Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха - Валерий Карышев

Большая часть преступниц до вступления приговора в законную силу была замужем. К концу срока подавляющее большинство из них разводятся.

До 50 % женщин, побывавших в учреждениях пенитенциарной системы (сизо и ИТУ), находятся под наблюдением психоневролога.

15 % женщин-преступниц имеют две судимости, 28 % — три и более 7 % признаны особо опасными рецидивистками.

Товарки по несчастью попались понятливыми — выслушав Наташин монолог о несчастной любви и подлеце Лехе, никто не осудил ее, и лишь Светка понимающе кивнула:

— Вот она, молодость… Нашла кому довериться! Надо было или в Питер его не отпускать, или сразу, как отпустила, аборт делать, или предохраняться. Впрочем, чего уж теперь…

— Да тут тоже люди живут, — вступила в беседу Тамара.

— Скучно только: сама понимаешь — бабы. Правда, месяца два назад куда хуже было: трех цыганок нам сунули. Суки такие — вороватые, грязные, гадкие… Били их всей камерой, за волосы таскали — слава богу, сбагрили. А так — ругаемся, интригуем, деремся даже иногда… А что еще делать — мужиков-то нету.

При упоминании о мужиках Наташа кстати или некстати вспомнила красавца-адвоката; она видела его лишь однажды в жизни, но еще в ИВС поняла, что влюбилась…

— Наталья Николаевна, ваше дело хрестоматийно, вы во всем признались, экспертиза установила вашу вменяемость, и боюсь, что вряд ли я чем-нибудь смогу вам помочь.

Сергей Васильевич, а именно так звали адвоката, вздохнул и, поправив дорогую заколку на галстуке, сочувственно взглянул на клиентку.

Как ждала этого момента Наташа!

Как к нему готовилась!

Ей так хотелось понравиться, так хотелось влюбить в себя этого мужчину, несомненно, порядочного и благородного!

Это не какой-то двадцатичетырехлетний малолетка Леха. Если бы от этого она ребеночка умудрилась забацать, Сергей Васильевич вряд ли бросил бы ее.

За те сорок минут, которые оставались у нее до встречи с защитником, она успела переодеться в самые лучшие шмотки, взятые на время свидания у Тамары и Светы, нанести макияж и даже наскоро помыть голову. Правда, голова еще не высохла, и мокрые пряди липли к шее, холодили лоб.

— Я понимаю… — вздохнула она и неожиданно для собеседника улыбнулась; улыбка была до того некстати, что тот нахмурился.

— Наталья Николаевна, вы осознаете свое положение?

— Да-а, — хлопнув ресницами, произнесла она.

— Но я все равно буду бороться. Я внимательно изучил вашу биографию… Думаю, есть смысл просить смягчения приговора, учитывая вашу личность и социальную среду.

— А мне много дадут?

— Вы уже спрашивали об этом при первой встрече. Потолок — пять, но, думаю, вы получите не больше трех лет. Если суд, конечно, пойдет нам навстречу. А теперь, — Сергей Васильевич подался чуть вперед, и Наташа, ощутив запах дорогого парфюма, едва не застонала, — давайте кое-что уточним.

— Сергей… — на выдохе произнесла она.

— Васильевич, — напомнил защитник.

— Сергей Васильевич… — Девушка долго морщила лоб, как человек, который хочет сказать что-то очень серьезное, но по каким-то причинам не решается этого сделать.

— Вы хотите мне сообщить что-нибудь из того, что касается предстоящего суда или следствия? — в голосе собеседника послышались официальные нотки.

— Да нет. Сергей… Васильевич, простите, а можно один вопрос?

Адвокат приязненно улыбнулся.

— Конечно!

— А вы женаты?

— К нашему с вами делу это не относится, но если так интересно, сообщу: да, женат, и у меня двое детей, два сына.

— А жена ваша кто? — унылым голосом спросила Наташа.

— Это к делу не относится. Впрочем, скажу: журналистка она, в газете работает. Свою жену я очень люблю, она меня тоже. А теперь к делу. Итак, после окончания ПТУ, где вы получили специальность швеи-мотористки, вы пытались устроиться на работу?

— Да, — безучастно кивнула подследственная.

— И что?

— Не взяли.

— Почему?

— Да кому теперь швеи нужны? Вон все рынки китайскими да турецкими шмотками забиты. Брали меня на одно место, да там, как выяснилось, зарплату не платят. Так что мне, за «спасибо» работать? А жить как?

Сергей Васильевич спрашивал, Наташа автоматически отвечала. Мир уже не играл красками, он тускнел, сдувался, как дырявый воздушный шарик.

Оказывается, он был женат. Впрочем, все правильно: такие мужики на дороге не валяются. Их очень быстро к рукам прибирают. Да и не такие девки, как она, швея-мотористка…

— Простите, Сергей Васильевич, — произнесла она, когда беседа подошла к завершению. — А мы с вами еще хоть раз увидимся?

— Боюсь, что только на суде, — сухо кивнул тот. — Ну, всего хорошего…

…Спустя полчаса Наташа уже была в своей камере.

Подследственные женщины, уже знавшие все перипетии «романа с адвокатом», обступили товарку, едва за ней закрылась железная дверь.

— Ну, что он тебе сказал?

— Ой, бабоньки… — выдохнула из себя девушка, не замечая, как из глаз ее покатились крупные слезы, — ой, что было, что было! Ждать, говорит, буду, как из тюрьмы выйдешь, встречаться будем. Только жена у него и детишки малые — жену не любит, да только из-за детей бросить не может.

Подследственная провела в сизо почти полгода с момента ареста; как объясняли ей арестантки, провожая на суд, это было еще по-божески.

Исход судебного заседания был предрешен — подсудимая Степанкова Н.Н., естественно, признавала вину. Впрочем, она и не слушала ни судью, ни обвинителя. Наташин взгляд был прикован к красавцу-адвокату.

— Да, моя подзащитная виновна, — говорил Сергей Васильевич, — но все-таки я хочу попросить уважаемый суд о снисхождении. Да, она выбросила своего ребенка на помойку. Но разве не выбросило наше государство из жизни саму Степанкову? Как знать, если бы она имела работу, если бы ей были гарантированы социальные права и защита со стороны государства, может быть, все сложилось бы иначе.

Адвокат говорил страстно, красиво, жест его был скуп, но выразителен. Наташа слушала молча и трепетно, иногда ей казалось, что речь идет не о ней, а о ком-то другом; казалось, что все это — захватывающая серия латиноамериканского сериала из жизни бедных и богатых.

— Я очень прошу уважаемый суд учесть личность моей подзащитной и ту социальную среду, в которой она выросла, — закончил адвокат.

Наталья Николаевна Степанкова получила по приговору три года лишения свободы. Год она отбыла в Можайской женской колонии. Профессия швеи-мотористки, полученная когда-то в ПТУ, пришлась тут как нельзя кстати: Можайская колония специализируется на пошиве рабочих рукавиц и спецодежды. Таким образом, учреждение пенитенциарной системы оказалось первым в России, востребовавшим Наташин труд по специальности.