Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации - Иван Саблин

Все три главные политические партии – эсдеки, эсеры и кадеты – возродили и пополнили свои местные организации, но большинство в комитетах общественной безопасности (органах революционного самоуправления), советах и новоизбранных органах земского и городского самоуправления в 1917 году осталось за эсерами и эсдеками. Александр Николаевич Русанов, ставший членом Петроградского Cовета как думский депутат-социалист[291] и в скором времени назначенный комиссаром Временного правительства по Дальнему Востоку, и другие представители леволиберальной интеллигенции использовали обретенные гражданские свободы для повышения политической грамотности населения[292]. На Дальнем Востоке, как и в других частях империи, газеты информировали жителей[293] об учреждениях и процедурах современной демократии.

Февральская революция 1917 года осуществила принцип самоопределения российской нации в либеральном смысле – как право политического сообщества на самоуправление, – создав местные органы власти, зависевшие от избирателей. Новая революционная элита выступала за этническую инклюзивность российской постимперской нации, поддерживая права меньшинств и децентрализацию, в то время как представители национальных движений меньшинств заявляли о своей верности Российскому государству и российской гражданской нации. Михаил Николаевич Богданов и другие бурят-монгольские политики, первыми в Северной Азии провозгласившие национальную автономию в апреле 1917 года, а также корейские активисты поддержали умеренных социалистов, в первую очередь эсеров, и заняли прочные позиции в собственных национальных сообществах. Украинским национальным организациям, однако, не удалось стать важной силой среди сотен тысяч переселенцев с украинских земель, хотя они и сумели наладить контакт с украинскими военнослужащими, дислоцированными во Владивостоке. Лидеры китайских обществ, как правило, считали Русскую революцию чем-то внешним, а сами организации оставались частью политического пространства Китайской республики. Сторонники регионализма с Дальнего Востока принимали участие в дискуссиях об автономной Сибири вместе с областниками из западной части Северной Азии. Русанов и другие дальневосточные активисты обсуждали также и возможность создания регионального самоуправления для собственно Дальнего Востока.

За исключением Владивостока, где, как и в других крупных городах империи, летом 1917 года весьма популярными стали анархизм и радикальный социализм, большинство дальневосточных политиков и активистов поддерживало демократический путь. Перемены должны были осуществляться не через восстание и новую революцию, а через органы местного самоуправления и Всероссийское учредительное собрание, избранные на основе всеобщего избирательного права. Раскол на оборонцев и интернационалистов не обошел регион стороной, но дальневосточные социал-демократические организации сохранили единство до осени 1917 года, без разделения на большевиков и меньшевиков. Большинство политиков и интеллектуалов выступало против как левого, так и правого радикализма. Они протестовали и против анархистских беспорядков июля 1917 года во Владивостоке, предшествовавших «июльским дням» в Петрограде, и против Корниловского «мятежа» – попытки военного переворота 26 августа – 1 сентября 1917 года под руководством главнокомандующего Лавра Георгиевича Корнилова. Хотя два уроженца Забайкальской области, Борис Захарович Шумяцкий и Емельян Михайлович Ярославский, сыграли важную роль в захвате большевиками власти в Петрограде и Москве 25–26 октября 1917 года[294], большинство дальневосточных организаций выступило против большевистского переворота. Более того, осенью 1917 года на выборах в местные органы самоуправления и Учредительное собрание на Дальнем Востоке, как и во многих других частях бывшей империи, победили не большевики, а эсеры.

После роспуска Всероссийского учредительного собрания 6 января 1918 года у регионализма появился еще один политический смысл – возможность избежать новой, большевистской автократии. В конце января 1918 года против большевиков выступило Временное Сибирское правительство, созданное членами Сибирской областной думы в Томске. Несмотря на то что Сибирское правительство действовало под лозунгом регионального самоопределения, движением руководили эсеры, а не Потанин или другие либеральные или консервативные сибирские областники. Началом Гражданской войны к востоку от Байкала можно считать свержение в декабре 1917 года большевиками региональных властей. Летом 1918 года столкновения переросли в полномасштабную войну с армиями, правительствами и ужасающим кровопролитием. И все же на Дальнем Востоке советская власть была не такой, как во многих других частях империи. Александр Михайлович Краснощёков и другие местные и новоприбывшие большевики относились к умеренным социалистам не так непримиримо, как петроградско-московское руководство. Сформированное под руководством Краснощёкова в Хабаровске советское правительство Дальнего Востока – Дальневосточный краевой комитет Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и самоуправлений (Дальком) – предусматривало участие умеренных социалистов и земских деятелей в управлении регионом.

Хотя формально большевики выступали против сибирского областничества, тем более что оно теперь стало антибольшевистским движением, дискурс регионализма сыграл ключевую роль во внутрипартийной борьбе, в особенности в соперничестве дальневосточной и сибирской группировок большевиков. Далькому противостоял Центральный исполнительный комитет Советов Сибири (Центросибирь), созданный под руководством Шумяцкого. Опираясь на советский вариант регионализма и выступая против высадки японцев во Владивостоке, Краснощёков и его сторонники провозгласили в апреле 1918 года Советскую республику Дальнего Востока. В новом политическом образовании имелись собственные дипломатические и военные органы, проводилась национализация, выпускалась собственная валюта, а весной-летом 1918 года начались административные реформы.

Раскол между Далькомом, преобразованным весной 1918 года в Дальневосточный Совет народных комиссаров (Дальсовнарком), и Центросибирью шел в русле регионального и национального дробления рушащейся империи. Регионализм Краснощёкова, фактически продолживший начатое Русановым, не обеспечил единства Дальнего Востока. Два других совета народных комиссаров были созданы в Чите и Благовещенске; в Благовещенске была провозглашена Амурская социалистическая республика. Провозглашение Советской республики Дальнего Востока 10 апреля 1918 года и, примерно в это же время, Амурской социалистической республики, не противоречило советской Конституции, которая, до принятия письменного документа в июле 1918 года, сводилась к резолюциям Третьего Всероссийского съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов (Петроград, 10–18 января 1918 г.), определившим Россию как республику, в центре и на местах принадлежит советам. Впрочем, неспособность Дальсовнаркома и Центросибири объединиться во время интервенции Антанты привела к падению cоветской власти в Северной Азии летом-осенью 1918 года. Ответственность за провал сибирские большевики возлагали, в том числе, и на Краснощёкова.