Зверь с той стороны - Александр Сивинских

Мы выпили. По полному стакану, не отрываясь и не закусывая. Собственно, закусывать было уже нечем. Разве конфетами? Сладкое — очень сладким. Бр-р… Матрос тут же разлил ещё, но я пока решил воздержаться. «Смородиновка» Матроса — коварная штука. Пьётся словно сок, «градусы» при том практически не чувствуются, но очень скоро оказываешься не на шутку пьяным. Впрочем, выветривается хмель столь же быстро. Так вот, я воздержался, а Матрос нет.

— Это в июне было, — начал рассказывать Женька, кушая конфетку и тряся большой головой — ударная порция сладости и алкоголя стала ему таки поперёк горла. — Мы уже спать легли, а тут телефон. Коля-однорукий звонит. Он у меня вроде внештатного ответственного по Серебряному. Надежнейший человек. Советская войсковая разведка за плечами — это, брат, понимать надо! "Приезжай, — кричит, — махом. Тут, блин, хрен поймёшь, что такое случилось. Стрельба, едри её… Солдатики мёртвые вповалку. Жуть!" Я на «козла» — и туда. Приезжаю. Возле школы старухи топчутся — куда без них? «Уазик» с военными номерами стоит. Пустой. Коля ко мне. Так, мол, и так. Сам ничего не видал, не слыхал — в деревне его не было, когда всё произошло. Приехали, вроде, солдаты, все в масках, с оружием. Машину бросили, даже не заглушили, и в школу бегом. А там отдыхающие жили, брат с сестрой. Тут же стрельба поднялась да почти сразу смолкла. С полчаса никто не выходил, потом из двора «Москвичок» отдыхающих выкатил и уехал, не торопясь. И всё. Подробностей никаких, даже время происшествия точно установить невозможно. Видела-то одна Маня Зотеева, а с неё какой спрос — дурочка, она дурочка и есть.

Коля внутрь только глянул, трупы увидел — и сразу мне звонить.

У Коли "летучая мышь" была, у меня фонарик. Вошли. Ну, всё почти как в твоей писанине. Четыре тела. У двоих шпигри из голов торчат, вовсе и не вынутые, как написано. Ещё один весь изрезанный, в луже крови скорчился. А тот, что у двери, жив оказался, хоть и поломан весь. Мешок с костями, да и только. Кстати, был он почему-то полураздет. В ссадинах весь, в синяках — страшное дело. На ремне у него аптечка обнаружилась. Я ему «промедола» вкатил, он и очнулся. И пошёл языком болтать, под кайфом-то. Тут, Капрал, я тебе открываю его слова, которые ни за что бы не сказал, если бы у тебя писульки этой не было. И если бы я тебе как себе не доверял. Так что цени да помалкивай. Он был капитан безопасности. Отдел его приверженцами оккультизма занимался, сектами разными — религиозными и не очень. Честолюбия у него было выше крыши, чувствовал он себя только начальником отдела, никак не меньше. А чтобы осуществить мечты, надо ему было шефа столкнуть. Ну, он и нарыл «компры». Да какой! Шеф бессовестно, а главное, противу всех писаных и неписаных правил, трахался с разрабатываемой подопечной, несовершеннолетней сатанисткой. С Екатериной Возницкой. Ага?! Чуешь, Капрал, повесть-то на документальную тянет! Н-да… Наш капитан, понятно, возрадовался, но решил дело довести не просто до должностной смерти шефа, но и одновременного своего триумфа вдобавок. Чтобы уж наверняка начальником стать. Сведения продолжали поступать. Среди них такое: эротичная сатанистка с брательничком-студиозусом решили сотворить настоящую "чёрную мессу", для чего отправились к нам, в Серебряное. Вот она, удача, понял капитан. У него же в здешних местах свой информатор состоял на пайке! Для чего, кто именно, я спросить не сумел тогда: «ширнутый» капитан плёл и плёл без остановки. А теперь уж и подавно спрашивать некого.

Капитан взял группу надёжных бойцов, оформил командировку по выдуманному поводу и обосновался в Сарацине, ожидая сигнала от стукача. Решил брать злодеев с поличным. Тогда, дескать, «запоют» настолько чистосердечно и многословно, что шефу капитанскому останется только из окошка вниз башкой перекинуться. Сигнал поступил, воодушевлённые инквизиторы прыгнули в транспорт и отбыли навстречу страшной гибели… Только я приготовился непосредственно детали происшествия слушать, а капитанишка возьми, да и брякнись обратно в обморок. Предварительно, правда, сунул свою «трубу» и продиктовал номер. Что делать? Чую, жареным воняет и даже палёным. И уж не от моей ли задницы? Ну, позвонил. На другом конце волны суть уловили вмиг, командуют мне: ничего не трогать, никого не подпускать, свидетелей держать при себе. С руководством своим, спрашивают, ещё не связывался? Не успел?… Прекрасно! И не стоит, они сами это сделают… Уже делают… Ага, вот оно, руководство моё, на проводе!… Так они и знали: велит оно мне сидеть тихонько, как таракашку. А если я сдуру вздумаю самодеятельность устраивать, грозит мне пасть смертью храбрых. Нет, не начальство грозит — судьба. Рок. То, что превыше меня, превыше начальства моего, но, понятно, не ГБ.

