Местное время – любовь - Елена Николаевна Ронина

– Я хочу, чтобы ты приехала ко мне в Германию. Хочу, чтобы ты посмотрела, как я живу. Я уже не молод и не могу делать необдуманных поступков. Но за эти дни понял, как ты для меня дорога. Ты молода, красива. У тебя может быть совсем другая жизнь. У тебя есть выбор. И если мы решимся быть вместе, я хочу, чтобы мы оба подумали об этом очень и очень серьезно. Постарайся приехать недели на две. Это важно.

Вика ждала совсем не тех слов. Хотелось больше любви, чего-то более романтичного. Сказка должна и заканчиваться сказочно. А тут обсуждались какие-то житейские обыденности. Но она видела, что Вернер очень нервничает, она видела, что ему трудно…

Уже когда объявили посадку и Вика практически ушла, он крикнул ей вслед:

– И когда приедешь, обязательно возьми свою замечательную шляпу, ту, которая с красной лентой. Она тебе безумно идет. – И практически шепотом: – Это наваждение какое-то. Обычно шляпа лицо закрывает, а твое лицо она, наоборот, открыла. Я влюбился в тебя, когда увидел на тебе эту шляпу. Все, иди, я тебя буду очень ждать.

Вика вернулась в серые московские будни. Все было как и раньше: много работы, проблемы с папиным гражданством и со съемными квартирами. Но жизнь изменилась, в ней появился Вернер. Он звонил часто. Говорил, как правило, о каких-то делах и никогда о любви и чувствах, но голос был полон грусти и нежности. И весь разговор всегда сводился к будущему Викиному визиту.

Вика часто думала о Вернере. Со временем романтичный образ стал тускнеть. И все больше вспоминалось, как скрупулезно проверялись счета в ресторанах, как аккуратно складывались все квитанции в определенный кармашек бумажника. Вернер оставался немцем. Рачительным и экономным. Хотя во время их совместных посещений ресторанов всегда платил он. Никаких денег от Вики не принимал. И Вика уже не знала, как она относится к этому человеку. Не понимала, что ей отвечать, если возникнет вдруг вопрос о замужестве. Хотя что значит – «что отвечать»? Можно подумать, у нее есть какой-то выбор. На самом-то деле это, может, единственный шанс в ее непростой ситуации. И в ее положении вообще капризничать не приходится. Подумаешь – чеки проверяет. И молодец, что проверяет. Вот наш русский мужик ничего не проверяет. И что? Кому от этого лучше?

Отпуск Вике дали. И, как она и просила, дали две недели. Она стояла в аэропорту Франкфурта, теребила в руках шляпу и ничего не понимала. Вернера не было. Какие только мысли не пронеслись у нее в голове! Может, он приходить и не собирался?! Может, это она сама все выдумала?! А еще ей вдруг стало ясно, как же она скучала, как хотела его увидеть!

Вернер появился внезапно, откуда-то сбоку. Сначала она почувствовала, как кто-то сгреб ее в охапку, приподнял и закружил. И только потом увидела счастливое лицо Вернера и огромный букет лилий.

– Прости, прости, эти пробки когда-нибудь выведут меня из себя! – Вика даже не ожидала, что так обрадуется, увидев своего африканского немца. Рядом с ним все ее напряжение немедленно исчезло. Жизнь не казалась страшной и никчемной, хотелось петь и смеяться.

– А еще мы будем с тобой ходить на танцы. Ты любишь танцевать?

У Вики шла кругом голова от информации, которую выплескивал на нее Вернер.

– Танцевать? Это было у меня так давно. Ты знаешь, а я ведь неплохо танцую…

– Ну это ты так думаешь! Мы будем ходить с тобой в специальную школу, чтобы не просто танцевать неплохо. Мы будем с тобой танцевать танго и рок-н-ролл! Как тебе такая перспектива? – Вика не знала, смеяться ей или плакать.

– Мы едем сейчас к тебе домой?

– Да, но по дороге мы заедем в банк, я уже обо всем договорился, нужно открыть счет на твое имя и заказать банковскую карточку.

– Зачем?!

– Вика, я хочу, чтобы ты постаралась почувствовать свою независимость. А для этого у тебя должны быть собственные деньги. Мне хочется, чтобы ты попробовала здесь жить. Не быть просто в гостях. И сделать для себя вывод: сможешь тут остаться или нет? Это все для тебя совсем чужое, или ты когда-нибудь сможешь привыкнуть? Я скучал без тебя, Вика. И хочу, чтобы мы были вместе. Но сначала нужно попробовать. Я буду очень стараться. Хочу идти тебе навстречу. Но мне много лет. И есть уклад, к которому я привык, жизнь свою поменять не смогу. Но постараюсь, чтобы тебе в этой жизни нашлось место, чтобы тебе было интересно. Ну вот, собственно, эти две недели должны нас продвинуть в этом направлении. Кстати, ты права с собой взяла?

