Духи Тургояка. Первая встреча - Олег Соломатов

– Как твои ступни, зажили быстрее после муравейника? – неожиданно для себя спросил я.

Она удивлённо посмотрела на меня и дёрнула вверх вопросительно бровью. И тут я поймал себя на мысли, что несу чушь. Откуда у меня прилетела мысль о муравейнике? Ведь мы практически не общались во время похода. И чтобы снять эту затянувшуюся паузу, выпалил, что это мне приснилось. Девицы переглянувшись, парировали:

– Ладно, хоть приснилось, что ногами стояла, а не попой сидела! – закатились звонким смехом они, и с ехидством добавили – А почему это тебе Светик снился?

Естественно, я покраснел до ушей и ни чего не нашёл, что сказать в ответ. Они залились снова звонким смехом и, забыв, о чём хотели изначально спросить меня, унеслись в озеро купаться. Я снова повернулся на живот для наблюдения за муравьями, но их почему-то не стало видно. Муравейник до этого был весь испещрен мелкими входными отверстиями, а теперь ни одного я не замечал, а муравьиная куча представляла собой монолит, своей макушкой устремляющийся в небо, как ракета за секунду до старта. Пока я наблюдал за этими сверхскоростными изменениями в жизни насекомых, резко набежал ветер и своими порывами сдул мой спальник с крыши палатки, и одежду с кустов. Последняя, чуть вновь не оказалась в воде, и я чудом успел её подхватить в воздухе. Потом поднялась пыль до макушек сосен, в которой скрылись все палатки и костровище. Порыв был сильный, но не долгий. Так же резко всё стихло, как и началось. Я подобрал спальник между палатками, затолкал его внутрь и правильно поступил, потому что в тишине я услышал мерно нарастающий звук ударов крупных капель о землю, о крыши палаток, об водную гладь озера. И вот уже редко падающие стучащее-булькающе-стрекочащие капли переходят в стену мощного ливня, небо резко темнеет, а из-за Липовской горы и Заозёрного хребта наползает свинцового цвета туча, несущая тонны воды, сотни молний и оглушающий гром. Темнота наступила резко, как будто нас накрыла крылом огромная птица по имени «Вечер». Полумрак, шум потоков, быстро прибывающие лужи и ручьи мутной воды в озеро. Все туристы разбежались по палаткам и, высунув носы из-за пологов, молча созерцали стихию. Вдруг, яркий столб золотистой энергии пронзил воздух вблизи берега, и в воду вонзилась молния, с треском разрезая окружающее пространство. Потом прозвучал такой резкий и громкий хлопок, что почти все туристы исчезли в палатках, отпрянув от входов. Заложило уши. Запахло озоном, как во время прохождения в поликлинике процедур на «кварце». За первой молнией, последовали – вторая, третья…, и каждая последующая, «ложилась» недалеко от предыдущей, как будто нас подвергли «ковровой» бомбардировке «Небесные силы». Грохот отдавался в животе спазмами, но в отличие от других жителей палаток, мне было скорее интересно наблюдать за молниями, чем трястись от страха, хотя грохот наводил некоторую жуть. Палатки были брезентовые и быстро намокли. По швам начала медленно струиться вода, предательски проникая под спальники и смачивая нашу одежду. Хорошо, что мы догадались свою палатку поставить на возвышенном месте поляны, где не было травы, зато сейчас было сухо. А вот те, кто не стал отдельно рвать под палатку траву, как я, а просто нашли в низинке – погуще «травяную подушку» и натянули там свои палаточные домики, сейчас оказались в роли тонущих крейсеров. Жители этих палаток в растерянности стояли, наклонившись по щиколотки в воде, и держали в руках всё, что могло намокнуть. А снаружи продолжалась стихия.

