Аз воздам - Василий Горъ

– Леська! Постой! – Голосок, раздавшийся за ее спиной, заставил девочку убрать трубку и придать лицу нормальное выражение. – Привет! Слышала новость? Говорят, что Сенсей заболел…

– Угу… Только что Килиманджаро объявил…

– Так вот… Как он может заболеть? – удивленно вытаращив глаза, спросила Ленка Инина, после того случая на остановке искренне считающая Олесю своей лучшей подругой. – Он же железный! Я тут подумала – может, это все из-за меня? Ну, те уроды, которые меня в машину тащили… У них, наверное, есть друзья… Может, они его… нашли? Ой, Лесь, что с тобой? Тебе плохо?

– Н-нет… Нормально… – выдавила из себя перепуганная до смерти девочка. – Нет, не могли они… Он бы справился… Он сильный… У него куча наград… Мамочки… Лена, мне… страшно…

– Мне тоже… – призналась Инина. – Слушай, давай к нему сходим? Может, он дома?

– Дома его нет… Вернее, не было вчера весь день и сегодня с утра – тоже… – неожиданно для себя призналась Коваленко. – Но это было вчера… Может быть, он уже вернулся? Как ты думаешь?

– Должен был уже, наверное… – с надеждой в голосе пробормотала Инина. – Когда я думаю, что это все из-за меня, меня аж трясет… Сколько у вас еще уроков?

– Осталась только физкультура… – вздохнула Олеся. – Нас уже отпустили…

– Тогда идем сейчас… На химию я забью… Подожди меня внизу – я сейчас, только сумку возьму…

…Перед домом Геннадия Михайловича творилось что-то невообразимое: на залитой водой детской площадке стояли четыре пожарные машины, «скорая» и милицейский «Уазик». Бросив взгляд на окна его квартиры, Олеся похолодела: на месте аккуратных белых стеклопакетов с проглядывающими сквозь них розоватыми занавесками зияли черные закопченные дыры, из которых вырывались клубы черного дыма! В окно кухни, перед которым заканчивалась выдвижная лестница, как раз залезал вооруженный брандспойтом пожарник. Тремя этажами выше дико орала какая-то женщина, размахивая зажатой в руке белой тряпкой. Чуть правее и ниже ее на балконе подпрыгивали еще двое жителей дома, пытающихся привлечь внимание пожарных к своим квартирам. Толпа зевак, скопившаяся во дворе, увеличивалась на глазах, но предусмотрительно держались подальше от здания. И Олеся вскоре поняла, почему – лопнувшее где-то наверху стекло осыпало землю осколками и заставило стоящих поблизости людей испуганно отшатнуться…

– Блин, это точно из-за меня… – Инина, стоящая рядом, всхлипнула и разрыдалась. – Ну, не может быть таких совпадений! Бежим к «скорой»! Он жив?

Зажмурившись, чтобы не вцепиться девочке в горло, Олеся сжала кулаки, пару раз выдохнула, стараясь успокоиться, и пробормотала:

– Не дай бог, Ленка, чтобы с ним что-нибудь случилось… Я тебе никогда этого не прощу…

Побледневшая как полотно Инина затравленно посмотрела ей в глаза и прошептала:

– Я себе – тоже… А теперь не стой – идем к врачам…

Однако подобраться к ним девочкам не удалось – люди в белых халатах были заняты. Они хлопотали над молодой девушкой в грязном, изорванном и закопченном халатике, лежащей прямо на траве рядом с металлической «горкой». Олеся, заглянув в «скорую», отрицательно помотала головой:

– Его тут нет… Идем вон к тому милиционеру…

– …Пожарные стараются справиться с огнем, и, судя по тому, что мы видим, им это удается… – Голос репортера, раздавшийся откуда-то из-за «Уазика», заставил Коваленко прибавить шагу. – Как говорят очевидцы, пожар начался в квартире номер двадцать два на шестом этаже и быстро двинулся вверх. Первые расчеты прибыли к месту происшествия уже через семь минут после того, как на пульт дежурного поступило первое сообщение, и сразу принялись за тушение пожара. Пострадало более десяти человек – двоих пострадавших с ожогами второй степени доставили в институт имени Склифосовского, остальных развезли в ближайшие больницы. Как говорят эксперты, причиной возгорания стал умышленный поджог. Заведено уголовное дело… Стоп. Снято… Где этот майор? Гоша, тащи его сюда… Он готов дать интервью? – опустив микрофон, засуетился корреспондент «Первого канала»…

– Поджог… – заплакала Инина. – Я так и знала…

– Не плачь. Трупов нет. Значит он, как минимум, жив. Это уже хорошо. Знаешь, я тут подумала – он все равно не мог пройти мимо… Он же настоящий мужчина… Так что ты не виновата… А представь, если бы тебя все-таки увезли? Что было бы с тобой сейчас?

