Кто я? - Сергей Тишуков

интеллекта на подобное просто не хватило бы. Зато перспектива стать трупом от барражирующего боеприпаса не на шутку испугала. А с учётом недавних событий, обещанная вероятность, выглядела более чем реалистичной.

— С чего ты взял, что охотятся на Тимофея?

— Я опер! — веско заявил Черов, но поймав недоумённый взгляд напарника, стушевался, — Хреновый пока, но опер. Первый удар нанесли по палате Золотарёва. Эксперт сказал, что дрон имел малый вес заряда. Следовательно, боевики точно знали, где находится парень и целились непосредственно в него. На парковке стреляли тоже избирательно. Только по внедорожнику, а по мне на байке, не произвели ни одного выстрела. И это при том, что выпустил в нападавших всю обойму.

— Ну да, — поддержал Гизмо, — Машка находилась в другой палате. Когда не знаешь, где рыба, то перегораживаешь сетью реку. А они точечно экран кинули, зная, где самый толстый сазан обитает.

— И на парковке пытались убить Золотарёва. Мы так... Списали бы на сопутствующие потери.

— Щас его Дим Димыч подлатает, и я из него душу вынимать буду! — пообещал Гизмо.

— Ты пока вспоминай, что видел и расскажи кто такой Дим Димыч.

Мельников почесал затылок, побаюкал простреленную руку, скосился на стакан, но не решился сделать освежающий память глоток.

— Может в погреб залезем, от греха подальше?

— Рассказывай!

— Да сумбур один в голове! Пуля свистнула над ухом и соображалка отключилась. Помню, полз к машине... Потом дверь открыть пытался, а она заблокирована... Потом Машка кричит в ухо, мол, брелок достань и сигналку отключи. Тебя вообще не помню. Ты где был?

— Неважно, — напирал Черов, — Дальше!

— Когда сели, я рванул к шлагбауму. Ещё подумал, что его сносить придётся, потому что оплачивать нет времени. Микрик со стрелками даже не заметил. Потом чпок, чпок... вжик, вжик... Руку словно кипятком обожгло, а Машка кричит: все из машины! Ну и вывалился наружу прямо на ходу. Слышу, что очередями палят и пули о металл бьются. Хотел под универсал заползти, а Машка меня хвать за шиворот и к бункеру потащила. Потом сказала, что Тим ранен и заставила его нести. Он с меня ростом и тяжёлый как боров! Чуть не кончил от натуги, а когда за угол повернули, увидел прокатные модули для толкунов. Говорю, давай подскочим на екате, а то волочь Тима нету сил. Короче, поставили болезного на деку, подтолкнули... Машка дорогу показывала, а я замыкающим. Сейчас думаю, что ж затупил так! В багажнике и «Вепрь», и «Мурка»... Батя засмеёт!

— Не тормози, Родя, дальше, — подгонял Черов, опасаясь, что возвращение хозяина помешает поиску истины.

— Да куда дальше? — возмутился Гизмо, — Дальше приехали сюда и Машка давай в домофон орать, мол, открывай Дим Димыч, у нас мерки на хвосте! Ну, этот открыл, такой мальца прифигевший... Грит, ты откель здесь Манюня?.. Короче, я сам нифига не въехал... Только Дим Димыч и Маша походу давно знакомы.

— Откуда?

— Мне-то почём знать? У них спрашивай! Руку мне обработали, бинтом замотали и фиксатор дали. Прикинь, этот мясник хотел рукав у куртки отчекрыжить, чтобы, значится, не мешал. Еле отстоял. Куртка-то почти новая, а на дырку «кляксу» наклею. Прикольно будет. Больше ничего не знаю. А-а-а! Ещё вколол мне что-то и пузырь дал. Говорит, полезно. Сердечную мышцу расслабляет...

Глава 13

"Как говорил один доморощенный философ, не имеющий дипломов ни Гарварда, ни МГУ: всё течёт, всё меняется и в одну реку нельзя войти дважды. Любители цитировать известного Эфесского мизантропа, однобоко понимают смысл данной фразы. Самим же обитателям водоёмов, откровенно начхать на внешнюю суету и чьи-то рекомендации. Им, обитателям, происходящее с водой движение привычно и не имеет отношения к греческим мыслителям.

Взять, например, рыб. Если бы они следовали этой логике, то в реках напрочь отсутствовала жизнь, так как они не успевали бы психологически приспосабливаться к переменам и совершали суицид от регулярного когнитивного диссонанса. Так ведь нет! Живут себе и не тужат. Чешуйчатые, ракообразные, млекопитающие и земноводные, включая в список водоплавающих птиц, не спешат переместиться в дельту широкого устья или озёра, где движение воды минимально и можно сохранять свою идентичность. Не желают страдать от переселения и дефицита кормовой базы. Им, обитателям, вообще плевать на загибы человеческого разума.

Примитивные существа, что с них взять. Они, сопротивляясь течению, остаются в привычных местах обитания и не парятся, что жизнь проносится мимо. Для речных обитателей течение воды, по всем законам физики следующее от истока к месту впадения в море, только внешний раздражитель, эквивалентный нашему представлению о времени. Рыбы, жучки-паучки, тритоны и лягушки ежеминутно пребывают в бесконечно сменяемой воде, ни на метр, не меняя своего места обитания. Все плавники, ласты, перепончатые лапы созданы природой с единственной целью: обеспечить возможность оставаться на месте. Иначе бы течение легко унесло их с собой, подобно мусору, стволам деревьев и трупам врагов, которых терпеливо ждут, сидя на берегу, ленивые мудрецы-пацифисты.

Человек, входя в реку, тоже не ставит перед собой задачу оказаться в прежней воде, а имеет цель форсировать её по естественному броду. Его желание: выйти на противоположном берегу и продолжить маршрут, не парясь о неизбежности жизненных перемен. Поддержать Гераклита из Эфеса могут разве что любители сплавляться по рекам на плотах. Они, как раз, получают удовольствие от постоянно меняющихся пейзажей.

Для любителей искупаться течение, вообще, благо. Мало кому нравится плескаться в стоячей воде, где до него мылись несколько человек. А кое-кто стирал трусы, мыл машину и стравлял нужду.

Течение — это символ очищения«.

Так рассуждал Тимофей, лёжа на прохладной столешнице в доме бывшего инструктора Марии Сафоновой. Что делал с ним Дим Димыч, напоминающий, в своём мясницком фартуке, героя фильмов-ужасов, его мало заботило. Если человек не возражая, не закатывая глаза от ужаса, не задавая лишних вопросов, берётся вытащить из ягодицы пулю, значит он профессионал.

Главный вопрос, сквозной нитью проходящий через все закоулки сознания Тимофея, звучал так: «Кто я»?