Assassin's Creed. Единство - Оливер Боуден

– Да. Забрать их у вас, – повторила я и понурила голову.

Дженнифер обеими руками оперлась на трость и наклонилась ко мне. Из-под копны седых волос мне был виден только один ее яростно пылающий глаз.

– Вам, Элиза Де Ла Серр, известно, что мой отец, Эдвард Кенуэй, был ассасином, – заговорила она. – Наемники тамплиеров напали на наш дом и убили его в той самой комнате, где вы сейчас находитесь. Меня они похитили и обрекли на жизнь, которая не приснилась бы мне даже в самых отвратительных снах. Но это был кошмар наяву, продолжавшийся много лет. Буду честна с вами, Элиза Де Ла Серр: я не благоволю тамплиерам, и в особенности – тамплиерским шпионам. Как вы думаете, Элиза Де Ла Серр, как ассасины наказывали шпионов?

– Не знаю, мисс, но прошу вас, пощадите Элен, – взмолилась я. – Накажите меня, если считаете нужным, но не причиняйте ей вреда. Она не сделала вам ничего плохого. Она совершенно непричастна к моим делам.

Дженнифер коротко рассмеялась. Смех у нее был скрипучий, лающий.

– Значит, невинная овечка? В таком случае могу посочувствовать ее участи, поскольку и я когда-то была такой же непричастной. – Она помолчала. – Думаете, я заслуживала того, что со мной произошло? Похищения, пленения? Положения шлюхи? Думаете, я, невинная девушка, заслуживала такого обращения? Или вы думаете, что я – непричастная к чужим играм – заслуживаю участи доживать свои дни в сумраке и одиночестве, страшась демонов, являющихся ко мне по ночам?

Поймите: невиновность, непричастность – отнюдь не щит, которым можно загородиться. Особенно когда дело касается извечной войны между тамплиерами и ассасинами. Вам не терпится ввязаться в эту войну, Элиза Де Ла Серр. Но на ней погибают ни в чем не повинные люди. Женщины, дети, ничего не знающие об ассасинах и тамплиерах. Умирает невинность и умирают невиновные – вот что, Элиза, происходит на любой войне, и многовековой конфликт между тамплиерами и ассасинами – не исключение.

– Но вы же не такая, – наконец сказала я.

– Что значит «не такая»?

– Вы ведь не убьете нас.

Дженнифер скривила губы:

– А почему бы нет? Око за око. Люди вашего ордена зверски убили Монику и Лусио, которые ничем перед ними не провинились. Согласны?

Я кивнула.

Она выпрямилась и крепко обхватила пальцами набалдашник трости – так сильно, что побелели костяшки ее пальцев. Взгляд Дженнифер был устремлен куда-то за километры от того места, где мы сейчас находились. Мне вспомнился день нашей первой встречи, когда она вот так же смотрела на огонь. За короткое время пребывания в ее доме я успела проникнуться к Дженнифер Скотт симпатией и восхищением, и мне было мучительно это сознавать. Я не хотела верить, что она способна причинить нам вред. Она казалась мне выше и благороднее мести.

Я не ошиблась.

– По правде говоря, я всех вас ненавижу, – призналась Дженнифер.

Эти слова она медленно выдыхала из себя, будто долгие годы дожидалась возможности их произнести.

– Меня от вас тошнит. Передайте это вашим друзьям-тамплиерам, когда вместе с вашей горничной… – Дженнифер оборвала себя на полуслове и указала тростью на Элен. – Она ведь совсем вам не горничная, не так ли?

– Вы правы, мисс, – ответила я. – Просто Элен считает, что она у меня в долгу.

– Теперь вы будете ей должны, – заявила Дженнифер, закатывая глаза.

– Да, понимаю, – вздохнула я.

Старуха снова посмотрела на меня:

– Я вижу то хорошее, что есть в вас, Элиза. Вы сомневаетесь, задаете вопросы. Мне нравятся эти качества. Благодаря им я и приняла это решение. Я отдам вам письма, которые вы так стремились заполучить.

– Мисс Дженнифер, я больше к этому не стремлюсь, – чуть не плача, призналась я. – Ни за какие блага.

– А с чего вы решили, что у вас есть выбор? – спросила она. – Ваши собратья по ордену жаждут этих писем. Я утолю их жажду, но на определенных условиях. Во-первых, чтобы в дальнейшем они не втягивали меня в свои битвы. То есть оставили в покое. И во-вторых, чтобы они взяли на себя труд прочесть эти письма. Пусть познакомятся с размышлениями моего брата о возможности союза между тамплиерами и ассасинами. Быть может, тогда… хотя мне почти не верится… они попробуют осуществить задуманное им.

Дженнифер махнула Смиту. Тот кивнул и подошел к одной из стен, обшитой деревянными панелями.

– Вы ведь догадались, что за одной из этих панелей устроен тайник, – улыбнулась она мне. – Не так ли?

Мне было стыдно смотреть ей в глаза. Меж тем Миллз нажал потайную пружину. Одна панель сдвинулась в сторону, обнажив нишу, из которой он достал два сигарных ящичка. Возвращаясь на прежнее место (все это время он стоял возле хозяйки), Миллз поднял крышку верхнего ящичка, показав мне содержимое: пачку писем, перевязанных черной лентой.

– Здесь собраны все письма, которые Хэйтем присылал мне из Америки, – сказала Дженнифер, не глядя на пачку. – Я хочу, чтобы вначале их прочли вы. Насчет проникновения в чужие семейные тайны можете не волноваться. Мы с братом никогда не были особо близки. Зато вы обнаружите, как расширялись философские воззрения самого Хэйтема. Если я верно разгадала вашу натуру, Элиза Де Ла Серр, возможно, эти письма станут причиной изменения ваших собственных взглядов. Возможно, вы по-иному осмыслите и вашу роль будущего великого магистра тамплиеров.

Дженнифер передала первый ящичек Миллзу, после чего открыла второй. Внутри оказалась серебряная цепочка, к которой крепился кулон в форме тамплиерского креста. Он был инкрустирован ярко-красными драгоценными камнями.

– Хэйтем прислал мне эту вещицу в подарок, – пояснила она. – Но мне он не нужен. Его должна носить женщина-тамплиер. Возможно, такая, как вы.

– Я не могу принять его.

– У вас нет выбора, – повторила Дженнифер. – Берите письма и кулон. Сделайте все, что в ваших силах, чтобы положить конец этой бесплодной войне.

Я посмотрела на нее. Одно мое слово, сказанное невпопад, могло разрушить чары или заставить хозяйку передумать. И все же я не удержалась от вопроса:

– Почему вы так поступаете?

– Потому что уже было пролито немало крови, – ответила Дженнифер и резко отвернулась.

Казалось, ей тягостно смотреть на меня; казалось, она стыдилась собственного милосердия и сожалела, что ей не хватает решимости оборвать мою жизнь.

Затем она махнула слугам, и те увели Элен. Упреждая мой протест, Дженнифер сказала:

– О ней позаботятся.

Мы остались вдвоем.

– Элен отказывалась говорить, защищая вас. Вы умеете пробуждать верность в ваших последователях. Вам стоит этим гордиться, Элиза. Возможно, умение воодушевлять пригодится вам и в общении с собратьями. Время покажет. Мне нелегко расставаться с письмами брата. Могу лишь надеяться, что вы их прочтете и всерьез обдумаете написанное.