Туманная радуга. Том 1 - Ксения Бугрим

Вероника даже не заметила, как оба рюкзака оказались в руках Селоустьева. Они дошли до кабинета географии, и она остановилась, намекая, что ей пора. Но психопат пристально смотрел ей в глаза в ожидании ответа.

— Никак, — наконец сказала она.

Такой ответ вполне устроил Селоустьева, его тонкие губы растянулись в усмешке.

— Это правильно, — кивнул он. — Я знал, что тупые спортсмены не в твоем вкусе. Футболом занимаются не от большого ума. Катать мяч по полю сможет даже обезьяна. А тебе по душе иные таланты. — Он замолчал, видимо, обдумывая следующую фразу. Вероника терпеливо ждала, когда эта вербальная пытка закончится. Она решила отвечать только на его прямые вопросы, а все остальное время помалкивала, чтобы беседа вдруг ненароком не затянулась. Селоустьев просканировал ее своими серо-голубыми глазами в крапинку и снова заговорил: — Твои юбки становятся короче с каждым днем. Поаккуратней с этим. Тот, чьего внимания ты пытаешься добиться, не среагирует на длину юбки. Он гораздо выше этого. А вот всякие обезьяны вроде Ханина, наоборот, не дадут тебе прохода. Вряд ли ты будешь этому рада. — Он протянул ей рюкзаки. — А теперь давай прощаться. Мне еще нужно успеть зайти в лабораторию перед уроком.

Он приблизился к ней на опасное расстояние, быстро поцеловал в щеку и удалился. Все произошло так внезапно, что Вероника так и осталась стоять посреди коридора с глазами, полными ужаса, и двумя рюкзаками в руках. Такой ее застала запыхавшаяся Зинаида.

— Каспраныч, чего стоишь, как истукан, пошли давай, это наш кабинет, — размахивая пакетом, где лежал контейнер с булочками, проорала она. — География сама себя не изучит!

***

На уроке литературы Тимур сидел с не свойственным ему глубоко озадаченным видом и размышлял. Его озадаченность была вызвана не произведением Льва Николаевича, а поведением Вероники Павловны. Ее отчество он совершенно случайно узнал во время субботника на школьном дворе. Тогда Чумакова дурниной голосила: «Пална! Па-ална!! Дуй сюда, я достала нам грабли!», зазывая свою подругу на другой конец спортивной площадки. Но та ничего не слышала из-за ветра, и Чумакова продолжала голосить, пока вся параллель не запомнила отчество Каспранской, а сама Каспранская не явилась на зов.

Сидящий рядом Ласточкин дремал с открытыми глазами, пока учительница самозабвенно рассказывала о знаковой встрече князя Андрея Болконского со старым дубом. «Хорошо, что его не было рядом на перемене перед литературой, когда Каспранская выставила меня дураком перед всеми», — подумал Тимур, краем глаза глядя на друга. Тот наверняка не удержался бы от своих подколов по этому поводу. Хотя, по правде говоря, Тимур сомневался, что одноклассники, стоящие с ним под лестницей, хоть что-то заметили. Да, она поздоровалась с ним так, как будто даже не поняла, кого приветствует. Ну и что с того? Скорее всего, это заметил только он один. Но это не меняло ситуации. Сегодня своим пренебрежительным отношением она бросила ему вызов. И если до этого момента Тимур просто развлекался, лениво к ней подкатывая, то сейчас он будет действовать наверняка.

Дело было даже не в ней. Сама по себе Каспранская была не ценнее медальки, с которой можно разок сфотографироваться и потом забросить ее пылиться на полку к остальным наградам. Ценность представляла сама победа, одержать которую он собрался над тем самоуверенным длинным парнем по фамилии Селоустьев. Когда тот целовал Каспранскую в щеку, его полный триумфа взгляд был направлен на Тимура, который к тому моменту уже вышел в холл. Как будто между ними шло соревнование, кто первый сорвет цветок.

