Девять жизней Греты. Смерть отключает телефон - Анна Данилова

— Но вы ни в чем не виноваты. Успокойтесь. Несчастный случай… Да, кстати, по предварительным данным, с машиной все было в порядке. Мы подозревали, что у нее возникли проблемы с тормозами. Но — нет, ничего подобного. Да и судебный медик сказал, что все дело в самой Грете.

— Что это значит?! — Горги напрягся так, что пальцы, которыми он сжимал трубку, побелели.

— Похоже, с ней случился инфаркт. У нее когда-нибудь болело сердце?

У Магдалены болело сердце. И она принимала горстями таблетки. Но не всегда. А лишь когда прихватывало. Ну, вот и все объяснение! Магдалена села в машину, завела мотор — и умерла. Прямо в машине. Уснула навеки, нисколько не заботясь о том, что машина летит прямо на бензиновую станцию…

Но сейчас главное — не проговориться. Ведь речь идет не о Магдалене, а о Грете!

Если он сейчас поспешно скажет, что да, у Греты было больное сердце, что последует за этим заявлением? А вдруг это всего лишь дешевая провокация и в полиции знают, что тело принадлежит не Грете, а зрелой женщине? Как ему себя правильно повести, что сказать? Горги выбрал нейтральный ответ.

— Понимаете, мы с Гретой прожили вместе всего несколько месяцев, и я не мог бы сказать, что у нее больное сердце. Может, она это от меня скрывала? Хотя иногда она и принимала какие-то таблетки, но я думал, что это противозачаточные средства…

Вот так-то будет лучше! Если обман раскроется и Горги предъявят обвинение во лжи, то он скажет, что на трупе были украшения его жены. Мол, женщины нередко менялись своими украшениями. А что еще ему сказать? Все горит, кроме металла. И если сгорели ее волосы и кожа, одежда и обувь, то золото и серебро сохранились. Вот и этот православный, очень красивый крест, который Грета подарила Магдалене. Если эксперт поработает над цепочкой и подвеской, то выяснит, что золото действительно русское, с соответствующей оригинальной пробой.

— Георгий, у меня сейчас много работы, — вдруг сказал следователь, — но в четыре часа я буду у вас. Мне просто необходимо кое-что выяснить.

— Хорошо, я буду дома.

Горги понял, что следователь не сказал ему что-то важное. Причем настолько важное и серьезное, что даже не хочет упоминать об этом по телефону. Или он не желал этого делать при свидетелях.

Что теперь ему делать? Как жить дальше?

Два часа дня.

Горги обошел квартиру. Несмотря на то что день был в самом разгаре, квартира выглядела, как если бы еще стояло раннее утро или сгущались сумерки. На всех поверхностях словно лежал серый декабрьский налет. На каждой вещи — на постельном белье, на чашках, на мебели, на занавесках…

Не было сил застелить постель. Горги поплелся в кухню, налил в кофейную машину воды, положил в металлическую чашечку кофе и уплотнил ее специальным приспособлением. Поставил большую чашку под краник и стал ждать, когда вода закипит и из трубочки польется ароматная горячая жидкость. Он жаждал этого аромата, который всегда теперь будет напоминать ему о матери. Вот так же они каждое утро вдвоем (пока в их жизни не появилась Грета) варили себе кофе. Магдалена пекла тосты.

Горги достал хлеб, включил тостер. «Жизнь продолжается, — убеждал он себя, чтобы окончательно не свихнуться. — Я должен пить кофе, есть тосты, курить, спать, мыть посуду, пылесосить, смотреть телевизор, пить пиво в баре под звуки футбольного матча, любиться с девчонками, покупать себе еду, мыть голову, бриться, стричь ногти…»

Хруст хорошо прожаренного тоста и вкус горячего кофе привели его в чувство. Он должен подготовиться к визиту следователя. Итак. Мать его укатила с любовником в Турцию…

Стоп! Почему не звонит господин Милчев, друг Магдалены? Ведь Магдалена не пришла на свидание, следовательно, она не поехала с ним в Турцию. Где же он?

И тут до Горги дошло, что он ведет себя неестественно. Ведь если погибла Грета, то он в первую очередь должен оповестить о ее смерти ее отца и брата в Москве — и непременно свою собственную мать!

Горги схватил телефон и набрал номер Милчева.

— Господин Милчев? Это Горги, сын Магдалены… Знаете, у нас несчастье… Телефон мамы не отвечает, а я должен сообщить ей о смерти Греты.

— Горги? Что ты такое говоришь?! Грета! Что с ней? — У Милчева был низкий жирный басок. Это был интеллигентного вида, солидный мужчина, с густыми — соль с перцем — волосами, предпочитающий в одежде молодежный стиль. Бизнесмен, собственник двух отелей в пригороде Варны, на море, владелец завода бетонных изделий. Вдовец, он был влюблен в Магдалену и ужасно ревновал ее к ее остальным приятелям. Возможно, в самое ближайшее время он и сделал бы ей предложение, подумалось Горги.

— Она погибла. Села в машину, ей сделалось плохо с сердцем, и она на полной скорости врезалась в нашу бензиновую станцию…

— Боже! Да, я слышал, что там произошла катастрофа… Но я не знал, что это Грета! Бедная девочка! Какое несчастье, Горги! Так что ты говоришь про маму? Ее телефон не отвечает? А где она вообще?

— Как где, господин Милчев… Она же с вами собиралась в Турцию… Разве она не с вами?!

— Нет. — Это короткое «нет» было произнесено с такой горечью и разочарованием, что Горги сам чуть было не поверил в то, что Магдалена променяла Милчева на какого-то другого, более богатого и перспективного мужика. Что она жива-здорова и сейчас пудрит нос (или курит) либо отдыхает в каком-нибудь отеле или на квартире у своего очередного любовника.

— Но она сказала, что поехала к вам!

— Я ждал ее до позднего вечера. Звонил ей, но она отключила телефон.

Сама смерть отключила ее телефон, подумал Горги.

— А ты не знаешь, где она может быть? — униженным тоном спросил Милчев, и Горги даже представил себе его порозовевшее от смущения, гладко выбритое лицо.

— Вы, должно быть, знаете мою мать. Она никогда никого не оповещает о своих перемещениях. Это ее жизненное правило.

— Я вижу, тебе сейчас нелегко, сынок… Эх, Магдалена-Магдалена… Не знаю, чего она хочет! Если я могу тебе чем-то помочь…

— Нет-нет. Я сейчас позвоню в Москву, своему тестю, и он приедет сюда, все уладит. Думаю, он заберет тело Греты домой, там и похоронит ее. Не представляю только, как я посмотрю ему в глаза…

— Ничего, сынок. Как-нибудь переживете. Это судьба. И надо же было ей проделать такой длинный путь, чтобы умереть вдали от родины… Бедная девочка!

Следующий звонок ему следовало сделать своему тестю. Горги открыл свою записную книжку и вдруг понял, что у него нет и никогда не было номера телефона Михаила Ильича Перминова. Ни телефона брата Греты — Ильи. Что все это было записано в телефоне самой Греты. А Грета — исчезла.

Может, и хорошо, что у него нет номера тестя? Вот что бы он ему сейчас сказал? «Ваша дочка разбилась на машине, насмерть. Сгорела». Так, что ли? А вдруг она все же жива?!

Время тянулось невыносимо медленно. Горги собрал грязное постельное белье с их супружеского ложа и сунул его в машинку. Засыпал порошок, включил. Хоть какое-то движение. Какая-то работа делается.