки. Небольшая тучка, скрывавшая Луну до сих пор, отбежала в сторону. Округа озарилась мертвенно-бледным светом. Шмеллинг словно бы молился Луне — огромной, красной, только что выползшей на небо. Карл спрыгнул с перил, широкие полы плаща взметнулись, словно крылья. Ирвинг не стал следить за полетом гигантской летучей мыши. Он бросился к брату и потряс его. Лот с усилием открыл глаза, увидел окровавленную Брюн и, кажется, все понял. Однако он не в состоянии был преодолеть темные чары, которыми окутал его Карл.

— Бери Дашу и уходите, — неимоверным усилием выдавил из себя Лот.

Ирвинг промчался по пустому полутемному коридору, в котором тускло мигало ночное освещение. Девочка, к его удивлению, не спала. Он нашел Дашу полностью одетой. Она сидела в своем любимом кресле-качалке и читала какой-то комикс. Черно-белое взлохмаченное чудовище, закусывавшее яблоком, меланхолично глянуло на Ирвинга с обложки.

— Почему ты не спишь? — спросил Ирвинг, остановившись в дверях.

— Читаю, — ответила Даша. — Да и шумно очень.

— Как называется?

— Тетрадь Смерти. Дядя Карл дал.

Ирвинг покачал головой.

— Не одобряю я этой новомодной манеры учить девочек грамоте. Глаза только портишь. Хватит забивать голову всякой ерундой, — сказал он. — Накинь курточку, мы уходим.

Даша поднялась с кресла, но спросила:

— Куда?

— Так папа велел, — ответил Ирвинг.

Они вышли из дома Покатикамня, взявшись за руки, и двинулись через лес по старой грунтовой дороге — мимо призрачных развалин университета, мимо кладбища.

Интуитивно Ирвинг выбрал путь, ведущий в монастырь. Там их не смогла бы достать никакая, даже самая могущественная нечисть.

Лот построил себе дом в прибрежном лесу, рядом с давно заброшенным корпусом новгородского университета. Когда-то здесь учились ботаники. Сейчас узкая полоска деревьев, невесть как уцелевшая в строительном буме начала века, тянулась от Колмовского моста к Деревяницам. Ровная асфальтовая дорога, имевшая даже тротуар для пешеходов, ныряла в лес за автозаправкой. Но после первого же поворота город исчезал. Эта дорога звалась в народе «тропой маньяка» за ее опасную пустоту и уединенность по вечерам. А сейчас, когда по ней не шли на занятия веселыми компаниями студенты в тапочках — из общежития — и студентки в мини-юбочках с автобусной остановки, здесь было жутковато даже днем. В болоте слева от дороги деловито крякали дикие утки — осенние, жирные, ленивые. За утками серела сквозь березки и осины коробка здания неизвестного назначения, которое так никогда и не было достроено. Деревья подступали к самой дороге. Справа вместо березок и осин тянули свои мохнатые лапы экзотическая туя и лиственница — память о студентах-ботаниках. За туями виднелось желто-синее здание. Это и был один из корпусов бывшего университета. Чуть дальше угадывались в темноте очертания полуразрушенного студенческого общежития и нескольких жилых домов. От былого великолепия остались только развалины, напоминавшие циклопические беззубые черепа. Из проваленных пастей тянуло гнилью и чем-то еще, невыразимым, от чего становилось зябко и хотелось бежать со всех ног.

Лот огородил свой кусок земли силовым полем. Его генераторы находились в одной из развалин и в остатках жилого квартала. Не желая, чтобы гости врезались в силовое поле со всего размаху, Лот придал полю синий цвет и обозначил границу владений аркой, сваренной из труб и выкрашенной в такой же цвет. За аркой виднелся дом Тачстоуна. Основательное трехэтажное здание имело двускатную крышу, покрытую красной черепицей. Дом Лота напоминал замок двумя башенками по углам. Но до замка Быка ему было, конечно, далеко.

Уже темнело, когда на этой дороге появился мотоцикл. Брюн остановилась перед воротами, сиявшими в полутьме, и подняла стекло шлема. У нее был ключ, и она попробовала открыть им ворота. Но Лот в ее отсутствие, разумеется, сменил код. Брюн нажала на круглую кнопку звонка.