Мятежный - Л. Дж. Шэн

Вышвырни меня отсюда. Прежде чем я стану тем, кто не сможет отпустить тебя.

Она подняла глаза и покачала головой. — Да.

— Нет, Снежинка, ты не понимаешь. Я буквально ублюдок. Мой донор спермы был женат, но не на моей маме. Конечно, это был не ее выбор. Он жестоко изнасиловал ее. И я, блядь, постоянное напоминание об этом. У меня его волосы. Его глаза. Его губы. У меня его рост и телосложение. Я никогда не встречался с ним, но у меня такое чувство, что если это когда – нибудь произойдет, я разорву свои гребаные конечности на части, просто чтобы убедиться, что я никогда не смогу сделать то, что он сделал с ней. Вот к чему все эти татуировки и борода. Вот почему я прячусь. Я не хочу быть им, понимаешь?

Я никогда никому этого раньше не говорил, и тот, кто сказал правду, освободит тебя, нуждался в осмотре головы. Правда казалась мне пятитонной цепью на шее. По правде говоря, борода была моей броней. Я начал отращивать ее, когда мне начали платить за секс. Меньше моего лица, на которое можно смотреть в зеркало.

И для моего следующего трюка, дамы и господа, я стану шлюхой, которой мой отец считал мою мать. Только хуже. Она не просила об этом. За правильную цену—я это сделаю.

Глаза Джесси расширились от моего признания, и я возненавидел то, что увидел в них. Жалость поплыла в ее зрачках. Я хотел, чтобы она моргнула и дала мне вместо этого что-нибудь другое. Вожделение. Гнев. Путаница. Ненависть. Я бы принял все, что угодно, на самом деле, кроме гребаной жалости.

— Вот почему ты сказал, что моя история была для тебя личной. Вот почему ты сказал, что ее нельзя спасти.

Я не ответил —на самом деле я был не способен ни на что, кроме как пожать плечами,—но она продолжила. — Вот почему ты не хочешь спать со мной. — Кончики ее пальцев затрепетали по губам.

— Среди прочих причин. Послушай, ты для меня не трагедия, хорошо? Ты-личность. Очаровательная, талантливая, забавная—более горячая, чем человек огня. Но в том-то и дело. Я не могу прикоснуться к тебе. Я не прикоснусь к тебе. Пока мы будем вести это дерьмо платонически, мы будем на вес золота. Моя совесть этого не выдержит.— Она уже была пропитана обманом. Я был должен Даррену больше, чем когда - либо имел на своем банковском счете. Даже если бы я хотел разорвать контракт, я уже потратил четверть денег.

Она сделала шаг вперед. Между нами больше не было пространства, поэтому ее внутреннее бедро прижалось к моему внешнему бедру через мои шорты. Мой взгляд упал на ее молочно-белую плоть. Она нажала сильнее. Я поднял глаза, мой пульс бился на веках.

— Мне все равно, что сделал твой отец. Он и есть тот самый ублюдок. Ты не он. И ты единственный мужчина, которого я не боюсь. Ты заставляешь меня чувствовать себя храброй. Сильной. Ты заставляешь меня смотреть на себя в зеркало, не вздрагивая, немного легче. И я хочу этого, Бэйн. Я хочу то, о чем читала в книгах”. Она быстро облизнула губы, переводя взгляд, чтобы я не видел ее всю ее глазами. — Так что, во что бы то ни стало, поцелуй меня.

Мне так сильно хотелось схватить воротник ее рубашки, притянуть ее к себе, прижаться губами к ее губам и трахнуть ее у стены. Более того—я знал, что это было то, в чем она, вероятно, нуждалась.

— Снежинка, — предупредил я, мой голос был мягким рычанием. Она прижала оба своих бедра к моей ноге, оседлав ее, глаза были холодными и дерзкими, ее движения были такими тонкими, что я не был уверен, воображаю ли я это или нет. Я с трудом сглотнул, когда она нашла неуверенный, медленный ритм. Я не мог оттолкнуть ее. Помимо очень простого факта, что я этого не хотел, она также была жертвой изнасилования. Закрыть ее было бы поцелуем смерти для наших отношений. Выбор был за мной. Шесть миллионов баксов или ее киска. Это звучало как легкий выбор, хотя это было совсем не так.

— Бэйн, — выдохнула она так близко к моему рту, и мой член дернулся между нами, хлопая ее по животу. Блядь. Блядь. Блядь.

Я отстранился, но просто чтобы показать ей, что она не одинока в этом влечении, я прижался бедром к ее киске, подталкивая колено наверх, надавливая на ее клитор. Я почувствовал, как ее щель открылась сквозь пижаму. Ее глаза закатились в глазницах, и перед тем, как кончить, она приклеила мой стояк к моим трусам.

— Поцелуй меня.

— Нет.

— Почему?

— Я сказал тебе, почему. Ты заслуживаешь лучшего, чем такого ублюдка, как я.

— Но ты мой ублюдок. — Я цыкнул. — Я ублюдок для всех, Джесси, и в этом заключается проблема.

— Я не против поделиться. Дело не в тебе. Дело во мне. — Она так сильно прижимается ко мне, а я все сильнее и сильнее вжимаюсь в нее, прижимаясь спиной к стене. Технически, я не нарушаю никаких правил. Я не целую ее. Я не трахаю ее и уж точно не соблазняю. Но во всех остальных смыслах я по уши в дерьме, и это первый раз, когда я действительно признаю это. Потому что, есть ли это в контракте или нет, то, как мое колено продолжает тереться и давить на ее пухлый клитор, является чем угодно, только не профессионализмом.

— Если ты не поцелуешь меня сейчас, я остановлюсь, — прошептала она мне в шею, такая маленькая,по сравнению со мной.

Я дышу через нос, мои губы сжались.

Не говори этого. Не говори этого. Не смей этого говорить.

— Не останавливайся. — Слова сорвались с моих губ, сдавленные.

— Подстриги бороду.

—Дафук?

— Ты слышал меня. Подстриги бороду, Бэйн. Ты не твой отец. Перестань прятаться.— Ее бедра прижались к моей ноге, и я понимаю, что она слишком близко. С таким же успехом я мог бы выстрелить прямо в ее пижаму, потому что это дерьмо самое эротичное, чем любой трах, который у меня был за последние три года.

— Нет, — буркнул я.

— Тогда я остановлюсь.

— Делай то, что должен, — я притворился, что ухмыляюсь. Я был не из тех, кто ведет переговоры с террористами, какими бы горячими они ни были и как бы сильно они ни возбуждали мой член. Но когда ее бедра оторвались от моих, и я почувствовал, какой влажной и теплой была моя нога, как я скучал по ее животу, прижимающемуся к моему члену, я рывком вернул ее к себе.

— Я подстригу бороду. — Какого хрена? Где мои яйца? Вероятно, в том же самом месте, где я оставил свой мозг, потому что я очень ясно гадил на все шесть миллионов долларов.

Ее бедра уже собирались снова обхватить мою ногу, когда дверь распахнулась, и я чуть не споткнулся. Вот что ты получаешь за то, что позволяешь пограничному подростку всухую трахнуть тебя в забытье и обратно. Джесси выпрямилась, ее щеки раскраснелись в середине оргазма, когда Даррен робко выглянул из коридора.

— Джети?

Я хочу вырвать ему язык за то, что он испортил один из самых горячих моментов моей жизни своей шепелявостью и глазами лемура. Снежинка собрала волосы и сморгнула похоть с глаз, вздернув подбородок.

— Да, Даррен?

— Ужин почти готов. Я подумал, не...о. Ах, Бэйн.