Военные мемуары. Том 3. Спасение. 1944-1946 - Шарль де Голль

Правосудие свершилось. В течение зимы активно работали суды, созданные для вынесения приговоров по фактам коллаборационизма. Естественно, строгость применяемых к преступникам мер зависела от состава судебных заседателей. Влияла и обстановка на местах. Иногда слушания проходили при массовых беспорядках. В некоторых районах даже произошли волнения с требованиями к судам выносить смертные приговоры. Так было, например, в городах Ним, Мобеж, Бурж, Аннеси, Алес, Родез. В некоторых местах около двадцати несчастных, представших перед судом, были растерзаны толпой. Правительство было вынуждено много раз подавлять эти вспышки гнева. Мне пришлось воззвать к бдительности и твердости министров внутренних дел и юстиции, чтобы применить санкции против чиновников, виновных в мягкотелости в деле поддержания порядка, потребовать наказания людей, вызвавших волнения. Но роль правосудия все же была выполнена настолько беспристрастно, насколько это было по-человечески возможно в водовороте разбуженных страстей. Редкие приговоры были, задним числом, признаны необоснованными.

Суды вынесли 2071 смертный приговор, не считая приговоров, вынесенных заочно. После рассмотрения и заключения комиссии по помилованию Министерства юстиции и мотивированного одобрения этих заключений министром юстиции дела были переданы мне. Я изучил их все при непосредственной помощи советника Патэна, начальника управления по уголовным делам и помилованию Министерства юстиции, принимая адвокатов столько раз, сколько они просили о встрече. Ничто в мире не показалось мне таким печальным, как картины убийств, пыток, доносов, призывов к предательству, прошедшие перед моими глазами. По совести говоря, кроме сотни случаев, все приговоренные заслуживали смерти. Тем не менее, я дал разрешение на помилование 1303 из них, смягчив приговоры всем женщинам, почти всем несовершеннолетним, а из мужчин тем, кто действовал по официальному приказу и рискуя своей жизнью. Я отклонил 768 просьб о помиловании. В этих случаях речь шла о приговоренных, чьи собственные и самопроизвольные действия явились причиной смерти других французов или непосредственно служили на пользу врагу.

Что касается 39 900 приговоров к лишению свободы, вынесенных судами, в целом они были справедливы и умеренны. В то же время в Бельгии было вынесено 55 000 таких решений, а в Голландии свыше 50 000. При этом правительство, сократив сроки тюремного заключения, смягчило большое количество приговоров. Так, в частности, поступили со многими несчастными молодыми людьми, давшими себя вовлечь в ряды «Милиции», «Легиона французских волонтеров» или в «Африканскую фалангу», им позволили записаться в Индокитайский экспедиционный корпус. Следует добавить, что судьи вынесли 18 000 постановлений о закрытии дел. К середине 1945 из 60 000 виновных или подозреваемых, арестованных в ходе освобождения, не осталось ни одного, кто бы оставался под стражей, по меньшей мере, без предъявления обвинения по всем правилам. Учитывая большое число случаев коллаборационизма, множество зверств, совершенных против борцов Сопротивления, памятуя о той волне гнева, охватившей страну, как только враг бежал, можно сказать, что «чистка» с помощью судов прошла настолько снисходительно, насколько возможно.

То же было и в сфере государственной власти. Там, правда, чувствовалось особенное озлобление в связи с тем, что режим Виши лишил должностей порядка 50 00 человек, а также с тем, что некоторые представители власти с омерзительным рвением служили захватчику. Временное правительство приняло решение проконсультироваться с самой администрацией на предмет установления карательных санкций. В каждом департаменте министерства комиссия по «чистке» проводила сбор информации, решение же выносилось министром в виде постановления или правительством в виде декрета. Естественно, чиновникам была предоставлена возможность направлять ходатайства в Государственный совет. В действительности же огромное большинство чиновников проявило себя достойно. Многие из них даже, выполняя свои обязанности, помогали в борьбе против врага и его приспешников. При персонале в 800 000 человек было заведено лишь 20 000 дел, по которым было вынесено 14 000 приговоров, из которых менее 5 000 составляли решения о снятии с должности. Поэтому я со всей ответственностью за свои слова объявил по радио 18 января: «Те, кто имеют честь служить государству, служат ему пылко и дисциплинированно и заслуживают поддержки и уважения со стороны граждан».

Высший суд, призванный рассматривать дела о сговоре с врагом и нанесении ущерба внешней безопасности государства, совершенные высшими должностными лицами, начал заседания в марте. Руководил заседаниями первый председатель Кассационного суда г-н Монжибо, его помощниками были председатель Палаты по уголовным делам г-н Дона-Гиг и первый председатель Апелляционного суда Парижа г-н Пикар. Суд присяжных, назначенных по жребию по двум спискам из 50 человек, составленным Консультативной ассамблеей, включал 24 члена, из которых 12 были в 1940 депутатами или сенаторами. Председатель Морнэ занимал место прокурора. Следствие по делу было поручено специальной комиссии, сформированной из 5 судей и 6 членов Ассамблеи.

Мне показалось необходимым сделать так, чтобы люди, занимавшие самые высокие посты и несущие ответственность за действия режима Виши, могли предстать перед судебным органом, созданным именно для этого случая. Ни обычные трибуналы, ни суды, ни военные советы не соответствовали уровню подобных процессов. Учитывая то, что осуждаемые личности играли важную политическую роль, будучи министрами, верховными комиссарами, генеральными резидентами[61] или генеральными секретарями, судящий их орган должен был обладать политической правоспособностью. Это требование предъявлялось к таким судам во всех подобных случаях, во все времена и во всех странах. В данном случае я объявил об учреждении Высшего суда распоряжением от 18 ноября 1944.

Его создание произошло в исключительных с точки зрения юриспруденции обстоятельствах. Может создаться мнение, что я планировал переложить на государственные органы, созданные позднее в официальном порядке и в соответствии с законом, обязанность выполнить все необходимое. Но внутренний порядок и внешнее положение Франции требовали, чтобы капитуляция, нарушение альянсов и добровольное сотрудничество с врагом были осуждены без промедления в лице руководителей, признанных ответственными за это. Без этого во имя чего мы будем карать исполнителей? Как и во имя чего мы будем требовать для Франции статуса великой воюющей и победоносной державы? В этом деле, как и во многих других, я взял все на себя. Впоследствии, после созыва Национальной ассамблеи, она должна была утвердить эту судебную процедуру, что и было сделано. Естественно, после учреждения Высшего суда я воздерживался от любых шагов, могущих повлиять на судебное преследование, следствие, вынесение приговоров, от дачи любых свидетельских показаний и от каких бы то ни было поручений судебных органов по данному делу. Поскольку я хотел, чтобы судебное разбирательство проходило в спокойной обстановке, не подвергаясь риску быть сорванным беспорядками или манифестациями, я отказался предоставить Высшему суду место в Бурбонском дворце — чего многие требовали — и разместил его во Дворце правосудия, обеспечив охрану многочисленной службой безопасности.