Босх в помощь! - Юрий Поляков

– Существует мнение, что диктатура профессионалов в культуре меняется на еще более жесткую диктатуру дилетантов. Была диктатура Гончарова, Любимова, Дорониной… а теперь диктатура людей, которые волею случая оказались в театре… которые так далеки от театра, что даже сравнений не найти. Не кажется ли вам, что сегодня большая опасность в дилетантизме руководящих культурой персон, и в их стремлении любой ценой подчинить себе все и вся?

– Я работал с Гончаровым. И хотя инсценировку моей повести «Апофегей» так и не выпустили на сцену «Маяковки» (об этом подробно в моей книге «По ту сторону вдохновения»), скажу вам вот что: диктатура таланта куда лучше, чем демократия бездарей. О депрофессионализации деятелей культуры я пишу много лет и нажил себе в результате множество недоброжелателей, ибо тот, кто пришел в искусство без дара и профессиональной подготовки, воспринимает критику еще болезненнее, чем любовник, явившийся на нежное свидание без эрекции. Увы, за последние десятилетия для одних искусство стало доходным бизнесом, для других – местом гедонистического самовыражения. Что хуже – не знаю, но заметил: гедонисты быстро становятся дельцами от культуры, а вот мастерами – никогда. Но по-настоящему самовыразиться в искусстве можно только через мастерство, и никак иначе.

Разные виды искусства непрофессионализм поразил не в одинаковой степени. Скажем, в музыке, классическом вокале, балете, архитектуре, на актерском или цирковом поприще «самовыраженцу» закрепиться сложнее. Фронтон может рухнуть, тигр откусить пустую голову, а непроворную сильфиду или безголосого Фигаро освищут и прогонят со сцены. Но вот изобразительное искусство, особенно живопись, режиссура, литература, включая драматургию, – просто страна Лимония, для «самопровозглашенных талантов» и тех кто забежал в искусство «с холода». Постмодернистская революция 90-х привела к полному размыванию границ между тем, что такое хорошо и что такое плохо. Где критерии? Я так вижу, я так считаю, я так чувствую. В итоге текст неграмотного графомана именуется романом и получает «Букера», «Большую книгу», «Ясную Поляну»… Далее неофит, которого при советской власти отсеяли бы при первом внутреннем рецензировании за профнепригодность, объявляется надеждой отечественной словесности, а читатель в недоумении застревает на второй странице. И книга проваливается. Мы в свое время об этом много писали в ЛГ. Например, стали выяснять, как расходятся книги некоторых «надежд». Выяснилось, за год в крупной сети было продано всего три книги обладателя премии «Национальный бестселлер». Улавливаете?

Вы спросите, а зачем была затеяна эта странная игра, поддерживаемая властью? Вспомните, насколько велико было влияние деятелей культуры на политику в конце 80-х и в начале 90-х. В литературе патриотическое крыло было намного мощнее либерального. Могу предположить, задача заключалась в том, чтобы сделать в массе своей «творцов», особенно в таких политизированных сферах, как литература, театр, кино, более управляемыми и более приверженными либеральным идеям. Во-первых, человек, которому талант дан богом, всегда независимее, а тот, кого талантом назначили, зависим: могут и переназначить. Во-вторых, профессионал, подчиненный объективным законам искусства, как правило, консервативен и в политических предпочтениях. А вот неумейки, эти все, как на подбор, гормональные либералы. Свобода, понимаешь ли, в том числе от мастерства.

Долгосрочная программа «разлитературивания» в основном осуществляется через «Роспечать», а руководят этим подотделом Министерства цифрового развития бессменные кадры ельцинского призыва Григорьев и Сеславинский. Патриотически мыслящие писатели, да и просто профессионалы много раз обращались к Президенту с просьбой вернуть литературу и книжное дело в Министерство культуры, в чьем ведении они пребывали до «рокировочки», устроенной Михаилом Швыдким. Владимир Владимирович на заседании Президентского совета очень удивился, услышав от меня, что изящная словесность у нас проходит по ведомству Министерства цифрового развития, и обещал помочь. И что? Ждем уже не один год. Боюсь, все складывается по поговорке: «любит царь, да не любит псарь». В итоге, поставленная еще в смутные времена и увязанная с десуверенизацией России задача – превратить литературу из властительницы дум в клуб по интересам – в значительной степени выполнена. Видимо, кто-то из «жадною толпой стоящих у трона» удовлетворен. А кто пострадал? Культура. Искусство. Школа. Зритель. Читатель. Слушатель. Государство Российское. Да-да, ибо без постоянного диалога власти с властителями дум государственная идея вырождается в предвыборный мандраж, от которого вибрируют орлы и звезды на кремлевских маковках

– 2019 год объявлен Годом театра в России. Что Вы можете сказать об этом?

– Скажу, что в оргкомитете нет ни одного драматурга. Вы можете себе представить Год музыки без композиторов? Когда я на первом заседании Совета по культуре Думы спросил об этом председателя СТД Александра Калягина, он после десятиминутного раздумья ответил, что один драматург есть – Владимир Мединский. Аргумент остроумный, но Мединский все-таки вошел в оргкомитет как министр. Зато в оргкомитете множество директоров. Я бы вообще режим, установившийся сегодня на российском театре, назвал по исторической аналогии «директорией». Да, есть просвещенные, тонкие и прекрасно разбирающиеся в театральном деле директора. Но нередко попадаются упертые хозяйственники с манией величия, вроде Кирилла Крока, на которого без смеха смотреть невозможно. Это беда для актеров, режиссеров, авторов…

– В конце 2018 года произошло событие, которому до сих пор нет исчерпывающего объяснение, – приход в кресло художественного руководителя МХАТа имени Горького Эдуарда Боякова и переход на должность Президента Татьяны Дорониной. Мы прекрасно знаем, что исторически сложилось, веками: в театре не может быть президента. В театре может быть только один лидер, который ведет за собой театр. Театру нужен лидер, потому что театр – это государство в миниатюре. Как в стране один Президент, так и в театре должен быть один лидер. Как бы не пытались, но изменить законы государства и законы театра мы не в силах. Что вы думаете о новой команде в МХАТе имени Горького, и о возможности командного управления в театре?

– Вопрос болезненный для меня и очень непростой. Напомню, я сотрудничаю с МХАТ имени Горького 20 лет. Первую мою пьесу «Смотрины» поставил у Дорониной еще покойный Станислав Говорухин. В соавторской версии она получила название «Контрольный выстрел» и идет на сцене до сих пор. Недавно я был на спектакле: полный зал, а принимают даже лучше, чем 2001 году, когда состоялась премьера. Покажите мне хоть одного новодрамовца, чья вещь держится в репертуаре столько лет! Потом были «Халам-Бунду», «Грибной царь», «Как боги», «Особняк на Рублевке» («Золото партии») Вокруг последнего спектакля случилась интересная история. Когда он исчез из репертуара на три месяца, зрители, а они у театра верные и активные, решили, что «новая команда», как Вы выразились, сняла комедию из репертуара, и решили пикетировать театр с требованиями вернуть «Особняк» в афишу. Позвали на протест меня. Я с трудом их успокоил, объяснив, что все дело в болезни исполнителя главной роли – народного артиста Ровенского. Кстати, в апреле «Особняк» снова будут играть. Всех приглашаю.