Роман без последней страницы - Анна Князева

Проня уехал. Манька отложила лопату, взяла топор и пошла в лес рубить ветки. Притащила. Согнула тоненькую березку и тюкнула топором в сгиб. Деревце хрястнуло и сломалось. Вытоптала у дороги местечко, скинула ветки и подсунула под них срубленный ствол. Для розжига надрала бересты. Села на корточки и чиркнула спичкой. Дождавшись, пока займется огонь, подсунула бересту к веткам, опустилась на колени и подула с разных сторон. Костер разгорелся.

Она достала драники и нанизала на длинный пруток. Когда подпеклись, сняла и съела их в три минуты. Погрелась, сдвинула прогоревший ствол и подкинула в огонь веток. От еды и тепла обветренные щеки заполыхали.

Посмотрела – неподалеку рябина. Вся красная, листьев нет, одни ягоды. Добралась до нее по снегу, веток наломала, вернулась к костру. Надрала с веток ягод, пригоршню сунула в рот. Так она во рту вяжет, а когда мороженая – сильно хорошая.

Когда груженый Проня ехал с делянки, Манька уже работала и от костра ушла далеко. Нагнется, срубит бугорок – отбросит. Нагнется, срубит – отбросит.

Дотемна обернулась несколько раз. А когда вальщики на груженых санях проехали мимо, постеснялась к ним попроситься. Домой пришла поздно. Тетка все глаза в окно проглядела.

Манечка села на лавку, и у нее не было сил стащить с себя валенки.

– Электрошокер стреляющий… – Дайнека набирала на клавиатуре слова и сама себе вслух диктовала: – Нет… Лучше – электрошокер дистанционный.

Нажала на «энтер» и просмотрела первые результаты. Интернет предлагал сорок тысяч ответов.

– Посмотрим картинки, – она кликнула по слову «картинки», и на мониторе отобразилось множество черных палок с петлями для руки. – Попробуем видео…

Из всех «выпавших» видео выбрала одно и нажала, чтоб посмотреть. Женские руки показали, как правильно в электрошокер вставить съемный картридж. Одно нажатие пальца – свистящий звук с треском в конце, как будто зацепили и отпустили сухую звонкую ветку, и два наконечника вонзаются в дерево.

Дайнека поежилась. Ей не понравился этот тревожащий звук. Она забила в поисковик: следы на теле от электрошокера, кликнула по иконке «картинки». Увеличила одну с обнаженным мужским торсом. На груди неизвестного алели две круглые язвы.

– Гадость… – Дайнека встала с кресла и отошла от компьютера. Обернулась и вдруг увидела Веру Ивановну, старуху с первого этажа. Ее будто откинуло в сторону. – Господи! Как вы меня напугали!

– У тебя дверь открыта.

– Наверное, за отцом не заперла.

– Его опять дома нет? – огорчилась Вера Ивановна.

– На даче.

– Я смотрю, частенько он туда уезжает.

– Он не уезжает туда, – недружелюбно пояснила Дайнека. – Он там живет.

– Придется тебе подписать.

– Я уже вам говорила…

– Что несовершеннолетняя – знаю. – Она бесцеремонно прошла в комнату и положила на стол бумагу. – Обращение к президенту. Можешь подписать, пока его рассмотрят, тебе исполнится восемнадцать.

– А зачем вы к нему обращаетесь? – обескураженно поинтересовалась Дайнека.

– Хочу до его сведения довести. Сколько раз говорила им не курить…

– Вера Ивановна, прошу вас, не надо, это я уже слышала.

– Послушай еще раз. Вон до чего дошло, на людей стали нападать!

– На них начали нападать еще на прошлой неделе.

– Это еще на кого? – осведомилась Вера Ивановна подозрительно дружелюбным голосом.

– На Лидию Полежаеву.

– Теперь и до жильцов добрались.

– Еще кого-то убили? – оторопела Дайнека.

– Старуху инвалида из шестого подъезда с четвертого этажа… – Намеренно сделав паузу, Вера Ивановна продолжила: – Стукнули. Много ли ей надо. Эх-эх-е…

Дайнека недоверчиво уставилась на соседку, потом бросилась к окну и посмотрела на знакомый балкон. Старухи там не было. Она обернулась:

– Это правда?

– Я врать не стану.

– Она умерла?

– Я так не сказала.

– Вера Ивановна!

– Что? – удивилась та.

– Зачем же пугать?

– Жива, говорю, но ее хотели убить. Внучка дома не ночевала, утром пришла – дверь открыта. Старуха – на полу, все перевернуто.

Дайнека прошла к выходу и выразительно побренчала ключами.

– Мне надо к соседям.

Вера Ивановна взяла свой листок.

– В какую квартиру? – По ее лицу читалось, она собиралась пойти вместе с ней.

– В соседнюю, к Эльзе Тимофеевне.

Решимость Веры Ивановны резко сошла на нет.

– Вы со мной? – спросила Дайнека.

– К этой горгоне? – Старуха вздернула подбородок и вышла за дверь. Уже с лестницы из-за шахты лифта послышалось: – Никогда!

Дайнека постучала в соседнюю дверь. Открыла Нина.

– Слышала? – спросила Дайнека.

– Про старуху? Заходи, мы с бабулей как раз говорили об этом.

– Добрый день, Эльза Тимофеевна! – Дайнека вошла в кухню и уселась за стол.

– Добрый. – Та взяла в руки заварочный чайник. – Будешь?..

– Не откажусь.

– Вижу, что ты встревожена, – Эльза Тимофеевна поставила на стол чашку, налила в нее чаю и положила на тарелку две гренки. При этом в ее высокой старомодной прическе не сбился ни один волосок. Ни одна складочка не образовалась на чистом платье. Камея, как всегда, ровно держалась на белоснежном воротничке.

– Вера Ивановна сказала…

– Эта интриганка опять к тебе заходила? – Эльза Тимофеевна положила в рот конфету и приложилась к своей чашке. – Гони ее в шею.

– В следующий раз так и сделаю, – пообещала Дайнека.

– Светку сегодня встретила, на ней лица нет. – Нина широко распахнула глаза. – Говорит: бабулю чуть не убили. В больницу к ней побежала.

– На нее и вправду напали? – спросила Дайнека.

Эльза Тимофеевна заметила:

– Трудно вообразить, что старуха инвалид сама себя стукнула, а потом перевернула вверх дном всю квартиру.

– Когда ее обнаружили?

– Утром. Полицейские сказали, преступник проник ночью, между двумя и тремя часами.

– Так же, как к Полежаевой… – протянула Дайнека.

– При чем здесь артистка? – спросила Нина.

– Ни при чем, – согласилась Дайнека, встала и подошла к кухонному окну. Посмотрела на балкон, где обычно сидела старуха.

– Она не заслужила такого.

– Интересно, за что ее так? – молвила Нина.