Моя (сводная) сестра - Юлия Рябинина

– Что это за новость? – зловеще проскрежетал он в динамик.

– Отец приказал из комнаты носа не высовывать. Как я его могу, по-твоему, ослушаться?

Несколько секунд ничего не происходило, а потом меня вдруг оглушил взрыв смеха. Я ждала. Ждала и молилась, чтобы это Чудовище разорвало от смеха так же, как «Пузыря» из сказки. Но мои надежды не оправдались, я снова услышала голос Давида в трубке.

– С каких это пор ты стала слушать папочку, Алита? – с иронией спросил он, а я, сжав в кулак пальцы свободной руки, больно впилась короткими ногтями в ладонь, сдерживая рвущейся наружу ответ. – Молчишь? То-то же. Значит так, слушай меня и впитывай всю информацию. Никакой самодеятельности. Все действия строго по плану, как говорили. Поняла?

– Да, – коротко ответила ему.

– Умница. Такой подход мне нравится. Рад был услышать твой голос, малютка.

И не успела я сообразить, что он только что он мне сказал, как в динамике послышались короткие гудки.

Он скоро будет здесь. Скоро будет здесь… Паника, словно неизбежный прилив, нарастала в душе с каждым биением сердца, становилась все сильнее и сильнее. Я заметалась по комнате. Нужно было что-то придумать, что-то, что могло мне как-то помочь… Но разум твердил только, что все бесполезно. И единственный разумный вариант – это все рассказать отцу. Только он мог мне помочь, но меня мучил вопрос: а захочет ли он мне помогать, когда узнает правду?

***

Я вышла из комнаты ровно тогда, когда заметила, что в ворота въехала машина Давида. Красное платье необычно струилось по моему телу, подчеркивая каждый изгиб и выставляя напоказ совсем небольшую грудь, но тем и лучше. Это платье мне было совсем не к лицу. Оно только больше указывало на несовершенства моего тела. А это значит, что я не буду в нем привлекать к себе всеобщее внимание. А скорее всего, произведу совершенно другой эффект. Да и с лицом, как, собственно, и с прической, я не заморачивалась вовсе. Минимум макияжа, и то ради приличия. Женская моя сущность, правда, вопила о том, что не хочет выглядеть хуже тех сосок, которых притащил отец, и у которых одни только сиськи могли привлечь к себе всеобщее внимание. Волосы я зачесала назад и с помощью лака зафиксировала их в таком положении намертво. В зеркало перед выходом даже не посмотрела. Да и не было смысла. Я уже представляла, в какой ярости будет отец, когда я покажусь перед ним в таком виде, но боялась я вовсе не его. Боялась я того, чья ярость могла погубить всех, кто был мне дорог.

Чем ближе я подходила к выходу на террасу, тем отчетливее доносились голоса с улицы. Отца я слышала отчетливее всех, но даже его голос померк, когда услышала грудной голос Давида. И именно в этот момент я открыла дверь.

Все разом повернулись в мою сторону. Уж не знаю, с чем это было связано. Возможно, стечение обстоятельств, возможно, я слишком сильно хлопнула створкой, чем и привлекла это всеобщее внимание к себе. Разговоры стихли. Одним взглядом я охватила всех присутствующих, и сердце екнуло от страха, когда мое внимание к себе приковал ОН. И стоило нашим взглядам схлестнуться, как я забыла обо всех. Они остались вокруг нас размытым пятном, как будто странные искажения реальности, заполняющие фон.

Короткий вдох. И сердце замедляет ход, когда вижу, как в глазах Давида загорается такой знакомый мне огонь. Этот огонь с каждым мгновением становится жарче, ярче, и мне уже трудно сделать вдох, потому как я вся начинаю гореть от желания к этому мужчине.

Мне уже не важен никто, я хочу лишь одного: чтобы мы оказались наедине. Хочу почувствовать его сильные руки на своем теле. Хочу ощутить то дикое необузданное вожделение, с которым он будет сминать на мне одежду и входить в мое тело, резко, жестко… Так, как я люблю.

– Милая! – вырвал меня из фантазий громкий оклик отца, и все звуки вернулись.

Я вся залилась краской. Мне даже стыдно было представить, как я сейчас выгляжу.

– Пап, извини. Не смогла удержаться, – виновато опускаю взгляд в пол и подхожу к отцу.

Незнакомый мужчина с похотливым липким взглядом продолжает не сводить с меня глаз, я чувствую это и уже жалею о том, что повелась на приказ Давида и вышла сюда. От мужчины исходит реальная опасность, я это ощущаю инстинктивно. Будто почувствовав мой испуг, между нами вдруг оказывается Давид. Он меня оттесняет, и тут я понимаю, что ошибалась, когда подумала, что этого мужчину и Давида связывают одинаковые эмоции, которые они испытывают ко мне. От Давида исходит чистый здоровый запах секса, а вот мужчина, который стоит рядом с отцом, источает что-то нездоровое и… жуткое.

– Ну, что ж, – крякнул недовольно отец, – рад, что тебе стало лучше, Алита.

– И ты, старый лис, хотел скрыть от меня столь восхитительное сокровище? – возмутился мужчина.

– Марат, ну что ты такое говоришь? – вскинулся отец, – Алиточке нездоровится уже несколько дней. Вот решил девочку не донимать… Давид, сын мой. Как добрался?

Отец тут же переключил внимание на сына, а я покосилась из-за спины Давида на этого самого Марата, что все так же не сводил с меня глаз. И конечно же для него мой взгляд не остался незамеченным. Его губы растянула самодовольная улыбка, обнажившая ряд ровных белоснежных зубов, а меня аж покоробило от его оскала.

– Отлично добрался, – сухо отозвался Давид, и я вздрогнула от неожиданности, когда его рука легла на мои плечи, и он прижал меня к себе. – А по сестренке и не скажешь, что у нее что-то болит, а?

В голосе мужчины прозвучал шутливый тон, но это обман. В нем я услышала угрожающее предупреждение для всех. Его пальцы сжали мое предплечье. Я попыталась сглотнуть и смочить пересохшее, как пустыня, горло, чтобы ответить, но не получилось.

– А со мной Марата познакомить не хочешь, отец? – Давид лишь на мгновение задержал на моем лице взгляд и перевел его на отца, а меня как будто завел за спину, пряча от пристального липкого взгляда.

– Ах, да, забыл.

Я посмотрела на отца очень внимательно, так как услышала в его голосе нотки растерянности, что было совсем не свойственно ему.

– А это один из депутатов администрации, Давид. И хороший друг отца. Неужто не слышал о нем? – за нашими спинами послышался голос Николоза, а через секунду появился и он сам.

– Нет, а что, должен? – спросил Давид голосом, полным сарказма.

В какой-то момент я поняла, что совершенно здесь лишняя, и лучше бы мне удалиться. Глазами уже нашла свою мишень – Макса, с которым бы мне хотелось выяснить отношения до конца, и открыла было рот, чтобы сказать, что мне нужно отойти, но не успела.

– Ну, насколько я слышал, ты же в горах живешь?! Так видимо, туда сигналы цивилизации не доходят?

Я почувствовала, как Давид напрягся. Черты его лица заострились. И это означало только одно – зря Марат открыл свой рот, да еще и подшутил над Давидом.

– А я смотрю, в окружении отца шуты завелись? Отец, не знал, что тебе веселья не хватает. Думал, Ника достаточно…