Мужчина моей мечты - Куртис Ситтенфилд

По ночам Анна спит в спортивном лифчике и, следуя указаниям Эллисон, укладывает мокрые предметы одежды (в основном носки) себе на живот, чтобы они высохли. По меньшей мере раз в день моросит мелкий дождь. Когда это происходит, Анне кажется, что если просто перестать думать, то время пролетит незаметно и уже очень скоро она снова окажется в своем родном университете Тафтс, вступит в новый учебный год и будет корить себя за то, что не оценила по достоинству это необычное путешествие, которое к тому же обошлось весьма недешево.

На четвертый день их пребывания на островах, когда на короткое время установилась солнечная погода, братья (они, как всегда, уплыли далеко вперед), дождавшись Эллисон с Анной, начинают веслами обрызгивать их водой. Точнее, они обрызгивают Эллисон. Эллиот, как и Анна, сидит на корме, но он так изогнулся, что к Эллисон теперь повернута его спина, а не лицо. Эллисон визжит и хохочет, а на лице Эллиота появляется такое искреннее выражение абсолютного счастья, какое иногда бывает у слабоумных. Это настораживает Анну. Вечером, по возвращении в лагерь, Эллиот и Эллисон уходят за хворостом для костра. Анна наблюдает за ними, когда они идут к палаткам по берегу моря. Она замечает, что Эллиот шагает раскованно, но внимательно смотрит по сторонам. Совершенно очевидно, что, если сейчас предложить ему перенестись на выбор в любую точку земли, он предпочтет остаться здесь.

Именно в эту самую секунду, видя, с каким обожанием Эллиот смотрит на Эллисон, Анна мысленно почти сливается с ним в единое целое и начинает думать то же, что и он. Ее рука уже готова прикоснуться к волнистым волосам этой девушки, чья нежность и красота могут сделать тебя счастливым на всю жизнь, если, конечно, ты сможешь заставить ее полюбить тебя. Анна задумывается, а не приходило ли Эллиоту в голову, что она тоже может быть такой, как сестра?

Закончив после ужина уборку стоянки, Эллиот и Сэм заявляют, что уходят осмотреть территорию. Когда они покинули лагерь, Анна, не забыв про колокольчик и перечный спрей, отправляется на берег и забирается на большой, нависающий над водой камень. Низкое белесое небо начинает приобретать розоватый оттенок, края всех предметов вокруг темнеют. В кристальной тишине звуки разносятся очень далеко. К Анне подсаживается Эллисон. Долгое время они сидят молча.

— Как здесь красиво! Настоящим преступлением было бы сейчас лечь спать, — первой заговаривает Эллисон.

— Могу поспорить, что вся эта красота никуда не денется до утра.

— Я думаю, ты понимаешь, что я хочу сказать, — ровным голосом произносит Эллисон и на какое-то время замолкает. Потом она снова обращается к сестре: — Анна, мне действительно кажется, что тебе нужно поговорить с отцом. Если ты извинишься, я уверена, он заплатит за твое обучение в этом году.

Наконец-то! Анна знала, что рано или поздно этот разговор должен был случиться. Насупившись, она отвечает:

— Я не буду перед ним извиняться.

— И где ты собираешься взять деньги?

— Это мои проблемы. Я уже разговаривала с человеком в отделе финансовой помощи.

— Ты же понимаешь, что эта проблема касается и меня. К тому же из-за этого конфликта страдает мама. Она не сможет полностью оплатить твою учебу.

— А я об этом ее и не просила. Я беру ссуды в кассе студенческой взаимопомощи.

— И ты считаешь, что это нормально? Может быть, кто-то из менее благополучной семьи нуждается в этих деньгах еще больше, чем ты.

— Это ссуды, Эллисон, не стипендия. Мне нужно будет вернуть деньги — вот почему я считаю, что имею право так поступать.

— Папа платил за меня, когда я сдавала на магистра, — продолжает Эллисон. — Я думаю, он готов заплатить и за тебя, когда ты будешь работать над дипломом, если, конечно, вы наладите отношения. Вообще-то, он очень щедрый человек.

— Он мудак, — перебивает сестру Анна. — Кстати, о птичках… А Сэм знает, что его брат запал на тебя?

Эллисон смеется.

— С чего ты взяла?

Никто не сомневался, что Эллисон предпочтет отшутиться. Но не граничит ли ее оптимизм в этом вопросе с глупостью? Она, конечно же, не тупая. Анна всем говорит (например, доктору Льюин), что они с сестрой очень близки, но так ли это на самом деле? Доставляет ли им удовольствие находиться рядом, понимают ли они все еще друг друга?

— Он когда-нибудь пробовал заигрывать с тобой?

— Почему ты спрашиваешь? — вопросом на вопрос отвечает Эллисон, то есть не отрицает напрямую.

— Вот сволочь! — восклицает Анна.

— Это было всего один раз, на одной вечеринке. Эллиот напился и полез ко мне целоваться. На следующий день он сделал вид, будто ничего не произошло.

— Ты рассказала Сэму?

— А тебе-то какое дело, рассказала я или нет? — голос Эллисон дрожит, в нем слышится то ли вызов, то ли жалость к самой себе. — Что бы я ни сказала, ты все равно посчитаешь, что это неправильно.

О, как Анна скучает по той Эллисон, какой она была, когда училась в начальной школе! Тогда она знала, куда послать того, кто ее хорошенько достанет.

— Понимаешь, мне тебя было даже жалко, оттого что к тебе постоянно липли мужики, — говорит Анна. — Я, наверное, должна была тебе завидовать, но все эти парни — такая головная боль! Ведь тебе никто из них по-настоящему не нравился, но все равно приходилось постоянно отвечать на их телефонные звонки, подставлять щечку для поцелуев или просто ломать голову, как же вести себя, чтобы никого из них не обидеть. Но теперь до меня дошло, что я ошибалась. Тебе доставляет удовольствие крутить ими, иначе зачем бы ты взяла с собой Эллиота в поездку, если знаешь, что нравишься ему?

— Это несправедливо!

— Может, затем, чтобы Эллиот мог наблюдать, как вы с Сэмом развлекаетесь на природе?

— Ты не можешь успокоиться, да? — вспыхивает Эллисон и порывисто, но неуклюже поднимается на ноги. Ее щеки заливаются краской.

Когда она уходит, Анна остается сидеть на камне, вслушиваясь в неожиданно наступившую пугающую тишину — порождение ее же собственной злости. Но через какое-то время возвращается Эллисон. Она становится перед Анной, прищурив глаза.

— Мама иногда спрашивает меня, не кажется ли мне, что с тобой что-то не в порядке? Тебе это известно? Она интересуется: «Почему Анна ни с кем не встречается? Почему не заводит друзей? Я уже начинаю переживать». А я всегда тебя защищаю. Я говорю: «Нет, просто у нашей Анны свое представление о жизни». Но это не так. На самом деле ты упрямая как осел и к тому же жестокая. Тебе кажется, что ты видишь насквозь всех нас, жалких людишек, живущих жалкой жизнью. Может быть, ты и права, только на самом деле ты сама — жалкий человек. Ты и себя делаешь несчастной, и всех вокруг.

На секунду Эллисон умолкает.

«Скажи, что у тебя на уме, — думает Анна. — Что бы это ни было, скажи!»

— Самое смешное в том, — говорит Эллисон, — что ты напоминаешь мне отца.