ЦА. Как найти свою целевую аудиторию и стать для нее магнитом - Том Вандербильт

Вопросы продолжались. Они стали казаться более конкретными и уже не так очевидно связывались с факторами вроде политики. Считаете ли вы хорошей идеей раздачу одноразовых игл наркозависимым? Вы играете в игры на «Фейсбуке»? Должны ли доктора оказывать помощь пациентам, желающим покончить с собой? Но сбоев не было. Лю проверил счет: 19:0 в пользу Hunch. Он рассказал, что им удалось достичь примерно 90 % точности в предсказании ответов. Как заявил основатель Hunch Крис Диксон, «в наших исследованиях сами люди ведут себя последовательно лишь в 90 % случаев».

Это был любопытный и яркий момент. В эпоху индивидуализма многие убедили себя, что мы – сложные создания, пляшем лишь под свою собственную дудку и нас невозможно пришпилить под стекло булавками допущений. «Мой собственный вкус отражает мою уникальность, а в толпе всегда – другие!» – подвел черту музыкальный критик Карл Уилсон. Но вот он я, в «Комнате решений», и пришпилен, как бабочка, к стенке с 50 координатами, и мои предпочтения вырисовываются ясно, словно рисунок в игре «соедини точки». «Самое поразительное – мы не пытаемся ничего отображать непосредственно с помощью ответов на заданные вопросы. Мы лишь отражаем вас в виде пространственной области во вселенной вкусов», – говорит Лю.

На самом деле мы даже пропустили один из шагов: поскольку я раньше не отвечал на вопросы Hunch, представление обо мне было сформировано путем простой агрегации ответов на эти вопросы тех людей, на чьи аккаунты в «Твиттере» я был подписан. «Вкус – это область на графике. В ней можно обитать, даже не зная в точности, во что веришь и какой у тебя есть опыт», – говорит Лю. Это подчеркивает явление социального притяжения, тенденция к объединению в группы, о которой пойдет речь в последней главе: у меня отсутствовала мотивация отвечать на эти вопросы каким-то определенным образом в силу того, что на меня повлияло какое-то конкретное сообщение в «Твиттере» (хотя, как отмечает Лю, «многие пользователи подозревают, что мы просто читаем сообщения в «Твиттере» для того, чтобы «Предсказатель» работал). Скорее начать надо с того, что в «Твиттере» я просто связан с большим количеством людей, похожих на меня: рыбак рыбака читает издалека.

Поскольку людей часто озадачивают вкусы других, легко согласиться с максимой: вкусы не объяснишь. «Люди считают, что вкусы объяснить нельзя. Они говорят: «Я уникальный, как и все остальные». Разумеется, вкусам есть объяснение. Нужно просто найти верные отличительные признаки», – говорит Лю.

Для Бурдьё ключом к чужому вкусу было одно обстоятельство, которое он ставил превыше всего остального. «Ничто не свидетельствует о «классе» более ясно, ничто не позволяет произвести столь безошибочную классификацию, как музыкальные предпочтения», – писал он.

Какая музыка вам нравится?

Найдется ли на свете хоть один вопрос, звучащий одновременно так просто и так пространно, будучи в то же время и банальным, и столь перегруженным значением?

Но он возникает постоянно: в исследованиях процесса новых знакомств, когда люди должны были попытаться составить представление о ранее незнакомом человеке, первой же темой разговора становилась музыка (правда, нужно отметить, что в исследовании участвовали студенты). И это была не просто болтовня: музыкальные предпочтения высокоэффективны при выявлении влияний на личность – по крайней мере на ту личность, которой человек пытается себя представить.

То, что нравится, обсуждать оказалось легче, чем то, что не нравится. Симпатии – это публичная информация, как говорит Хьюго Лю. Одежда отражает то, что вам нравится, и совершенно необязательно то, что не нравится. Антипатии, даже несмотря на их повышенную остроту для чувства вкуса, обычно сохраняются в тайне. На сайтах типа «Фейсбука» не предлагается даже опции составления перечня того, что вам «не нравится». Разговор о том, что нравится, – это хороший вариант выяснить, сможете ли вы подружиться. Ну а разговоры о том, что не нравится, обычно остаются только для тех, кто уже находится в вашей социальной сети; Лю сравнивает антипатии со сплетнями, которыми вы обмениваетесь только с друзьями, – это такой способ поддержания дружбы. Обозначение ваших музыкальных предпочтений может зависеть от любого количества факторов: с кем идет беседа, что вы слушали недавно, где вы находитесь, что вам запомнилось.

Именно этими вопросами и занимается The Echo Nest – компания «музыкальной разведки» из Кембриджа (штат Массачусетс, США), нечто вроде гибрида соседнего Массачусетского технологического института и Музыкального колледжа Беркли, объединяющая фанатов данных и музыкальных фанатов. Главной задачей The Echo Nest (компанией владеет интернет-сервис Spotify) является решение проблемы поиска подходящей для вас музыки в эпоху, когда источник музыки практически неисчерпаем.

Когда я впервые приехал к ним в офис, разговор (что совсем не удивительно) тут же зашел о музыкальных вкусах. Я спросил у главного инженера компании Глена Макдональда, что у них сейчас играет на стерео? Как решить, что слушать в офисе, где каждый, должно быть, имеет свое непоколебимое мнение? «Правило у нас тут простое: что угодно, кроме Coldplay!» – язвительно заметил он. Вот она, демаркационная линия, проведенная наполовину в воображении, но способная одним легким усилием расколоть весь народ: кому-то нравится Coldplay, кому-то не нравится, и еще есть те, кто особо сильно не переживает по данному поводу, но все же способен оценить шутку! Группа Coldplay может выступить в роли отличной лакмусовой бумажки в вопросах вкусов. Введите в «Гугл» запрос «Coldplay – это», и автозаполнение поисковой строки предложит (именно в таком порядке): «Coldplay – это лучшая группа на свете» и «Coldplay – это худшая группа на свете». Большая часть высказываемой по отношению к Coldplay ненависти, несомненно, порождается именно упомянутым обожанием. Какова бы ни была причина, люди склонны примыкать к одной из сторон. Возьмите представителей этих сторон в достаточном количестве, и вы сможете приступить к определению «вашей музыки» – и себя самого – с помощью графика вкуса.

Латинское выражение «De gustibus non est disputandum» означает: «О вкусах не спорят». Философ Роджер Скратон возражает: «Очевидно, что никто не верит этой латинской максиме. Именно вопросы вкуса вызывают наиболее жаркие споры». Музыка является примером того, что антрополог Мэри Дуглас назвала «барьером или мостом» качества товаров (или вкуса), объединяющим и в то же время разделяющим людей. «Это до некоторой степени религия», как сказал мне один закоренелый хипарь, владелец магазинчика винила в Гринвич-Вилледж. «Иначе с чего люди вас так ненавидят, когда выясняется, что вам нравится психоделика из Сан-Франциско, а японская психоделика не нравится?»

Конечно, большинство людей не возненавидят вас за то, что вам не по душе японская психоделика; скорее всего они даже понятия не имеют, что это такое. А это указывает на один странный момент науки о вкусах, который выявил Бурдьё: чем ближе в социальном плане стоят друг к другу люди, тем сильнее они спорят о вкусах. Чем меньше территория, тем жарче битва. Это знаменитый фрейдовский феномен «нарциссизма малых различий», все эти мелкие отличия «среди людей, которые во всем остальном очень похожи», базовая форма для «враждебности между ними».