– Какие права?

– Как «какие»? Автомобильные!

– У меня нет прав, и машину я водить не умею.

Вернер задумался.

– Я как-то даже не предполагал. Думал, сразу напишу тебе доверенность. У меня две машины. Одна городская, чтобы без проблем парковаться, другая – джип, для отпуска. Как же ты по магазинам ездить будешь? Проблема.

– Ну, давай я не буду. Или с тобой.

Вернер рассмеялся.

– Со мной-то само собой, просто я хотел, чтобы ты чувствовала себя независимой, что ли. Ладно, разберемся.

И начали разбираться. Вернер действительно открыл на Викино имя карточку и положил на нее приличную сумму денег. Но при этом сказал:

– Продукты мы будем покупать тоже с этой карточки. Учись планировать. Что нам нужно, на что хватит, на что не хватит. Если не хватит, я положу денег еще.

– Думаю, тут на год продуктов покупать хватит.

– Но ты же захочешь себе что-нибудь купить. И подарки друзьям. У тебя не должно складываться впечатление, будто тебе надо у меня что-то просить. Эти деньги твои. Но вести хозяйство ты тоже должна из своих денег.

Вика не знала, радоваться или огорчаться. Что это – признак огромной любви или ее нанимают в домработницы?

У Вернера был свой дом в пригороде Франкфурта. Милый и уютный, с небольшим ухоженным садом. На первом этаже находился небольшой офис, где Вернер до обеда работал, комнаты для гостей, а второй и мансардный этаж были полностью теперь в распоряжении Виктории.

– Если тебе что-нибудь здесь не нравится, кажется неудобным или старомодным, мы можем это обсудить и что-то поменять.

– Вернер, мне все здесь нравится. И никогда я ничего не буду менять в твоем доме. Это же твой дом.

– А я хочу, чтобы этот дом был нашим общим. И очень хочу, чтобы ты что-то поменяла. Для меня это важно. Вот видишь этот гвоздь в стене? Как думаешь, зачем я его здесь прибил?

– Ну… Наверное, для моей шляпы?!

Вика тонула в глазах Вернера, полных любви и желания. Она видела, что хозяйственные разговоры – своеобразная ширма. Вернер как будто боялся, что Вика догадается, как на самом деле он относится к ней, как ждал ее, как продумывал каждый шаг.

Вика тряхнула головой:

– Что ж, показывай мне кухню. Уж там-то я точно найду, что поменять. Я так понимаю, что теперь самостоятельно и продукты покупаю, и готовлю, и на стол накрываю, и после нас с тобой убираю?

– Правильно понимаешь. – Вернер был рад, что Вика дала ему возможность не показать своей слабости. Только почему же только после нас с тобой? У нас с тобой гости приглашены к ужину почти на каждый день. Да и потом, через три дня приезжает моя мама на пару дней. Ей тоже не терпится с тобой познакомиться!

– По-моему, ты развернулся не на шутку! А может, спальню покажешь? Вдруг там тоже что-нибудь нужно будет поменять?!

Нельзя сказать, что Виктория так представляла свое пребывание в Германии. Можно сказать, она представляла эту поездку совсем по-другому. Во всяком случае, отдыхом-то это уже назвать было никак нельзя. Скорее даже наоборот. Сплошное напряжение с утра до вечера. Сначала Вика растерялась вконец. Что, как, почему? Чужой дом, чужая кухня, кто знает, что Вернер любит есть, а что любит есть его любимая мама и дорогие гости? А вдруг она сделает что-то не так? Опозорится сама, опозорит Вернера. А ведь ей нравился этот дом, и она хотела бы стать здесь хозяйкой. Да и хозяин ей нравился. Но уж как-то все было слишком неожиданно. Она была не готова к такому раскладу. Вот так, с наскоку. В конце концов, она же отдыхать приехала, а не нервничать с утра до вечера!

Все эти безрадостные мысли вылились в истерику. Вика плакала так горько, что Вернер испугался. И главное, он никак не мог понять, что вызвало такую реакцию. У нас ведь, у женщин, как? Нет, чтобы сказать все вслух, задать все вопросы сразу. Нет, мы сначала не понимаем, начинаем придумывать, потом додумывать. И вот мы