Массмедиа с древнейших времен и до наших дней - Уильям Бернстайн

Согласно исследованиям современных нейропсихологов, глаза нуждаются в пробелах между словами; электронные приборы, фиксировавшие движение глаз, показали, что чтение непрерывного, без пробелов текста значительно сужает возможность мозга сосредоточиться на читаемом. В результате перед человеком возникает нечто вроде зрительного туннеля. Непрерывное письмо требует остановок или «прыжков». Человеку, читающему текст, необходимо осмысливать каждое предложение. Отсутствие пробелов между словами, как и отсутствие пунктуации, ослабляет понимание текста, поэтому взрослые, как и дети, автоматически произносят вслух слова, не разделенные пропусками.

Блаженный Августин в «Исповеди» с удивлением пишет о своеобразных способностях своего ментора Амвросия, епископа Милана:

Когда он читал, глаза его скользили по страницам, сердце доискивалось до смысла, а голос и язык молчали. Часто, зайдя к нему… мы заставали его не иначе как за тихим чтением… Он боялся, вероятно, как бы ему не пришлось давать слушателям разъяснения по поводу темных мест из прочитанного и, затратив время, прочесть меньше, чем ему хотелось. Возможно, он еще и старался сохранить голос.

Понять недоумение Августина нетрудно: его удивляло, что человек читает текст молча. Почему он так делает? Чтобы не могли прервать? Чтобы не заболеть ларингитом? Но какова бы ни была причина, столь необычное поведение явно производило на Августина сильное впечатление, ибо в четвертом-пятом столетиях нашей эры чтение непрерывного, без пропусков текста требовало особенного усердия и действий не только глаз, но и голоса, да и пальца, чтобы водить по строчкам. Чтение не вслух, по мнению Августина, предполагало наличие незаурядных способностей. Амвросий мог читать молча, но не мог быстро. В первые века нашей эры лишь немногие могли читать бегло и совсем немногие – молча.

Чтобы понять, как утомительно читать непрерывный текст и сколько уходит на это времени, стоит привести вышеупомянутую цитату из «Исповеди» в scriptura continua.

Когдаончиталглазаегоскользилипостраницам

сердцедоискивалосьдосмыслааголосиязыкмол

чаличастозайдякнемумызаставалиегонеинач

екакзатихимчтениемонбоялсявероятнокакбы

емунепришлосьдаватьслушателямразъяснени

япоповодутемныхместизпрочитанногоизатр

ативвремяпрочестьменьшечемемухотелосьво

зможноонещеистаралсясохранитьголос.

Чтобы наглядно продемонстрировать, с какой целью финикийцам, евреям, арабам и арамейцам понадобилось делать пропуски между словами либо ставить в конце каждого слова разделительный знак, стоит убрать все гласные из вышеприведенной цитаты из «Исповеди».

Кгднчитлглзгскльзлпстрницмсрдцдсквлсь

дсмслглсзкмлчлчстзйдкнммзствлгннчккзт

хмчтнмнблсвртнккбмнпршлсьдвтьслштл

мрзъсннппвдтмнхмстзпрчтннгзтртвврм

прчстьмньшчммхтлсьвзмжннщстрлссхр

нитьглс

А если вспомнить, что арамейцы стали первыми разделять слова в тексте при использовании протосемитического алфавита без гласных, то станет понятным: этот факт свидетельствует против того, что в Финикии и Иудее была широко распространена грамотность.

Примерно в седьмом столетии ирландские монахи стали использовать различные приемы словоразграничения, включая пробелы между словами. Почему первенствовала Ирландия? Возможно, по той причине, что в руки ирландских монахов попали тексты на безгласном сирийском, разновидности арамейского языка, с пропусками между словами. Несомненно, ирландцы оценили это нововведение, и вскоре оно успешно распространилось сначала в Англии, а потом и на континенте.

Теперь европейские монахи могли не просто читать, но и предаваться этому благому занятию за составленными в ряды столами, к которым библиотекари прикрепляли цепями ценные рукописи. До этого в библиотеках от чтения было шумно; чтение про себя наделило библиотеки современной культурой пребывания в подобных местах.

Scriptura continua не только мешала быстрому чтению и моментальному уяснению прочитанного, но и делала более затруднительным литературное творчество: классические авторы обычно диктовали свои сочинения писцам. Да и копирование при scriptura continua требовало работы двух человек: монаха, вслух читавшего рукопись, и писца, писавшего под диктовку.

Введение пробелов между словами позволило авторам сочинять и тут же записывать свои мысли. По дошедшим до нас рисункам, изображающим писателей за работой, можно судить о том, как изменились условия их труда. На рисунках времен Античности и Раннего Средневековья писатели диктуют писцам; на рисунках, относящихся к более позднему времени, литераторы работают в одиночестве. Введение пробелов между словами ускорило также размножение рукописей, поскольку эту работу стали поручать менее квалифицированным писцам, которым было не обязательно понимать, что они переписывают, да и диктовать текст стало не нужно.

Уединенное чтение не вслух предоставляло много новых возможностей. В мире scriptura continua ученые, как и монахи, были вынуждены читать громко, как правило, в окружении нескольких человек, что не позволяло анализировать текст. Чтение не вслух предоставило эту возможность. Изменились и условия труда литераторов. Если раньше, как правило, им было не обойтись без писцов, что в некоторой степени сковывало их творчество, то теперь, работая над текстами в одиночестве, они могли без опаски придать своему труду фривольное или даже крамольное содержание.

В мире scriptura continua церковные власти могли контролировать чтение «сомнительных» произведений. Чтение молча такие возможности церковников исключало. Введение пробелов в письме позволило вдобавок исключить почти монопольное использование литературных произведений аббатами и епископами и предоставило возможность знакомиться с текстами простым монахам, студентам и другим пытливым умам, которые черпали из этих книг знания, сохраняя свои мысли при себе.

Обретя свободу в литературном творчестве, авторы стали касаться свободных тем, включая эротику. В двенадцатом веке французский аббат Гиберт Ножанский, занимавшийся литературным трудом, написал сочинение о собственных сновидениях и весьма спорно привлек в качестве аргумента Книгу Бытие. В своих произведениях он уделял внимание и эротике, хотя и представлял ее в виде абстракции, не отражавшей чувств и умонастроения автора. В конце жизни Гиберт Ножанский потерял зрение, и ему пришлось прибегать к услугам писцов, что его до крайности раздражало. К пятнадцатому столетию даже церковные тексты стали включать в себя эпизоды любострастного содержания; особенно часто живописалось, как царь Давид подглядывает за купающейся Вирсавией. Да и в церковных календарях появились сцены эротического характера.

Разделение слов на письме изменило и систему преподавания. Если в мире scriptura continua преподавание в университетах ограничивалось чтением лекций, то начиная с четырнадцатого столетия студентов стали снабжать еще конспектами прочитанных лекций. Это новшество впервые было введено в практику во французских университетах.