– Не знаю… И боюсь об этом думать… На фиг мне это все? Чтобы ко мне цеплялись все, кому не лень? – прошептала Лена.

– Что «все»? – не поняла Коваленко.

– Да внешность, черт бы ее побрал… Как она меня достала… «Девушка, с вами можно познакомиться?»… «Девушка, что вы делаете сегодня вечером?»… «Девушка, давайте я вас на машине прокачу»… Блин, хоть паранджу одевай… Всем плевать, что у меня в душе… Им главное, что мордочка смазливая и грудь большая… Удавила бы их всех… – затараторила она. – Знаешь, я боюсь верить в слова – кто-нибудь признается мне в любви, а я думаю – ведь врет, паскуда! Плевать ему на то, какая я! Ему надо просто затащить меня в постель… Больше всего на свете хочу быть серой мышкой… Ну, кто бы тогда потащил меня в машину? – в голосе Ининой было столько горечи, что Олесе стало не по себе…

– Макс! Надпись на двери двадцать второй квартиры снимать? – прямо над ее ухом заорал оператор.

– Ты что, дурак? Конечно снимай! А что там написано?

– Да что-то вроде «Коренев, срочно позвони – Маша…». И телефон.

– Чушь какая-то… Интересно, а как фамилия хозяина квартиры? Гоша, сгоняй к ментам, узнай, и пошустрее…

– Странно… Лен, а фамилия Геннадия Михалыча-то Соломин! Может, это все просто какая-то ошибка? И ты тут ни при чем? Хватит плакать… Идем, попробуем поговорить с милиционерами…

…Пробежка по Парку Победы до Минской улицы и обратно настроения не улучшила. Нисколько. Впрочем, я на это и не надеялся – радоваться было абсолютно нечему. Несколько гигабайт информации, полученной от Кириллова, слежка за домом Кормухина и даже допрос Гарегина Мовсесяна не дали самого главного. Намека на то, где содержится Маша. Штурмовать каждый из семи известных нам объектов Кормухина, расположенных в Москве и ближнем Подмосковье было бы законченным идиотизмом. Еще позавчера мы планировали захват кортежа генерала, но после того, что нам рассказал Моська, и эта идея засохла на корню: между его домом и всеми спецобъектами курсировало аж четыре ложных кортежа! А сам Кормушка дома не появлялся вообще! Ночевал на конспиративных квартирах, на объектах и в гостиницах, видимо, не горя желанием лицезреть физиономии своих старых друзей. В общем, особых перспектив пока не вырисовывалось, и я с нетерпением ждал, когда у нас появится хоть один козырь. Ольга Савельевна. Чтобы наконец начать делать хоть что-то. И забивал это ожидание всем, чем мог. В том числе и тренировками…

…Ворвавшись в квартиру после пробежки, я оторвал Деда от медитации и, стараясь не особенно ускоряться, поработал часа четыре один на один, а потом – против него и Щепкина, решившего помочь «замученному бестолковой молодежью патриарху». В принципе, в словах Глаза присутствовала определенная доля истины – после процедур Джо я вообще перестал уставать. И не только: здорово ускорилась реакция – даже предельно ускоряясь, я видел каждое движение противника максимально четко. И успевал при этом думать. Кроме того, у меня появилось ощущение, что и мышцы, и связки стали намного эластичнее, а кости – прочнее и тяжелее. Так что Мериону приходилось намного тяжелее, чем мне, – при всем его опыте и практически безупречной технике в работе со мной ему перестало хватать и скорости и силы. Что, с одной стороны, меня радовало – наконец-то я его перерос; а с другой – расстраивало: перерос не технически, а… просто за счет скорости. Правда, Наставник считал, что я к себе придираюсь, и за время пребывания на Ронтаре прибавил именно в технике, но мне казалось, что это не совсем так… Впрочем, соперником он все равно был серьезным, и работать с ним мне доставляло массу удовольствия…