Assassin's Creed. Последние потомки. Участь богов - Мэтью Дж. Кирби

– Пойдем! – позвал он еще раз, заставляя голос звучать командным тоном, и пошел прочь. Он решил не оглядываться. Он просто спустится с холма. Она или пойдет следом, или нет. Он был на полпути вниз, когда Собака залаяла. Он продолжал идти, медленно и спокойно, не глядя назад. Еще несколько шагов, и Собака снова залаяла, но он продолжал идти. В следующий раз лай раздался ближе. Несколько мгновений спустя она залаяла уже прямо у него за спиной, и вскоре оказалась рядом, тяжело дыша. Он посмотрел на нее.

– Хорошая собака.

Кажется, ей все еще трудно было идти, она шла, опустив голову, время от времени поглядывая назад, на холм, но она была рядом с ним, пока они не вернулись в безопасное место, на Тропу, и не пошли в направлении, в котором двигались ранее. К счастью, Грейс и Наталия ушли не очень далеко.

В темноте трудно было сказать наверняка, но, похоже, все датские корабли покинули флот Стирбьорна и теперь уходили тем же путем, что и пришли. Дэвид и Эстен поражались тому, до чего хорошо сработала стратегия Торвальда. Все их труды, связанные с рубкой деревьев и размещением их в реке, были вознаграждены – армия Стирбьорна заметно уменьшилась в числе еще до начала битвы.

– Теперь начинается самая серьезная работа, – сказал Торвальд своему отряду. – И с этой ночи это будет работа для клинков.

Тридцать человек собрались вокруг скальда, это были люди, которых он выбрал из пришедших под знамя ледунга. Эстен был первым, за ним последовали Альферт и Олоф, а затем они двинулись в лагерь на другом берегу Фюрис, уводя с собой только самых сильных и неистовых бойцов, каких только могли найти. Торвальду было важно, чтобы они были свеями и людьми, работавшими на земле.

– В предстоящие дни и недели, – продолжил Торвальд, – вы, вероятно, столкнетесь с вызовом, брошенным вашему чувству собственного достоинства, потому что вы не схлестнетесь в открытом бою со Стирбьорном. По крайней мере, пока. Мы ударим, затем исчезнем, затем ударим снова. Я набрал не так много людей, потому что мы – не топор и щит. Мы будем ножом, который ударит Стирбьорна в спину, и очень вероятно, что многие из нас не вернутся домой. Если не хотите участвовать в этом, можете вернуться обратно в Уппсалу. Я не буду удерживать никого из вас против воли.

Никто не двинулся с места, и это не удивило Эстена. Торвальд показал себя сильным человеком, к тому же способным. Он был невелик, но невероятно силен, и хотя он был скальдом, в нем был дух воина. К тому же, у него был хитрый ум, какого Эстен никогда раньше не встречал.

– Час вам на отдых, – сказал Торвальд. – Стирбьорн выходит завтра, и мы должны опередить его.

– Что, если он прикажет йомсвикингам очистить реку? – спросил Альферт.

– Не прикажет, – ответил Торвальд. – Особенно теперь, когда Синезубый бросил его. Его ярость не позволит ему сидеть на месте, пока будут расчищать реку.

До сих пор скальд был прав насчет Стирбьорна. Эстен доверял ему в этом. Он отправился поискать место для сна и поспать, сколько удастся. Они не разводили костров и не оставят за собой следов, ничего, что могло бы сообщить йомсвикингам об их присутствии. Олоф и Альферт пошли за ним, отделившись маленькой группой из трех человек, и когда они устроились, накрывшись плащами, Альферт заговорил так тихо, как тень ползет по земле.

– Не нравится мне это.

– Я бы тоже предпочел спать у костра, – отозвался Олоф.

– Нет, – сказал Альферт, – мне не нравится вся эта скрытность. Я не вор и не убийца. Когда я убиваю, я делаю это на виду у богов.

– Ты мог уйти только что, – произнес Олоф. – Почему не ушел?

– Потому что тогда я бы выглядел как трус.

– Значит, ты свой выбор сделал, – сказал Эстен. – Величайшим бесчестьем будет провал нашего дела.

– А почему ты здесь? – спросил его Альферт. – Мы все тебя знаем. Эта работенка никак не подходит к твоей репутации.

Нить, повязанная у Эстена на запястье, каким-то образом пережила вчерашние работы в воде и грязи, и хотя теперь она была грязной и твердой, держалась она крепко.

– А какая у меня репутация? – спросил Эстен.

Альферт ничего не сказал. Он, похоже, попал в ловушку, которую Эстен и не думал ставить. Просто не решился дать ответ, который мог бы оскорбить собеседника. Тогда Эстен решил помочь другу выкрутиться.

– Когда-то я сражался ради славы и чести, – сказал он. – Теперь я сражаюсь за свою семью и хозяйство. Я буду защищать их любым способом, который приведет к победе Эрика.

– Я уважаю тебя за это, – признался Альферт. – Но Один призывает лишь тех, кто был убит на поле боя, а не в темноте и под защитой кустов.

– Хозяйство у меня небольшое, – сказал Эстен, – но оно мое, и Эрик никогда на него не посягал. Он был справедлив во всех делах с землевладельцами. Земля Олофа граничит с моей, и он тоже знает, что это правда.

Олоф кивнул, и Эстен продолжил:

– Брат Эрика не был таким же порядочным. Убийца, отравивший его, оказал услугу всем свеям. Если Стирбьорн вернется, боюсь, он пойдет по стопам отца, и мы вернемся к старым порядкам, – он прервался. – Если работа с Торвальдом будет означать, что мне придется отказаться от места в Вальгалле, моя семья хотя бы сохранит нашу землю, когда меня не станет.

Альферт ничего не ответил, но кивнул с пониманием.

В воцарившейся тишине Дэвид почувствовал гордость за своего предка, но в то же время – смущение. Как мог Эстен так уверенно выступать за свободу и в то же время иметь трэлла, который работал у него все на той же ферме, за которую он сражался? Такого рода смущение могло привести к рассинхронизации, потому Дэвид вернулся к тому, что решил раньше. Ему не следовало оправдывать Эстена или соглашаться с ним, чтобы понять его.

– Что это? – спросил Олоф, и красноватое сияние озарило его лицо.

Эстен взглянул на юг, туда, где был источник этого сияния. Там на берегу Меларена полыхал огромный пожар. С их позиции и с большого расстояния было трудно разглядеть, что именно горело. Но близость к воде говорила только об одном.

– Клянусь бородой Одина, – проговорил Альферт.

– Он сжег свои корабли, – сказал Олоф.

Голос Альферта звучал так, будто он готов был рассмеяться.

– Да он безумец!

– Нет, – сказал Эстен. – В уставе йомсвикингов сказано никогда не покидать поле боя. Этим действием Стирбьорн подтвердил, что они сдержат свое слово тверже, чем Харальд Синезубый.

Олоф кивнул и согласился.

– Теперь они будут более устремленными.

– А я теперь не усну, – прорычал Альферт.

Но Эстен улегся и закрыл глаза. Для отряда Торвальда ничего не менялось. Йомсвикинги будут ужасающими врагами независимо от того, сжег Стирбьорн их корабли или нет. Лучше отдохнуть, пока можно. Вскоре после того, как он закрыл глаза, Дэвид увидел фрагменты сна в симуляции.