Чеслав. Ловец тени - Валентин Тарасов

Решив тут же идти к Хруму, юноши дружно встали из- за стола и вышли за порог.

А у дома неожиданно для них кроме вездесущей ватаги мальцов собрались уже и взрослые общинники — гостей повидать да байки про житье в их краях послушать. Весть о путниках, что прибились к их воротам ночью, с первыми лучами утреннего светила проворной мухой облетела уши всего поселения. Но Тур скупым словом урезонил наибо­лее нетерпеливых, объяснив, что им сейчас не до праздных разговоров. А за байками пускай позже приходят.

Войдя в городище ночью, парни не смогли, ну разве что кроме невнятных силуэтов строений, рассмотреть селе­ние как следует. Теперь же, идя за Туром, который ока­зался гораздо проворнее в ногах, чем в речах, они с инте­ресом глазели по сторонам.

Селение, в отличие от их родного, оказалось совсем не­большим — хаток едва чуть больше, чем пальцев на обеих руках. Жилища почти ничем не отличались от привычных, вот только большей частью камышом крыты были.

Встречающийся им немногочисленный люд с любопыт­ством рассматривал двух молодцов, что торопливо шли за Туром. По пути они приблизились к большому деревянно­му столбу посреди селения. На его серо-буром теле видне­лись вырезанные символы, орнаменты и малюнки, которые мало что могли рассказать непосвященному чужаку, а на са­мом деле повествовали о давних временах и жизни этой людской обители. Это был оберег городища, тут обитал дух хозяина и покровителя селения. Парни поклонились ему с большим почтением и поднесли дары — несколько сво­их стрел, чтобы не препятствовал их пребыванию в своих чертогах, а наоборот — удостоил своего расположения.

Придя к дому главы селения, они застали там одну лишь хозяйку, которая сообщила, что сам Хрум с ранней зорей подался с сыновьями в лес мед добывать. А когда вернется, только ему да Великим известно.

— Я, кажется, знаю, где это может быть, — подумав, сказал Тур и повел парней из селения в сторону леса.

Даждьбог-батюшка — красное солнышко только начал набирать полную силу, лаская верхушки деревьев своими лучами и одаривая лесные просторы щедрым теплом, по­ка первым, не палящим, нежным, но, судя по всему, обе­щающим жаркий день. Даже войдя под кроны деревьев, трое мужей скоро стали ощущать паркое дыхание свети­ла, а вместе с тем и то, как начинала благоухать терпким лесным духом зеленая чаща. Запахи янтарной, теряющей твердость сосновой смолы, подсыхающей у корней, покры­той зеленым мхом дубовой коры, пряный душок мяты и множества других пахучих трав, а более всего дух от неж­ных головок лесного цвета — все это пахучее многообра­зие сливалось в общий дурманящий и дразнящий дыха­ние аромат. И влекло это благовоние, а особенно то, которое шло от яркого цвета, не столько Чеслава и его спутников, сколько малых тружениц, что собирали сладкую дань для прокорма своего многочисленного семейства. Вот и первая из пчел пронеслась низко над их головами (Кудряш даже пригнулся), натужно жужжа, — понесла собранную слад­кую взятку к себе в жилище. Значит, близки мужи к цели.

Пройдя еще немного, они заметили двух отроков, ко­торые, задрав головы, сосредоточенно смотрели куда-то вверх. А подойдя ближе, и сами, устремив взгляды в вы­соту, смогли рассмотреть сквозь ветки дерева находяще­гося там мужа, что как раз подбирался к дуплу. Поздоро­вавшись с отроками, они принялись наблюдать за ловкими движениями верхолаза.