Туча ушла также неожиданно, как и пришла. Выглянуло яркое летнее солнце и так невинно продолжило светить и согревать, как будто ни чего и не было пять минут назад. От огромного количества пролившейся с неба на горячую землю воды всё пространство поляны и ближайшего леса заволокло дымкой лёгкого тумана. Влажность воздуха зашкаливала и костровище, на котором уже начали, было готовить обед, представляло залитое и размытое месиво черной грязи. Все дрова промокли насквозь. Обед задерживался. Михалыч перебрав кучу собранного в лесу хвороста, таки нашёл в самом низу полусухие ветки и сейчас пытался их разжечь. Остальные – носились по поляне, раскладывая замоченные вещи с «затонувших крейсеров» на ветки кустарников для просушки. Мы с Сашкой сидели в палатке и наблюдали, как медленно разгорался костёр.

– Чего-то не получается с сырыми дровами добыть огонь – философски заметил Санёк.

– Да сейчас Тырыый махом разведёт костерок, только подкинет свежих сосновых веток. Смола хорошо загорается – ответил я.

– Как ты его назвал? – скосился он на меня, и, упав на дно палатки – закатился смехом.

Действительно, что это за кличка, и откуда я её выкопал. Сама на ум пришла. Мне тоже стало смешно глядеть на валяющегося и «ржущего» соседа по палатке. Вспомнив, как я обозвал Михалыча, я тоже упал рядом с Саньком и закатился смехом. Но всё равно, смейся или не смейся – кого-то он мне напоминал из недавнего или наоборот, давнего прошлого. Постепенно огонь был восстановлен и обед всё-таки сварили. После него мы ещё пинали мяч, прыгая по высыхающим лужам, но я только стоял на воротах из-за ломки в коленках. Видимо нагулялся по колено в холодной воде ночью.

Вечером небо заволокло тучами, и начался нудный, затяжной, моросящий дождь. Поужинав на скорую руку, мы разбрелись по палаткам. Сашка предложил сделать вокруг нашей, обводную канаву, чтобы дождь не скапливался а, стекая с крыши, уходил по канавке в сторону озера. Так мы и поступили. В это время в одной из соседских палаток, в окружении большинства девиц, успевших занять место в мини-зрительном зале, с надрывом подвывал Юрка-гитарист походную песню, навивающую дополнительную тоску на наше сосуществование с дождём. Как сейчас помню эти заунывные строки, распеваемые на десяток нестройных голосов:

Солнца не будет, жди, не жди…

Третью неделю льют дожди…

Третью неделю наш отряд,

С тёплой погодой врозь.

Припев.

Словно из мелких, мелких сил

Третью неделю моросил…

Чтоб не погас у нас костёр —

Веток подбрось…

В другой палатке мальчики рассказывали страшные истории девочкам и те, изображая страх, наиграно вздрагивали и взвизгивали, когда кто-нибудь специально стучал по палатке ладонью. Мы с Сашкой, Эдиком и ещё одним раколовом, который водил нас к пещерам, играли в «переводного дурака» на щелбаны. Потом, все постепенно разбрелись по своим палаткам, затихли и заснули. Я, уткнувшись во влажный угол и обмотавшись со всех сторон ватным одеялом с пуговками, которое при случае можно превратить в спальник, тоже провалился в глубокий сон. Под утро, когда, отлежав один бок, я в полусне перевернулся на другой, не открывая глаз, мне вдруг ясно стал слышен знакомый голос за правым плечом.

– Смотрю, ты легко перенёс этап «перехода» и даже в твоей памяти всплыло несколько смутных эпизодов из «путешествия». Я довольна нашей первой «совместной работой» и всё, что ты мог привнести в нее, ты привнёс. Пока я ограничу твою память этими несколькими эпизодами и обнаруженными шрамами. По мере необходимости и накопления личной силы к тебе будет возвращаться память и осознанное углубление в события, произошедшие с тобой накануне, и в последующей жизни, но это случится не ранее того, как ты сможешь адекватно оценить то, что с тобой приключилось. Я, иногда, буду с тобой встречаться, исключительно в предутренних снах, как сегодня, и по мере накопления у тебя вопросов, будем вместе искать правильные ответы – произнесла она мягким бархатным голосом.