Химия навсегда. О гороховом супе, опасности утреннего кофе и пробе мистера Марша - Ларс Орстрём

Герберт Доу, химик и изобретатель с отличным деловым чутьем, придумал свой собственный способ извлекать бром из рассола (концентрированной соленой воды), который он закачивал насосом из огромного подземного озера в Мидленде, штат Мичиган, США; этот проект он затевал, еще будучи студентом учебного заведения, ныне носящего название «Университет Кейс Вестерн Резерв». В то время, в 1891 году, производство брома было новой разработкой. Этот относительно недавно открытый элемент был доступен в больших количествах всего около 30 лет. Бром пользовался спросом в новом ремесле фотографии (в качестве одного из реактивов для производства фоточувствительного бромида серебра AgBr) и, что более удивительно, на быстро растущем рынке «патентованных лекарств».

В мире, где абсолютно все новое считалось хорошим (если только вдруг это новое не нарушало установленный общественный порядок), преобладал авантюрный подход к недавно созданным соединениям. Им находили применение и быстро выпускали их на рынок. Акушер королевы Виктории сэр Чарльз Локок предлагал ионы брома в качестве средства от эпилепсии, и бромид калия KBr был первым средством (неэффективным по сегодняшним стандартам), которое врачи применяли для контроля над этим хроническим заболеванием.

Вскоре стало понятно, что ионы брома оказывают общий седативный эффект, и его стали применять передовые врачи, такие как Жан-Мартен Шарко, работавший в госпитале Сальпетриер в Париже (этот огромный больничный комплекс рядом с вокзалом Аустерлиц существует до сих пор). Среди его пациентов был парижский рассыльный, страдавший странными повторяющимися и порой длительными приступами, во время которых он не осознавал, что делает, но мог передвигаться по городу, общаться с людьми и даже уехать на поезде аж до прибрежного города Бреста. Из заметок Шарко об этом случае можно сделать вывод, что пациент частично излечился благодаря неоднократной терапии бромом, после которой (при условии продолжающегося приема препарата) у него наступали долгие периоды без симптомов заболевания и случались лишь краткие рецидивы. Однако похоже, что бром скорее облегчал симптомы, чем излечивал болезнь, так как меньше чем через год после последнего курса лечения этот пациент исчез, и никто больше о нем не слышал[170]. Частичный успех, которого добился доктор Шарко, и другие подобные истории, в сочетании с острой нехваткой терапевтических методов, которую испытывали врачи в 90-х годах XIX века, привели к тому, что доктора почти повально выписывали KBr и NaBr. По-видимому, некоторые специализированные клиники использовали тонны этих веществ ежегодно[171], что означало процветание для фармацевтической индустрии (которая тогда находилась в зачаточном состоянии), в частности процветание доктора Майлза. Максимальная суточная доза пациента доктора Шарко составляла 7 г; это вам не 0,2 г активного вещества в таблетке ибупрофена.

Вряд ли это потревожило сон Герберта Доу, и ему, надо полагать, незачем было применять препарат «Нервин» доктора Майлза, который производился в Элкхарте, в соседнем штате Индиана, поскольку Химическая компания Доу вполне преуспевала[172]. Справедливо будет предположить, что бромовые соли, которые использовал доктор Франклин Майлз и которые стали первым продуктом появившейся позже компании Miles Laboratories, крупной американской фармацевтической корпорации, закупались на фабриках мистера Доу.

Рисунок 29. Реклама «Нервина» доктора Майлза – препарата на основе солей брома, таких как NaBr. Из сборника Dr. Miles New Jokebook 1933 года.

Более значительным деловым достижением Доу оказалось его противостояние всемогущему Deutsche Bromkonvention, картелю немецких компаний, который почти монополизировал мировую торговлю бромом. Немцы наводнили США дешевым бромом, чтобы сбить цены на товар Доу, который попытался выйти на британский и японский рынки. Однако у Доу оказалось достаточно финансовых возможностей, чтобы тайно скупить немецкий бром в США и реэкспортировать его в Европу, включая саму Германию, так что в итоге ситуация переломилась не в пользу всемогущего картеля[173].

А вот кто действительно страдал от проблем со сном, так это миссис Инглторп, хозяйка и тиран поместья Стайлс, повторно вышедшая замуж вдова, у которой имелось множество родственников, то и дело появлявшихся в поместье с более или менее убедительными претензиями на наследство. Изучавшая фармацевтическое дело Агата Кристи воспользовалась этой бессонницей как предлогом, чтобы поместить жидкий «Нервин» доктора Майлза или подобный ему раствор бромида на туалетный столик в спальне миссис Инглторп, где он очень кстати оказался под рукой у ее убийцы.

Если вы не читали «Загадочное происшествие в Стайлсе» – первый роман Агаты Кристи, опубликованный в 1920 году[174], – то можете не волноваться и не пролистывать главу: я не стану раскрывать подробности сюжета, а только расскажу вам, как было совершено убийство. Возможно, вы умнее меня и эта информация поможет вам узнать, кто убийца, раньше, чем Эркюль Пуаро, ее теперь уже знаменитый бельгийский детектив, в классической манере пригласит главных героев на «небольшую встречу в салоне». В таком случае прошу меня простить, но я с радостью признаю, что был на тот момент в полной растерянности, так как в романе содержится достаточно ложных следов, чтобы увлечь целый штат работников уголовного розыска.

Многие из этих следов имеют отношение к стрихнину – веществу, доступ к которому, кажется, был у всех персонажей романа. Выясняется, что смертельная его доза содержалась во флаконе, находившемся в спальне миссис Инглторп, поскольку вдобавок к успокаивающим ионам брома ей также прописали стрихнин: в очень малых дозах он играет роль стимулятора центральной нервной системы[175].

Маленький ежевечерний глоток из этого флакона был бы совершенно безвредным, но, если выпить все его содержимое за один раз, доза будет смертельной. Убийце приходит в голову изобретательный план: заставить богатую вдову сделать именно это – принять смертельную дозу по своей собственной воле.