Благополучно добравшись до дупла, Хрум, а это был именно он, перекинул конец веревки, которой был обмо­тан, через ветку, что располагалась над головой, и завязал, обезопасившись тем самым от падения. После этого осто­рожно вынул из сумы, что висела на поясе, небольшой гор­шок. Чеслав, в племени которого добывали мед таким же способом, знал, что горшок тот с углем тлеющим. Хрум между тем сунул в горшок пучок сухой травы и быстро под­нес к дуплу. Из горшка почти сразу повалил густой сизый дым, заполняя собою пространство пчелиного убежища.

Хорошо, что Хрум, опытный добытчик, обвязал голову рядном, оставив лишь прорезь для глаз, да надел рубаху поплотнее, а иначе вырвавшиеся из дупла разъяренные хозяйки могли закусать его до смерти, защищая свои запасы. А лесные труженицы умели боронить нажитое сладкое добро! Но дурманящий дым вскоре сделал свое дело, погубив большую часть защитниц, и постепенно на­падки пчелиного семейства ослабли. Тогда Хрум начал сноровисто выламывать соты, полные меда, и класть их в свою суму.

Когда немного времени спустя охотник за медом спустил­ся с дерева, его сума оттягивалась от увесистой сладкой да­ни. Вполне довольный обильной добычей, Хрум зычным голосом приветствовал Тура и пришедших с ним гостей:

—Доброго здравия славным мужам! А я сверху и не рас­познал сразу, кто такие... Хотел по самому утру зайти про­ведать другов наших, да дай, думаю, гостюшек медком по­балую. Вона! — поднял он суму, показывая ее полноту.

Но вместе с Хрумом, а точнее сопровождая его, спусти­лось и некоторое число неугомонных защитниц дупла, которых не смог погубить дым. И они в природном стрем­лении отогнать разорителя, а то и отомстить ему, угрожа­юще жужжа, носились теперь вокруг мужчин.

Кудряш с малолетства терпеть не мог пчел, еще с тех са­мых пор, как мальцом попытался полакомиться одной из них. Да и они его отчего-то тоже не любили. А потому, как только несколько пчел принялись кружить неподале­ку, он, недолго думая, стал рьяно от них отмахиваться. Те же, почуяв в нем новую угрозу, подступили плотнее. И уже через мгновение отчаянное «Ух!», а потом и «Ой!» возвестили о первых укусах. А затем так скоро, что никто и опомниться не успел, вокруг Кудряша собрались, навер­ное, все уцелевшие от погубленного роя легкокрылые злюки, решившие именно на нем выместить все свое жалящее зло. Ошалевший же Кудряш с утроенной пры­тью пытался избавиться от них, усиленно размахивая ру­ками и крутясь во все стороны.

— Да стой ты, стой на месте, ретивец! — подбежал к не­му Хрум и начал окуривать дымом из горшка. — Да ру­чищами. .. Ручищами не колобродь!

В такой более действенный способ пчелы вскоре-таки от­стали от бедолашного Кудряша. А когда дым вокруг него развеялся, стало видно, что отстать-то отстали, но следы стычки на его лице и шее все же видны. Из-под кудрявой копны волос на мужей, часто мигая, смотрел растерянный глаз, второй же, быстро заплывая от укуса, вскоре превра­тился в узкую щелочку. А на лице, шее и руках вспухали еще несколько укусов.

— Вона как тебя! — озадаченно покачал головой Тур.

— Кто ж голыми ручищами с ними воюет, кудрявая твоя головень? Тут разум да приспособления нужны! — проба­сил Хрум, снимая с головы рядно. В лукавых глазах его распознавалась явная насмешка. — Аль прыти поболе иметь! Бежать надо было, парень! Наперегонки с медоносами!

И он задиристо хлопнул Кудряша по плечу. Тот только ойкнул хмуро: видать, и там пчелы свой след оставили.

— А вы чего это в лес за мной подались? — вдруг поинте­ресовался Хрум. — Мед, небось, и у вас дерут? Эка невидаль!

— Да вот у парней к тебе, Хрум, дело важное есть, — со­общил Тур.

— Угу? — с усмешкой пророкотал Хрум, что должно было означать удивление.