Ледяной укус - Райчел Мид

Некоторые удивленно открывали рты, слушая откровенные,прямые высказывания Таши, но одного она добилась несомненно — все внимание былоприковано к ней.

— Заставлять других женщин-дампиров становитьсястражами равноценно заготовке пушечного мяса. Нельзя насильно добиться того,чего они не хотят. Я сказала бы, это самый глупый план, который мне доводилосьслышать, — если бы не пришлось прежде выслушать вот его.

Она кивнула на первого оратора, того, который отстаивал идеюсовместного проживания больших групп мороев. На лице мужчины возникло выражениезамешательства.

— В таком случае просвети нас, Наташа, — сказалон. — Расскажи, что, по-твоему, мы должны делать, — на основе своегобогатого опыта общения со стригоями.

Улыбка искривила губы Таши, но она не стала отвечать наоскорбительный намек.

— Что делать? — Она отошла к самому краю подиума,пристально глядя на нас. — Полагаю, надо завязывать с планами,перекладывающими на плечи других нашу защиту. По-вашему, стражей слишком мало?Не в этом проблема. Просто разпелось слишком много стригоев. И мы позволили имувеличиваться в количестве и становиться все более могущественными, мы непредпринимаем ничего, чтобы помешать этому, кроме глупейших споров вродесегодняшнего. Мы убегаем и прячемся за спинами дампиров, позволяя стригоямбеспрепятственно уходить. Это наша вина. Мы виновники гибели Дроздовых. Вамтребуется целая армия. Ну вот она, здесь. Дампиры не единственные, кого можнонаучить сражаться. Вопрос не в том, Моника, почему женщины-дампиры не участвуютв этой битве. Вопрос в том, почему мы не участвуем в ней?

Сейчас Таша почти кричала, и от напряжения щеки у неепорозовели. В глазах пылала страсть, и в сочетании с прекрасными чертами лица —несмотря на шрам — она производила потрясающее впечатление. Большинство немогли оторвать от нее глаз. Лисса изумленно смотрела на Ташу, явновоодушевленная ее словами. Мейсон выглядел просто загипнотизированным. Дмитрийтоже находился под сильным впечатлением. А дальше за его спиной…

Дальше за его спиной сидела Мня. Она больше не съеживалась всвоем кресле. Она сидела прямая как палка, широко распахнув глаза и глядя наТашу с таким выражением, как будто лишь она одна знала все ответы на вопросы,которые ставила жизнь.

Моника Селски явно не испытывала подобного благоговейноготрепета.

— Хочешь сказать, в случае нападения стригоев мороидолжны сражаться вместе со стражами? — спросила она, вперив в Ташупристальный взгляд.

Та ответила ей спокойно, но твердо:

— Нет. Морои и стражи должны бороться со стригоями дотого, как те нападут.

Вскочил парень лет за двадцать, который выглядел какфотомодель. Я была готова поспорить, он из числа королевских особ. Только онимогут позволить себе обесцвечивать волосы столь совершенно. Он стянул дорогущийсвитер, завязанный вокруг талии, повесил его на спинку кресла и заговорилнасмешливо, даже не спросив разрешения:

— Ох, значит, ты собираешься дать нам дубинки, колы иотослать сражаться?

Таша пожала плечами.

— Если потребуется, Андрей, то да, конечно. —Лукавая улыбка тронула ее красивые губы. — Но есть и еще одно оружие,которое мы можем научиться использовать. То, которое недоступно стражам.

Судя по выражению лица парня, он счел эту идею совершеннобезумной и закатил глаза.

— Правда? Вроде чего?

Ее улыбка стала еще шире.

— Вроде вот этого.

Она взмахнула рукой, и его свитер, висевший па спинкекресла, охватило пламя.

Он взвизгнул, сбил его на пол и принялся топтать ногами.

По залу пронесся общий вдох… а потом воцарился хаос.

Люди вскакивали со своих мест и вопили, каждый жаждал, чтобыего мнение было услышано. Многие пришли к выводу — Таша неправа. Люди заявляли,что она сошла с ума. Они говорили, если послать мороев и дампиров вместесражаться со стригоями, вымирание обеих рас лишь ускорится. У них даже хваталонаглости высказывать предположение, будто именно таков и был план Таши… что онакаким-то образом сотрудничает со стригоями.

Дмитрий встал, с отвращением обозревая творившийся вокругхаос.

— Можно уходить. Ничего полезного тут больше неуслышишь.

Мы с Мейсоном поднялись, но, когда я последовала за Дмитриемк выходу, Мейсон покачал головой.

— Ты иди, — сказал он. — А я хочу еще кое-чтовыяснить.

Я бросила взгляд на яростно спорящих людей и пожала плечами.

— Удачи тебе.

Просто не верилось, что прошло всего несколько дней с техпор, как я разговаривала с Дмитрием. Когда мы вместе вышли в коридор, возниклоощущение, будто миновали годы. Эти последние два дня в обществе Мейсона прошлизамечательно, но едва я снова увидела Дмитрия, как прежние чувства моментальноожили. Внезапно Мейсон показался мне ребенком. Мои переживания по поводуситуации с Ташей тоже всколыхнулись, и глупейшие слова сорвались с губ, преждечем я сумела сдержать их.

— Разве ты сейчас не должен быть там, с ней? — спросилая. — Прежде чем толпа набросится на нее? Она использовала магию на глазаху всех, у нее могут быть большие неприятности.

Он вскинул бровь.

— Она сама способна о себе позаботиться.

— Ах, ну да, конечно, она ведь супер — и тебе карате, имагия. Я понимаю. Просто подумала, раз ты собираешься быть ее стражем и всетакое…

— Где ты это слышала?

— У меня свои источники. — Почему-то признаваться,что мама посвятила меня в эти планы, не хотелось. — Ты уже решил, да? Всмысле, это, похоже, выгодная сделка — и дополнительные льготы, которые онатебе может дать…

Он устремил на меня твердый взгляд.

— То, что происходит между мной и ею, — не твоедело.

Слова «между мной и ею» обожгли меня. Они звучали так, будтовсе у них уже слажено. И, как часто бывает, когда мне больно, я сорвалась сузды.

— Ну, не сомневаюсь, вы будете счастливы вместе. Она втвоем вкусе — уж мне-то известно, как сильно тебе не нравятся сверстницы. Всмысле, насколько она старше тебя? На шесть лет? На семь? А я на семь моложе.

— Да, — протянул он после небольшой паузы. —На семь. И своей болтовней ты лишь доказываешь, насколько еще молода.

Вот это да! Челюсть у меня отвисла чуть не до пола. Дажеудар матери не причинил такой боли. На мгновение мне показалось, что в егоглазах мелькнуло сожаление, типа до него только сейчас дошло, как грубопрозвучали его слова. Но момент прошел, и на его лице возникло прежнее жесткоевыражение.

— А-а, маленькая дампирка, — внезапно произнесгде-то рядом голос.