Поджигатели - Крис Клив

Это совсем не было похоже на Джаспера Блэка. Я смотрела ему в глаза, и теперь я это видела. Он хотел остановиться, но это было выше его. Его жизнь врезалась в мою, и это происходило в замедленном темпе, как автомобильная авария. Он просунул одну руку между нами и засунул в меня большой палец, и мне было больно, потому что я была не готова, и вся пустота нахлынула вместе с ним назад.

Я перестала сопротивляться. Больше не было смысла, и я не хотела, чтобы он сделал мне еще больнее, чем ему пришлось. Потом в кабинке стало очень тихо, только звук его тошнотворного сладкого дыхания на моем лице. Он перестал меня целовать, когда я перестала сопротивляться. Он явно удивился. Он сощурил глаза и перестал так сильно давить мне рукой на рот. Просто долго-долго держал меня, засунув в меня палец. Я чувствовала, как в нем очень быстро пульсирует кровь.

По моим щекам на его руку текли слезы. Джаспер глядел на меня в зеленом свете ламп. Я видела, как раскаленная добела шрапнель сдирает мясо с его лица и разбрызгивает по стене кабинки, и надписи одиноких лесбиянок тонут в крови. Палец Джаспера сделал внутри меня несколько нервных движений, и у меня скрутило внутренности. Я слушала, как со свистом вырывается его дыхание и в раковине снаружи капает, капает вода. Потом я услышала, как открывается и закрывается дверь женского туалета. Потом два шага. Потом тишина. Потом с другой стороны двери раздался голос Теренса Бутчера.

— Эй, — сказал он. — Извини, что я зашел, но ты здесь уже долго. Я только хотел узнать, все нормально?

Джаспер глядел на меня. Я увидела, как его зрачки вдвое увеличиваются в размере, и почувствовала, что рука крепче надавила мне на рот. Он оглянулся через плечо на дверь кабинки, а потом опять на меня. Обе его руки дрожали. Я чувствовала его панику по обе стороны моей кожи.

— Эй, — сказал Теренс Бутчер. — Случай, если тебе стало плохо, это ничего. Выходи. Я тебе помогу умыться. Пойдем выпьем кофе где-нибудь.

У Джаспера стал дикий взгляд. Он рыскал глазами по кабинке, ища другой выход. Может быть, такое окошко наверху, которые всегда показывают в кино. Но окошка не было.

— Слушай, — сказал Теренс. — Ты только скажи мне, что все нормально, и я подожду снаружи. Или мне придется войти.

Тогда Джаспер пискнул. Это было тихое начало плача. Просто печальный, тихий писк где-то в глубине горла. Именно такой звук издавал мой сын сразу же после того, как падал и сильно ударялся. Перед тем, как его лицо сморщивалось от отчаяния и выступали слезы.

Но ты этого не поймешь, Усама, потому что ты не мать. В этом все дело, я так думаю. В общем, когда я услышала этот несчастный писк, у меня включился автопилот. У меня еще были свободны руки, и я поднесла одну к щеке Джаспера. Я очень нежно погладила его по лицу. Потом потянула запястье его руки, которой он зажимал мне рот. Он долю секунды сопротивлялся, потом посмотрел мне в глаза, и его рука упала с моего рта на плечо. Вдруг он стал очень послушным. Он ждал, что я буду делать. Я посмотрела прямо ему в глаза и почувствовала, как его рука дрожит у меня внутри. Я открыла рот.

— Теренс, у меня все нормально. Извини. Просто я выпила лишнего, через две секунды я буду в полном порядке. Мне немножко неловко, так что ты иди, допей, а я выйду через минуту.

— Точно? — сказал Теренс Бутчер.

— Точно.

Я погладила Джаспера по голове. Тогда Теренс Бутчер ушел, и Джаспер выдохнул.

— О господи, — сказал он. — Спасибо.

Он ткнулся лбом мне в плечо и все дрожал. Я погладила его по голове, опустила вторую руку, взяла его за запястье и надавила очень мягко, чтобы он вытащил ее из меня. Я притянула его голову ближе к своей шее и шепнула ему в ухо:

— Ну вот. Ты хороший мальчик, правда. Тебе просто было одиноко, да?

Джаспер ничего не сказал. Он дышал мне в ухо неглубоко и быстро, потом его дыхание медленно превратилось во всхлипы. Он не суетился, он только очень тихо всхлипывал и долго не успокаивался. Я сидела, пока он не проплачется. Можно подумать, что печаль внутри нас была оглушительной, но на самом деле от нее было меньше шума, чем от медленных капель из крана по ту сторону двери..

Когда я вернулась за столик, я улыбнулась Теренсу Бутчеру и стакану, который он поставил для меня.

— А, джин и Теренс. Прекрасно.

— Ты уверена? — сказал он. — Я подумал, что тебе, может быть, достаточно.

— Ну, это было десять минут назад. А сейчас — это сейчас.

— Ладно, — сказал он. — Но ты делаешь это на свою голову.

Теренс Бутчер встал, и я подошла к нему и обвила рукой его талию, прислонилась к нему и положила голову на его грудь. Я закрыла глаза, и огонь со шрапнелью снова пропали. Остался только мой мальчик, который играл на высокой траве рядом с прицепом. Я открыла глаза и посмотрела на Теренса Бутчера.

— Ты классный, Теренс Бутчер. Ты знаешь это?

Мы допили, и я подошла к стойке вместе с Теренсом, чтобы взять еще по стакану, но в тот момент хозяин сказал, что бар закрывается. Теренс сказал ему, чтобы нас оставили.

— Вряд ли, — сказал хозяин. — Полиция сейчас очень строга.

— Слушайте, — сказал Теренс. — Полиция сейчас очень пьяна. У нас была тяжелая неделя, пока мы старались сделать так, чтобы вас не повзрывали к чертовой бабушке. Если теперь нам нельзя как следует напиться, то мы не выпустим пар. И значит, на следующей неделе мы будем все на нервах. И значит, не сможем как следует выполнять свою работу. И значит, все вы умрете. В общем, вот что я тебе скажу. Я тебе дам подписанный приказ не закрываться еще десять минут по соображениям безопасности.

Хозяин улыбнулся.

— Хорошо, сэр, — сказал он. — Всегда рад внести свой вклад в национальную безопасность.

— Молодец, — сказал Теренс Бутчер.

Он написал хозяину официальный приказ на обратной стороне подставки под пивной стакан, и хозяин поставил нам бесплатную выпивку.

Мы вывалились из «Подступов» примерно в половине двенадцатого, и снаружи был хаос. Все старались успеть домой до комендантского часа. Низко над улицей летели в ряд несколько вертолетов, направляясь в город. Они врезались в остатки заката и шумели, как смерть, но никто не хотел, чтобы им напоминали о смерти, поэтому все встали перед пабом и выставили им вслед средние пальцы. За вертолетами поднимался грязный вихрь, который взмел весь мусор в переулках. Мусор летел во все стороны. Обертки от бургеров, окурки, использованные презервативы пролетали мимо автомобильных окон, как тошнотворная метель.

Нам повезло поймать такси. Теренс остановил его и назвал таксисту Барнет-Гроув, а когда таксист отказался, Теренс показал ему полицейское удостоверение и спросил таксиста, не надоела ли ему лицензия. Потом мы сели в машину, и Теренс захлопнул дверцу. Вертолеты и мусор остались снаружи, и все стало тихо, только таксист бормотал про себя, что опять ему повезло до чертиков.