Осколки Северного Счастья - Ульяна Муратова

— Это попытка конвертировать чужое хамство в пользу для себя. Кроме того, вещей у меня действительно не было никаких, а я девушка, у меня есть потребности.

— В сумках с пространственными карманами и сапогах из паллеона? — ядовито спросил Гербольт.

— Потребности в самом лучшем! Тем более, будем откровенны, хорошие подарки сделал только Котелок. Остальные припёрли, что под руку попало. Ты, по словам Эльвы, хоть и купил по списку, но взял самое дешёвое, — сердито ответила она.

— Ты могла прийти ко мне и попросить меня, — скрестил руки на груди я.

Она только хмыкнула в ответ, показывая, видимо, что слабо верит в мои слова.

— Хорошо, если ты такой щедрый, то тебе я тоже дам список.

— У тебя же теперь всё есть? — удивился я.

— Что и требовалось доказать, — насмешливо кивнула Карина. — Предлагать все горазды, а когда доходит до дела, то оказывается, что у меня всё есть, и я должна быть рада самому дешёвому ширпотребу.

— Это ты сапоги из паллеона называешь дешёвым ширпотребом? — искренне возмутился Гербольт, и, как ни скорбно было это признавать, я прекрасно мог понять его чувства. — Ты меня обманула!

— Вот и нет. Я сказала, что я сделала выбор. Ты сам решил, что этот выбор — ты.

Гербольт задумался, видимо, вспоминал их разговоры.

— Су… — с выражением начал он, но я не дал ему закончить. Не надо оскорблять мою женщину!

— Итак, твои намерения и цель.

— Я думал, что она меня выбрала, и не хотел, чтобы она читала списки!

— С подарками? — не понял я.

— С теми, кто у лекаря лечился. Она сказала, что ей должны были передать, вот я и решился. Я думал, что она уже дала мне согласие, и остальное — только формальности! — возмущённо сказал он.

— Видимо, именно заручившись моим согласием, ты и мотался по борделям. Какое благородство! Можно сказать, ты меня не похитил, а прямо-таки спас, несчастную, от опасной для моего здоровья информации. Кстати, списки я уже прочитала.

— И как ты себе это представлял? Думал, что её не будут искать? — спросил я.

— Нет, мой человек привёз артефакт портала, я хотел дать его Карине и убедить её перейти сюда. Добровольно. Только всё получилось иначе: он встретил её на улице и сам отдал камень. Ирт, давай договоримся?

— О чём нам договариваться? Ты поступил так же подло, как Риельп, похитил женщину, находящуюся под защитой моего клана. Ты знаешь сам, какое за это может быть наказание.

— Ирт, мы не Дикие, ты знаешь мою семью, знаешь, что если со мной что-то случится, то клан будет в тяжёлой ситуации.

— Разве не ты говорил, что те, кто допустили ослабление клана, сами заслуживают воинов у своих дверей? — ехидно припомнил я ему давнюю выходку.

— Чего ты хочешь? — угрюмо спросил он.

— Кривое ущелье. Для вас в нём много смысла нет, а для нас — территория для охоты на ирретов. Плюс то, что для себя захочет Карина.

Гербольт думал долго.

— Если бы я знал, что один щипок обойдётся мне так дорого, я бы к твоей заднице никогда не притронулся, — прошипел он наконец, обращаясь к Карине.

— Вот видишь, моя педагогическая магия в действии, урок хорошо усвоен. Больше не щипай задницы без спроса. Я же для себя хочу подарки по списку, только выберу их уже сама. И ещё чтобы ты из конкурса выбыл. И вот мой тебе совет — мойся почаще, в твоём случае это главный секрет неудач с противоположными полом, — поддела его Карина.

Гербольт заскрипел зубами, но отвечать ей не стал. Ещё минут тридцать мы с ним потратили на составление магического договора о передаче земель. Затем я отправил нашего ночного гостя порталом прямиком в его земли, опутал дом защитным заклинанием и завалился спать.

Ирт уснул даже раньше, чем головой коснулся подушки.

Вся избушка была оплетена какой-то магической паутиной изнутри. Я вспомнила своих паукотиков и немного по ним затосковала. Расскажи мне кто такое месяц назад, не поверила бы.

Рядом с Иртом спать не хотелось. Я была жутко обижена. Сначала на то, что он на меня наорал, а потом на то, что молча ушёл после поцелуя.

Утром я проснулась первая от того, что меня придавило горячей кувалдой.

На поверку кувалдой оказалась рука. С негодованием скинув с себя чужую конечность, я вылезла из кровати, оделась и вышла на мороз.

Организм от возмущения тем, какие ему предлагаются условия для справления базовых нужд, даже перехотел в туалет. Вернувшись, я разделась, подбросила пару поленьев в печку и проинспектировала еду. Если уж я вчера не отравилась, то и сегодня вряд ли это сделаю. В конце концов, в избе не настолько тепло, чтобы за ночь продукты испортились.

В этот момент этот засранец (не Ирт, а организм, хотя Ирт тоже хорош) решил, что на воздух ему таки надо. Оделась, вышла, прислушалась к ощущениям.

Организм грязно выругался и возжелал вернуться в тепло, клятвенно заверив, что мой стальной мочевой пузырь дождётся возвращения в замок. Вернулась, разделась.

Я снова занялась яичницей. Почему-то очень мне её захотелось, тут такое не подавали, хотя, казалось бы, это одно из самых базовых блюд.

Организм робко сообщил, что мочевой пузырь, конечно, стальной, но не герметичный. И что если мы хотим избежать конфуза, то не стоит поднимать тяжёлые сковородки. И даже полотенчики не стоит в руки брать, уж больно подозрительно много они весят.

Оделась третий раз, вышла, выбрала сугроб повыше и под его прикрытием сделала свои дела, пока кто-то мне пытался доказать, что мог бы потерпеть ещё какое-то время.

Протерев лицо и руки снегом, я, наконец, вернулась в избу.

— Да что ты ходишь туда-сюда? — сонно возмутился Иртальт.

— Тебя побесить, — не осталась в долгу я.

Потенциальная яичница на двоих только что скукожилась в размерах до одиночной порции.

Пока я возилась с готовкой, он встал и вышел на улицу. Один раз. Видимо, у него организм был более сговорчивый.

— Ты что делаешь? — с любопытством уставился он на меня.

— Яйца хочу пожарить.

— Зачем?

— Так вкуснее. Отстань, — буркнула я.

Он отстал. Когда кусочек жира, отрезанный мной с ломтя ветчины, подтаял на сковороде, я бросила туда кусочки мяса и разбила первое непривычно крупное яичко. Под хохот Ирта в моих руках разломилось и засыпало сковороду скорлупой варёное вкрутую яйцо.

— Они если свежие, то голубые, а варёные становятся белыми, — отсмеявшись, пояснил он.

— Нельзя было раньше сказать? — недовольно фыркнула я.

— Ты сказала отстать, я отстал. И потом, откуда мне знать, может, ты жаришь варёные яйца и варишь жареные? — не унимался он.