Прикинь, Капрал, проходит меньше часа, летит вертолётина. Садится. Оттуда спецназ в противогазах, парочка умников очкастых с какими-то приборами… и мой непосредственный командир. Испуганны-ый — как кролик перед лисой. Старухи к тому времени по домам разбежались. А нам с Колей-одноруким гэбэшники такое промывание мозгов устроили, что только держись! Ничего не было. Ничегошеньки! Кино снимали, во как! Так и следует запомнить. Так и следует всем любопытным говорить. Про нежелательность самодеятельности и реальную возможность окончить жизнь смертью храбрых ещё раз напомнили. Мёртвых и раненого забрали, улетели. А фюрера моего на земле оставили. Чтобы, значит, "господин подполковник политику партии на текущем этапе подоходчивее вам растолковал". Ох, и потел он! Ох, и трясся! Молчите, говорит, ради Христа, мужики. Они же, говорит, ни хера не шутят. Как есть, угрохают. И вас, и меня. Несчастный случай, или там ещё что…

Я его трусливые слова в голову стараюсь не брать, но чую, паника и мне передаваться начинает. В брюхе холодно стало, аж писать захотелось, коленки асинхронные колебания высокой частоты производят. Глотка пересохла.

Ну, Коля-однорукий характером покрепче нас обоих оказался. Тёртый, жизнью битый, всякое перевидал. Предложил горе самогонкой залить, которой у него в достатке. Залили. До утра пили, квашеной капустой да копченым салом закусывали. Коля военные истории рассказывал. Жалко, ни одной не запомнил, лишь ощущение осталось, что супер! Круче крутого. Свалился я последним. Но прежде, чем окончательно отрубиться, сходил в школу. Только никаких следов там уже не было. Ни крови, ни гвоздей с бумажками, что в раскладушку были воткнуты, ни самой раскладушки, — ни хрена. — Женька горько усмехнулся и повторил задумчиво: — Ни хрена…

— Да уж не вскорости ли после того Серебрянская школа сгорела? — спросил я поспешно и громко, пронзённый ослепительной догадкой.

— Вскоре!… Да на другой день, — сказал Матрос. — Проснулись мы с собутыльничками поздно, чуть не в обед. Глядь, возле школы жизнь бурлит, двигательная активность за все возможные пределы зашкаливает. Две пожарные машины, автобус, автокран с площадкой для кинокамеры. Прожекторы, кабели. Хмыри какие-то шустрят. Типа, кино снимают. Все деревенские старухи поголовно выстроились — как на выборы президента. Я подошёл, поинтересовался осторожненько у паренька, который провода таскал, что за дела, дескать, землячок? Он меня к помрежу отправляет. А у того рожа — просто до боли знакомая. С прошедшей ночи, ага. Один из тех, что на вертушке прилетали. Лыбится мне навстречу, аж эпидермис на щеках трещит. Между зубов — кулак поместится. Какая приятная встреча, восклицает и чуть ли не обниматься лезет. Помните, говорит, нас, господин старший лейтенант? Съёмочная группа мы. Добавочный эпизод "на натуре" здешней собираемся запечатлеть. А фильм, между прочим, "Молчание — золото" называется. Криминальная драма в лучших традициях Голливуда. Горы трупов и т. д. Пока, правда, не решено, погибнут положительные герои второго плана или нет. Вот вам бы, господин старший лейтенант, какой финал больше понравился? Хэппи-энд, наверное? А жене, скажем, вашей?… Наверное, тоже. Решили мы, повторюсь, ещё один эпизод отснять. Пожар заброшенного здания. Как логическое завершение предыдущего сюжета. Вот, кстати, наши бумаги. Всё оформлено в райцентре, по закону от и до. Строение малоценное, более того, находится в аварийном состоянии, значит, потенциально травмоопасное. Сгорит, и чёрт с ним. Вернее, слава Богу. Пожарные проследят, чтобы огонь на другие дома не перекинулся. А теперь попрошу в сторонку отойти, если вопросов больше не имеете. Господину же подполковнику милиции, что у нас техническим консультантом на прошлой ночной съемке выступал, передайте, что мы его в уезд сегодня с удовольствием подбросим. Место на сей раз отыщется всенепременно. Пускай подходит. Всенепременно же.