Серая крепость - Александр Викторович Горохов

мгновение ока Устенко превратилась из «знамени борьбы за демократию» в изгоя. От неё просто начали шарахаться, едва она открывала рот, чтобы что-либо сказать «не по делу». «Мамочек», приведённых в «штаб», чтобы они стали свидетельницами «психологической победы над узурпировавшими власть» (а в случае чего — ещё и «жертвами произвола»), весьма впечатлила угроза быть изгнанными (что же тогда с детьми будет?). А следом за ними — и всех остальных, поддавшихся демагогии бузотёрши.

Зная методы «работы» братков, сделали и серьёзное внушение Крафту.

— Не трогайте её. Мы её уже обезвредили и предупредили, но если она хоть как-то пострадает, или её начнут щемить не по делу, бабы опять взбесятся. Уже чисто из солидарности. Просто забейте, как на пятилетнего ребёнка, которого мама с папой плохо воспитали: не будешь же ты устраивать разборки с ним за то, что он в тебя снежком кинул или как-нибудь обозвал?

Впрочем, забот хватало и без придушенно на корню «бабьего бунта». Посчитали, что тех трёх грузовиков угля, сваленных кучей перед котельной, хватит лишь до середины зимы. А потом? А потом придётся переходить на дрова. Благо, на длинном холме, тянущемся по правому берегу Дона, деревьев достаточно. Да и штабеля брёвен и жердей, а также сваленных в кучи кустов, спиленных в пойме Девицы, предназначенной под затопление, к счастью, не сожгли, как предлагали некоторые. И теперь этот «мусор» постепенно разбирали, «приводили к стандартным размерам» и вывозили в крепость, «разбавляя» ставший ценным стратегическим сырьём уголёк. И не на грузовиках вывозили, чтобы не тратить драгоценную солярку, а конскими волокушами.

Под топливо для кузницы тоже планировали использовать каменный уголь, но теперь пришлось ломать голову над его заменой. Простейшее и единственно верное решение в создавшейся ситуации — пережигать на уголь древесину. Благо, Минкин со компанией, собиравшиеся «слинять» в петровские времена, где организовать железоделательное производство, озаботились и изучением технологий получения древесного угля. Так что «печку», пережигающую древесину в уголь, соорудили достаточно быстро, предусмотрев даже использование для её подогрева пиролизных газов. Не без проб и ошибок, но отработали технологию, позволяющую за два дня (полтора — на остывание печи и её содержимого) получать порядка пятидесяти килограммов довольно качественного уголька.

В общем, одним прекрасным морозным утром к уханью пилорамы в звуковое оформление крепости добавилось частое «бум-бум-бум-бум» механического молота, ковавшего пробный экземпляр сабли из куска рессоры. Вот так: сразу же — к оружию, которое можно будет продать «местным», визит которых прогнозировали. Не могла же пограничная стража во главе с Полканом скрыть от всех, включая их сюзерена, чудесное появление на самой границе Курского княжества, проходящей по Дону, странной крепости, набитой чудесами. Включая просто немыслимое количество железа.

Прогнозировали, поскольку ещё когда разведывали место под строительство «базы отдыха», знали, что в районе села Семилуки, на территории которого её построили, в конце XII– начале XIII веков существовало небольшое укреплённое поселение, городище, как именуют эти древние руины археологи. Чуть больше, чем в километре от выбранного под строительство места. Однако оказалось, что оно к 1236 году было уже разорено. Причём, судя по зарослям на его месте, далеко не один год. Разграбили настолько, что воспользоваться какими-либо находками с него было немыслимо, поскольку всё потом ещё и сожгли. Кто именно разорил, неясно. Скорее всего, деревушка после Калки «попала под раздачу» монголов, широко рассыпавшихся по степи по пути в сторону Волжской Булгарии. В общем, после того, как пошёл слух о том, что кто-то выстроил новое поселение почти на том же месте, спрогнозировать появление «представителей властей» было не сложно, и их ждали.

Ждали, но оказались не готовы именно к такому визиту. Нет, не проморгали, как половецкую орду. Полсотни конников и десятка два саней, движущихся с запада, дозорные как раз заметили издалека, немедленно известив об этом «князя» и «воеводу». И тем пришлось цеплять на пояс шашки, а также наряжаться в офицерскую форму, припасённую для подобных случаев. Не в шинели, а в более подходящие по соображениям практичности «омоновские» зимние кожаные куртки.

— Бронежилеты подденьте, — посоветовал Беспалых «браткам», которые должны были составить «почётный караул» во время первого контакта.

— На хрена? — удивился Крафт. — Со своими же разговаривать будем.

— Ты по школьной программе не помнишь, как князь Олег «отжал» у Аскольда и Дира Киев? Вызвал их «на стрелку», где и замочил под предлогом того, что те не княжеского рода, и городом рулят не по праву.

— Беспредельщик какой-то, а не князь…

А кто тебе, парень, сказал, что первые правители в любой стране чем-то отличались от «братков»? Чаще всего, именно ими они и были. И только потом слегка «цивилизовались», законы придумали и стали ими руководствоваться. От случая к случаю.

Именно имея «в уме» этот случай, и не стали бежать впереди паровоза и открывать ворота перед незваными гостями, как только они приблизились к крепости. Хотя и по одежде, оружию и доспехам, и по лицам было видно, что это вовсе не монголоидные степняки.

В общем-то, сразу ломиться, как к себе домой, те тоже не стали. Дожидались, пока подтянется обоз, разглядывая необычные укрепления и то, что было видно за ними.

— А сани-то у них пустые, — обратил внимание Сергей, вместе с «князем» стоящий у бойницы надвратной башни. — Значит, вовсе не торговать приехали.

И лишь после паузы к воротам направился конный воин с копьём, заведший песню, общий смысл которой звучал примерно как знаменитая реплика Винни-Пуха: «открывай, Сова! Медведь пришёл».

Звали «медведя» Путята, сын княжьего дружинника Алексея Валаха. И явился он «осмердить» население самовольно построенного городка, назначить ему «урок» и определить «погост». Историк, он же «толмач», едва успел остановить Минкина, уже отдававшего приказание впустить гостей в ворота.

— Остановитесь! Этого нельзя делать ни в коем случае!

— Это почему? — удивился Андрон. — Мы всё-таки живём на землях курского князя, и ссориться с его представителями нам не с руки.

— С представителями, а не с откупщиками, купившими право собирать дань. Урок — это не школьное занятие, а размер дани, которая идёт, в том числе, и в карман откупщика. Обычно — десять процентов от собранного за год урожая или нажитого имущества. Включая то самое железо, движимое и недвижимое имущество, которое у нас появилось за этот год. То есть, от всего, что у нас есть на данный момент. Погост — вовсе не кладбище, как у нас, а место и сроки выплаты этой самой дани. Учитывая, что ближайшие русские селения