Дело всей смерти - Андрей Крюков

– Мама у тебя хорошая, правда? – спросил он, стараясь вызвать у себя умиление, которое все не приходило.

– Да, очень, – лаконично ответил ребенок.

– А дедушку ты любишь?

– Мой дедушка академик. Я должен вырасти достойным его.

– Правильно. Дедушку нужно слушаться.

– Я вас слушаюсь, дедушка.

«Содержательный у нас разговор», – разочарованно подумал Зацепин.

– Ладно, иди посмотри на рыбок, – отпустил он компьютерного вундеркинда.

«Дедушка», – с неудовольствием повторил Зацепин про себя. Беседа с сыном Веры не пробудила в нем теплых чувств, а, напротив, вызвала раздражение. Ему второй раз за день – если в потустороннем мире уместно вести счет на дни – напомнили, что он малопригоден для решения задач «Бороды Зевса».

Для того чтобы выполнить сверхзадание, нужен сверхчеловек. А он десантировался на загробную территорию без всякой экипировки, в жалком пенсионерском облике – с седой бородой, немощным телом. И сегодня убедился, что его физических кондиций совсем недостаточно для замогильного подвига. Дал Зацепину почувствовать его несостоятельность этот чертов апельсиновый блондин, мужеложец, милый друг его Веры, которого он теперь не то что ревновал, а ненавидел. Зацепин в поисках кровавых чернил для подчистки книги судеб всего-то хотел уколоть ракушкой руку смазливой копии. Так этот нарцисс и не подумал проявить понимание. Он посмел сопротивляться! И молниеносными ударами ног свалил разведчика на коралловый ковер. Не помогло даже самбо. Растренированное тело не слушалось, забылись приемы, когда-то заученные до автоматизма. Зацепину пришлось признать поражение от Вериного френда. От манекена, миража! Обидно и стыдно!

Получив отпор, разведчик почти смирился с тем, что «чернил» ему не достать, придется быть только читателем книги судеб, а не ее соавтором. Он успокаивал себя тем, что узнать планы Бога и было целью операции, стартовавшей когда-то в каракумских песках. Редакция этих планов – самодеятельность. Непейвода, Зуев, Круглов за много лет нелегальной работы в раю только копировали книгу судеб и перегоняли ее содержание на землю. Они, если верить Неелову, пробовали менять текст книги, но не поставили фальсификацию на поток. Что ж, Зацепин за те крохи времени, что ему осталось гулять в раю, выполнит хотя бы программу-минимум. Посмотрит в книге то, о чем просил Неелов, и заглянет в будущее демона.

Да, поражение от оранжевого заставило Зацепина увидеть себя в реальном, не очень выгодном свете. И вот сейчас шкет с железками на зубах туда же: дедушка! «Эх, встретился бы мне этот оранжевый четверть века назад, я бы показал ему, как лягаться. А моей нынешней тушкой много не навоюешь. Мешок дряблых мышц с костями, вот кто я теперь!»

Это было тем более обидно, что драться с оранжевым оказалось ни к чему. След, без подсказки которого обойтись-таки не удалось, объяснил Зацепину, у кого из райских обитателей течет в жилах кровь и почему бескровны копии. Конечно, в копиях не могло быть никакой крови! Ведь они – только слепки, марионетки. Не было крови и вообще никакой влаги и в ангелах – эфирных созданиях. Правда, ангел-хранитель, нахлебавшийся соленой воды по милости Зацепина, сейчас мог бы поспорить с этим утверждением. И в нем, Зацепине, понятно, почему не оказалось крови. Ведь он пока – душа, не зачисленная ни в рай, ни в ад, а значит, и без соответственной «униформы»: уродливого или прекрасного тела.

А вот у райских законных жителей – праведников – все в наличии. Каждому выдано роскошное тело, чтобы радовать взгляд и во всей полноте наслаждаться любовью Господа, испытывать блаженство в сумме совершенств телесных и духовных. В премиальном теле, которое получают спасенные в раю, есть и подобие крови. Сколько в ней эритроцитов и лейкоцитов – кто знает, а вот цветовой показатель у квазикрови вполне приемлемый. Это действительно кровь, а не водица. Она не голубая или зеленая, а красная, насыщенная цветом, и вполне подойдет для письма. Во всяком случае, так обрисовал След.

Вот такого донора и нужно было заполучить разведчику перед тем, как войти в библиотеку судеб. Прихватить с собой «чернильницу», полную красных мефистофельских чернил. В чернильницы годился любой праведник. «Я захвачу первого, который на глаза попадется, и в нужный момент вскрою», – наметил план Зацепин. Лишь бы хватило сил! Ощущение собственной неполноценности продолжало мучить разведчика. «Борьба еще не раз потребует от меня крепких кулаков, а я слаб и немощен! Очень жаль, что мне не положено новое, молодое, крепкое тело! Как бы пригодилось мне оно!»

Сейчас Зацепину сильнее, чем когда-либо, хотелось выполнить задание. Стать хозяином положения в мире теней. Он начал свои размышления на плоту с того, что задание – темница, а пришел к тому, что нет для него ничего полезнее, чем участие в нем. Прежде он хорошо понимал всю важность задания, его эпохальность. Задача небывалого масштаба, решать которую – великая честь. Но раньше он ждал себе в награду за выполнение операции профессионального удовлетворения, утоленного тщеславия, удовольствия от осознания недаром прожитой жизни и благодарности сограждан – жителей великой страны.

И только теперь Зацепин задумался о выгодах, какие сулит ему участие в таком деле. Влекущая красота вокруг заставила усомниться в правильности самоотречения, жертвенности. Он всем своим бестелесным естеством растворялся в природной благодати. Парадокс: утратив тело, он почувствовал полноту бытия, недоступную ему в монашеском отречении. Потеряв жизнь, он ощутил ее жажду. Его охватило желание жизни вкусной, смачной, где есть место страсти и любви. Жизни, от которой его увела в монастырь болезнь, стремление к которой он прятал под рясой. Видеть небо, солнце, закидывать удочку в прозрачную воду, вдыхать пряный морской воздух, привечать друзей, целовать женщин, растить детей, радостно делать нужное, благое дело. А не ловить Бога за бороду, не стучаться в жизнь вечную. Настоящий вкус только у земной жизни. Небесная жизнь, райская – лишь имитация, отзвук, эхо. Копия. В ней, может, и есть любовь, но нет желания, есть огонь, но нет жара!

Он многого был лишен в жизни. Но, как ни удивительно, смерть дала ему в руки небывалые возможности. Могила оказалась лавкой чудес. «Нужно не искать смысл в напрасно прожитой жизни, не оправдывать ее посмертными подвигами, а прожить ее заново – с толком, пользой для себя и других, – определял новые ориентиры в Зазеркалье разведчик. – Мне одному из всех дано это сделать! Вот для чего мне книга судеб! И След, и академик Неелов преследуют свой интерес. Почему же мне оставаться исполнителем чужой воли? Нет, я тоже сыграю свою игру. Я поправлю книгу не под чужую диктовку, а по своему разумению».

«Книга судеб – это же настоящая машина времени! – продолжал размышлять Зацепин, все больше вдохновляясь. – Можно переписать прошлое! Раз – и не бил я Веру канделябром по голове. Два – и не умирали Зуев, Круглов и Непейвода от неизлечимых болезней и не попали в рай, а потом в ад. Перечеркнута третья строчка – и не бывало опухоли в моем мозге. Знай черкай и надписывай кровью исправления, как в договоре с Мефистофелем! И кровь теперь раздобыть мне не составит труда, спасибо демону за науку!»