Проживи мою жизнь - Терри Блик

Всю тираду Майя произнесла, не меняя выражения лица и не повышая голоса, но каждое её слово будто пощёчиной отпечатывалось на постепенно багровеющем лице Августа. Он поднялся во весь свой почти двухметровый рост, напрягся, набрал воздуха, но сестра не дала ему и рта раскрыть:

– Помолчи. Немедленно отправляйся домой. Поговорим после.

Не дожидаясь ответа, повернулась и вышла в приёмную:

– Эмма, будьте добры, залейте в него литр чего-нибудь чудодейственного, чтобы пришёл в себя, вызовите такси, и пусть уедет. Спасибо.

Помощник печально кивнула: в последний год, после отъезда в Париж господина президента, со всеми тремя директорами творилось что-то странное: Майя, и без того сдержанная и замкнутая, превратилась в Снежную Королеву, Юлий, раньше не имевший склонности выставлять свои похождения напоказ, теперь публично менял любовниц, как перчатки, а Август, который долгое время занимался спортом, стремительно терял форму, таскался по кабакам и пил по-чёрному. Наблюдать за разрушением людей, которых знаешь больше десяти лет, было страшно, и Эмме в такие дни, как сегодня, хотелось плакать от собственной беспомощности.

* * *

Вернувшись в кабинет, Майя вызвала Кислого. Игорь вошёл, явно не в своей тарелке. Директор раньше не замечала за ним нервозных попыток то ли спрятать руки в карманы, то ли зажать их в кулаки, то ли убрать за спину. Кивнула на разложенные бумаги, диаграммы, таблицы:

– Было утро доброе, стало не очень. У нас три проекта на запуск серьёзных кредитных линий. Я вижу на листах согласования подписи Августа и твою. Поясни, пожалуйста. Почему Август подписал, ясно: скорее всего, он и не смотрел. С этим я ещё разберусь. Но вот что интересно. Неужели ты не видишь, что здесь, здесь и здесь, – Майя обвела маркером указанные места, – цифры не бьются. Причём не бьются конкретно. Здесь ты не замечаешь стабильный срыв платежей за электроэнергию, а для агрокомплекса отключение – это смертельно. Здесь ты не видишь, что графики строительства давно вышли за грани допустимого, стройка медленная и печальная. Здесь вообще откуда-то появляются трасты, хэджи непонятные… А это значит, что финансовые потоки не увязаны между собой, риски детально не просчитаны, а вот в этом случае явная, грубейшая ошибка в расчётах. Твоя версия?

Верлен оборвала себя и посмотрела в глаза заместителю. Кислый метнул взгляд в сторону, замялся, тоскливо посмотрел в окно, потёр шею, и всё же решился:

– Ты права. Это сделано намеренно.

Майя, не ожидавшая такого ответа, изумлённо вскинула брови:

– Да что ты говоришь? И чьи это намерения? Твои?

Кислый опасливо оглянулся на дверь: не слышит ли кто, и шёпотом проговорил:

– Мне приказал так сделать господин президент.

Верлен опешила. Впервые ей было нечего сказать. Постояла несколько секунд, сверля взглядом заместителя, потом отошла к окну, поманила Кислого рукой. Дождавшись, когда он подойдёт, тоже еле слышно спросила:

– Игорь, ты отдаёшь себе отчёт в том, что ты только что сказал?

Кислый решительно кивнул.

– Давай теперь подробно. Когда, но главное – зачем? Я вообще не понимаю, какой в этом смысл?

Сорокалетний самоуверенный мужчина, успешный аналитик, давний партнёр, член команды, краснел и потел, собираясь с духом. Наконец, выдавил из себя:

– Команда поступила пару недель назад, когда ты была в Екатеринбурге. Господин Верлен позвонил мне и приказал допускать ошибки в аналитике. Он напомнил, что приказы президента банка не обсуждаются, и подчеркнул, что ничего не намерен мне объяснять. Когда я заикнулся о том, что это может плохо отразиться на допускаемых рисках, он просто оборвал меня, сказав, что это не моё дело, что я только наёмный работник. Когда я заикнулся про то, что документы должен визировать Август, он будто не услышал. И предупредил, что если я сообщу о нашем разговоре тебе, буду уволен немедленно.

Майя лихорадочно просчитывала варианты. Первый и самый простой – связаться с отцом и задать ему в лоб вопрос, что он затеял. Но пришлось отбросить – это подставляло под удар Кислого. Если сказать отцу, что стала замечать ошибки в документах, он опять-таки предложит уволить заместителя. Неприемлемо и не обсуждается. Несмотря на то, что очень многие считали её малочувствительной, в том числе и в кадровых вопросах (хотя, видит Бог, она никогда не подтверждала слухи действием, постоянно и незаметно оберегая свою команду и от перекупщиков, и от провокаций), ей была неприятна сама мысль о том, что кто-то примет решение за неё или вынудит поступить так, чтобы её действие стало выгодным манипулятору. Лихо, нечего сказать. А что, если Кислый придумал этот звонок, а на самом деле это только его проколы? Как проверить?

Как проверить, не разыграл ли кто Кислого, допустим, даже этот талантливый хакер. Сейчас достаточно и пранкеров, и компьютерных программ, голос можно и подделать. А спросить напрямую, звонил ли с указаниями… Нельзя.

А если это, действительно, затеял отец? Он решил уничтожить тридцать лет своей жизни, подставив под удар самую хрупкую часть бизнеса? Или он устроил тотальную проверку всем, в том числе и бухающему Августу, чтобы посмотреть, как его дети работают самостоятельно? Если это верно, то, похоже, либо отец сошёл с ума, либо у него такой многоходовый расчёт, что Майя своим умом просто не дотягивает.

Но каковы совпадения, а? И ведь всё началось со ссоры три недели назад, когда старшая дочь банкира решила посвоевольничать в расследовании и не подчиниться ни уговорам, ни прямым запретам. Хорошо хоть ещё до этой странной команды поймала Игоря на ошибке и поэтому пристально следила за последними важными документами. Но не успевала смотреть мелкие вопросы. Что, если и там тоже есть такие небрежности, которые, как снежный ком, повлекут за собой крах?

Может, тогда и не было никакого сообщения про взлом счетов в Екатеринбурге? Ведь она уже допустила мысль о том, что вирусную атаку санкционировал президент банка. Тогда какова всё-таки цель? Достанут ли они конечного заказчика? Не достали, это очевидно. Но отец хитёр! Потребовал найти хакера, обещал его купить! А что, если нет никакого хакера, а есть только иезуитский отцовский план с непонятными конечными целями?

И три инвестпроекта подряд, с такими рисками, что пропусти их сейчас, и отзыв лицензии у банка неизбежен. Так, стоп. Строить версии на отсутствии данных – значит, погубить их все. Нужно подбираться к решению методом исключения мельчайших деталей. Значит, опять отодвигать дело Марты-Дианы и погружаться в работу и только в работу? Вернее всего, это и есть конечная цель. Лишить в буквальном смысле физических возможностей заниматься двумя очень «мозгоёмкими» делами. Получается, отец ставит её перед выбором: спасать живой банк (настоящее и будущее их семьи) или погружаться в поиск ответов в прошлом, у мёртвых. Или, если проще, отец просто требует, чтобы старшая дочь занималась своей работой, а не думала ему перечить.

Но если предположить самое страшное: что отец причастен к убийству Марты? И настолько боится, что Майя это раскопает, что готов поставить на карту всё? Господи, только не это!