Ну что ж, этот идиот еще не знает, с кем связался. «Мне понадобится не больше трех дней, чтобы твоя девушка забыла твое имя» — мысленно обратился Тимур к своему оппоненту. В его глазах горел огонь. Он вернет все на свои места, а потом обязательно пригласит Каспранскую к себе домой и закрепит свою победу.

***

На большой перемене девушки заняли столик в столовой и сели пить чай с булочками, которые принесла Зинаида. Вероника вкратце поведала Ире о толкнувшей ее сегодня утром девушке и о своем решении научиться не давать себя в обиду. О том, что последней каплей в чаше терпения стали слова Тимура о ее интеллектуальных способностях, она решила умолчать.

— Тогда не удивительно, почему в раздевалке у тебя было такое серьезное лицо, — откусывая кусочек от булочки, сказала Ира. — Оно прямо кричало: «Эй, вы, только дайте мне повод!». Но пока ты ходишь с таким выражением лица, никто тебе хамить не станет. По крайней мере, я бы точно не рискнула. — Она перевела взгляд на Зинаиду. — Господи, Зин, эти булочки просто божественны! Убери от меня контейнер, иначе я съем их все!

— Вот и ешь. Вам же принесла. Это мне уже хватит. — Зинаида похлопала себя по животу. — А вы с Каспранычем обе худые как щепки. Вам сахарок уж точно не навредит. И да, Каспраныч, пока ты ходишь с лицом Чака Норриса, тебе никто не нахамит. Будь попроще. Реагировать на хамство нужно не заранее, а после.

Промычав нечто невразумительное, Вероника дожевала уже третью по счету булочку и затем заговорила:

— Это слишком вкусно, чтобы быть правдой! — Закатив глаза, она откусила добрую половину от следующей порции, измазав в шоколаде пол-лица. — Да, наверное, вы обе правы. Я просто хочу хотя бы раз в жизни отстоять свою честь, и мне уже не терпится, чтобы кто-нибудь дал мне тот самый повод.

— Ходи с добродушным лицом и улыбайся как обычно. И тогда они снова начнут на тебя нападать, вот увидишь. — Зинаида замолчала, а затем указала куда-то за спины подруг: — А я смотрю, наш кореец времени зря не теряет.

Ира и Вероника одновременно обернулись в том направлении. Егай сидел у окна в компании Артура Цацынского и сестер-близняшек Лады и Тани Кириллюк. Те не спускали с новенького глаз и что-то наперебой ему рассказывали. Артур же откровенно скучал и с грустью смотрел в окно.

— Они его уже достали, — с железными нотками в голосе сказала Ира. — Не дают ему покоя ни минуты, всюду ходят за ним. Я не удивлюсь, если они сопровождают его даже в туалет.

— Да ты никак ревнуешь, мать! — не выдержала Зинаида.

Ира покраснела и сжала губы в тонкую линию. Она ни за что бы не призналась, что ей нравится какой-то парень, потому что считала подростковую любовь глупостью. «Сначала закончу учебу и повзрослею, а уж потом начну думать о парнях, — любила повторять она. — Терять голову в ближайшие пять лет я точно не планирую и вам не советую. А с парнями только того и жди».

— Ну что за глупости? Мне никогда не нравились ни Лада, ни тем более Таня. Больше всего на свете они любят распускать сплетни, перемывать всем кости и вешаться на парней. Только посмотри на них, Зин. Неужели они тебя не раздражают?

— Есть немного, твоя правда. Галдят, как конкурирующие между собой торговки на рынке. Егай уже раза четыре зевнул за то время, что я на него смотрю. — Не удержавшись, Зинаида тоже зевнула. — Вот же зараза, теперь спать охота.

— Слушайте, — вмешалась Вероника, — да о чем тут говорить? Сестры Кириллюк доводят до исступления даже меня, а мне обычно все побоку, вы меня знаете.