Золотой удар - Валерий Георгиевич Шарапов

* * *

Проснувшись утром в своей постели ни свет ни заря, Зверев почувствовал головную боль. Поняв, что уже не заснет, он встал, умылся и сварил себе кофе. Выпив пару чашек и выкурив всего одну сигарету, Зверев вычистил до блеска ботинки, погладил брюки и сорочку и, натянув на себя шляпу и пальто, вышел из дома.

До площади Сенной он добрался на автобусе, побродил по аллее и, чтобы хоть как-то скоротать время, купил в киоске газету «Известия». Облюбовав свободную лавочку, возле которой гуляла стайка голубей, Зверев достал свою неизменную «Герцеговину Флор», закурил и принялся читать газету. Он прочел заметку о «Черном четверге» американской авиации[17], в душе порадовавшись неудачам бывших союзничков, и просмотрел статью о снижении розничных цен на продовольственные и промышленные товары. Выбросив в урну окурок, посмотрел на часы. Веня опаздывал, что было для него нехарактерно.

Зверев снова углубился в чтение, но опять почувствовал боль в висках. Может, и впрямь он напрасно отменил поездку на Кавказ? Поправить здоровье было бы очень кстати. Павел Васильевич с раздражением выбросил вслед за окурком и купленную накануне газету, поднялся и именно тут увидел спешившего к нему Веню.

– Ну что, идем? – спросил Зверев.

– Подожди! – Веня сел на лавочку, почесал подбородок и закусил губу.

Зверев нахмурился.

– Ты чего это расселся? Пошли! Сам же просил навестить с тобой этого боксера.

Веня выдохнул и откинул кепку на затылок.

– Я передумал!

– Вот те здрасте… Это почему?

– Мария считает, что это не наш Гоша.

– Ах вон оно что! Это она так считает?

– Да, я рассказал ей про все, что ты за это время нарыл, и она высказала версию, что Гоша совсем не обязательно носит имя Игорь.

– Да плевал я на ее версию! Версию с боксерами нужно проверять… – Зверев снова полез в карман за своей «Герцеговиной Флор».

Веня встрепенулся:

– К боксерам мы еще вернемся, а сейчас я хочу вот что сделать. Раз уж ты вчера так ловко меня с Катей помирил, то позволь и мне отплатить тебе тем же. Я хочу помирить вас с Машей…

– Она у нас уже Маша?

– А что тут такого?

Зверев ухмыльнулся.

– Да вот думаю, не сильно ли я покривил душой, когда заявил вчера твоей Кате, что ты ей верен до гробовой доски.

– Перестань! – огрызнулся Веня. – Давай по делу! Если мы объединим наши усилия, мы гораздо быстрее найдем фальшивомонетчиков и этого Гошу. Ты ведь сам это прекрасно понимаешь, так что ты просто обязан найти общий язык с Волгиной. Она, кстати, уже давно пожалела, что заставила тебя сбежать…

– Сбежать?! От кого это я сбежал?

– Не цепляйся к словам. Волгина уже давно хочет, чтобы ты вернулся и взялся за дело…

– А извиниться за свои выкрутасы она не хочет?

– Хочет! – послышалось за спиной.

Зверев вздрогнул, обернулся и увидел подошедшую к нему сзади Марию. Зверев чертыхнулся и процедил:

– Ну, Венечка… О таком предупреждать нужно.

Зверев посмотрел на Волгину, и его передернуло. Все то же сиреневое креп-жоржетовое пальто, сапожки и черный клатч, отделанный бисером. Выглядела Мария сегодня все так же бесподобно, и это почему-то еще сильнее разозлило майора. Веньке это даром не пройдет. Увидев на губах Волгиной улыбку, Зверев едко поинтересовался:

– Я вижу, что вас снова что-то насмешило?

Того, что случилось дальше, Зверев никак не ожидал.

– Вениамин мне сказал, что вы сообщили его жене, что у нас с вами роман? – Мария взяла его под руку и прижалась. – Так давайте изображать влюбленных. Вдруг Катя сейчас за нами следит. Если мы будем ругаться, нашему Вене не поздоровится.

Зверев хотел было отпрянуть, но почему-то этого не сделал. Мария тем временем продолжала:

– Итак, для начала я хочу, как вы сказали, извиниться за свои выкрутасы и прошу оказать нам помощь в поиске бандитов. А если быть точнее, я хочу, чтобы вы взяли на себя руководство нашим расследованием. Я и в самом деле изменила свое мнение о вас и ваших способностях, каюсь, сожалею, стыжусь… – Мария снова одарила Зверева улыбкой. – И еще с этого момента я для вас просто Мария… если хотите, Маша!

Зверев поначалу сдвинул брови, но тут же улыбнулся.

– Ну что ж, мир так мир! А значит, теперь для вас я просто Павел.

– Отлично! А теперь по поводу Гоши. Как уже сказал Веня, я считаю, что это прозвище никак не связано с именем нашего гастролера. Пройдемся?

Они двинулись вдоль аллеи, Мария все так же держала руку Зверева, Веня же семенил следом. Когда они прошли с полсотни метров, Зверев сказал:

– Ну что ж, давай свою версию. Вчера Венька собирался навестить боксера-левшу, которого зовут Игорь Приходько. Гоша – Игорь… все вполне логично.

– Согласна, но я рассуждала так же, как и ты, Паша: Гоша не связан с криминальными элементами, но при этом он был человеком Анжуйца. О чем это говорит? Это может говорить о том, что свою кличку Гоша вполне мог получить от самого Анжуйца. Паша, скажи, а какой иностранный язык ты учил в школе?

Зверев, все еще не понимая, к чему ведет Мария, ответил:

– Немецкий, конечно! Сначала в школе, а потом в разведшколе.

– А я французский! И я абсолютно уверена, что кличка Гоша вовсе не производная от имени Игорь! Анжуец прозвал своего парня не Гошей, а Gauchе́r, что по-французски означает «левша»! И теперь у меня больше нет сомнений в том, что именно Гоша расправляется с людьми Бубона.

Глава третья

Так как делу о банде фальшивомонетчиков и убийствам Карпова и Рыжова был присвоен особый статус, Корневу приходилось чуть ли не ежедневно звонить в главк и рапортовать о проделанной работе. Поэтому, когда Зверев явился в Управление и сообщил начальнику милиции, что решил подключиться к поиску Бубона и его типографии, Степан Ефимович был на седьмом небе. Теперь-то дело сдвинется, уверял сам себя Корнев и от этой мысли на некоторое время даже позабыл про свою язву. Что же касается Зверева, то у того со здоровьем, напротив, все чаще и чаще возникали проблемы. Боли в висках, которые Павел Васильевич испытывал все чаще и чаще, заставили Зверева в первый же день после выхода на работу наведаться в медсанчасть.

Карен Робертович Аганесян, выслушав Зверева и послушав его стетоскопом, дал майору несколько таблеток аспирина и накапал валерьянки.

– Стареешь ты, Паша, – сказал начмед. – Сердечко молотит, одышка появилась, хрипы в легких.